Урал – совершенно прекрасная горная гряда, разделяющая Отчизну. Занесла нас туда в одну зиму нелёгкая. Завершив дела, решили проехаться по горам, насладиться красотами, надышаться горным морозным воздухом. Остановились возле какой-то деревушки, не обозначенной никак в атласе, вышли, дышим. Под ногами, словно белая ковровая дорожка, промеж сосен и елей вьётся склон, уходя в невидимую даль.
- Как бы хорошо здесь курорт открыть горнолыжный, - мечтательно изрёк Вадик.
- Да, - хором подтвердили девять голосов сотоварищей.
- Хочешь на лыжах, хочешь на санках – красота!
Вдохнув на прощание свежесть, развернулись к машинам, но… Вдоль забора, со стороны улицы, запорошенным брюхом вверх лежала шестая, кажется, казанка – тупоносая плоскодонка. Переглянулись, как бы молча переговариваясь и… «бобслеют все!!!». После первых десяти метров спуска идея перестала быть гениальной. Разноголосое эхо десятка идиотов набирало мощь, вторя усиливающемуся свисту ветра в ушах. «Старт» уже перестал быть виден, а непредсказуемый «финиш» не торопился тешить своим появлением. Приятный доселе морозно-чистый воздух начал царапать лица, прорывался в рты и раздувал щёки, от чего неистовее становились остекленевшие от хлада и ужаса глаза «спортсменов». Из глубин, схоронившейся в пятках души, медленно поднималось сознание бездны, ожидающей нас внизу. Вой перешёл в рёв, когда на горизонте показалась серая полоска. Что это: скалы, поваленные деревья, овраг? Нет – это была дорога, по которой наперерез нам двигалась фура. Вот он, момент истины, который так ценят продавцы памперсов!!! Казалось, что невероятным усилием воли мы заставили тягач разогнаться и проскочить перед нами. И вот, аккурат между фурой и следовавшей за ней легковушкой, мы – десять негритят, почерневших от ужаса, в прошлом белых, парней, с песнями, ибо вой перешёл в стон, а «этот стон у нас…», перелетаем дорогу, попутно наблюдая нежный, во весь лобовик, взгляд водителя легковушки и… устремляемся по склону вниз. Вместе со страхом конца тает и вера в то, что когда-нибудь всё это кончится.
Время, кажется, остановилось, мелькавшие раньше деревья теперь слились в сплошные зеленовато-снежные стены, мы висели во времени и пространстве, сознавая их бесконечность. Вот она – нирвана. Но всё заканчивается, закончился и спуск, плавно перейдя в пологий подъём. Мы остановились, но время, казалось, так и не пошло. Тишина поглотила даже наше дыхание. Тела обрели аморфность и отказывались слушаться, говорить не хотелось. Ощущалась лёгкая горчинка разочарования, словно в чём-то обманутые, лишённые смерти мы никак не могли придумать, что делать с оставленной жизнью. Итогом были две истины о превращениях: долгий страх переходит в минутное разочарование, а пятнадцатиминутный спуск - в восьмичасовой подъём.