Прибыв в Америку шесть лет назад, Хосок прежде и не подозревал, что его жизнь радикально может измениться из-за одного единственного человека. Он впахивал как проклятый, пытался влиться в совершенно непривычный и даже в какой-то степени некомфортный для него мир европейцев и американцев, хотя, казалось бы, в Южной Корее и так им подражают все, кому не лень, и это всяко не в разрыв "прыгнуть", ты всё ещё на той же планете, всё с такими же людьми, как ты сам, даже в окружении таких же агентов, как тот, которым ты стал почти одиннадцать лет назад. И всё шло своим чередом, пускай весьма беспорядочным и безумным, но всё же. Азиат постепенно свыкался с окружающей обстановкой, всё больше походил на "своего" и всё меньше в него тыкали пальцем со словами "а, это тот, приезжий". Конечно, в лицо это и так практически никто не делал, но различить шёпот и этот однозначный взгляд опытному агенту не было большой проблемой, Хо действительно чувствовал себя чужим первое время.
Но теперь, когда он всё чаще выходит на миссии, когда его ставят то со старшими, то иной раз и со младшими, чтобы тот подавал им пример, как выполняются миссии даже в тех условиях, когда ты в другой стране всего ничего, Шин всё больше ощущал себя на своём месте, в своей тарелке, если хотите, и понимал, что это именно то, для чего он родился и живёт по сей день. Работа поглотила его с головой, и даже довольно часто меняющийся состав команд совсем не смущал медика, потому что он был весьма коммуникабелен и без труда находил общий язык с новыми напарниками, даже если они слишком уж во многом отличались от него самого.
Однако же, несколько месяцев назад, как и говорилось ранее, жизнь агента перевернулась с ног на голову. После одной из миссий со студентами, если быть точным. Он не был наставником, у них был свой, Вонхо взяли наподхват, ибо всех медиков разобрали либо по миссиям, либо в медицинский корпус, а он и вовсе против не был, но работа в этой временной команде захватила его с головой. Не смотря на трудности и неприятности, с ними всеми они справлялись на "ура", и всё благодаря отлично проработанному плану, ответственности и внимательности молодого координатора. Он был ещё студентом-выпускником, но уже демонстрировал весомые навыки в координировании работы команды, и признаться честно, не смотря на разницу в возрасте или ещё что-то в этом роде, Хо с удовольствием поработал бы с ним и ещё. И ещё... И ещё много раз.
На миссии их сталкивали ещё дважды, но этого корейцу было однозначно мало. И ловя себя на мысли, что это уже попахивает сталкерством, брюнет обнаруживал себя на территории школы Св. Эльма или возле неё, в столовой или ещё где-то, совершенно беспардонно залипающим на Альбрехта Конаха. Этот широкоплечий швейцарец откровенно свинтил ему голову своей сверкающей улыбкой и проницательными голубыми глазами. Ему казалось, что он тонул в них вновь и вновь, а после обретал крылья и взлетал в это чистейшее небо, когда встречался со взглядом напротив и видел вежливую улыбку. Юноша, скорее всего, и не подозревал, что творит с Хосоком, и, вероятно, хорошо, что так оно и было. Ему сложно было признать, что его мало того, что тянет к парню, так ещё и к тому, кто его ощутимо младше. Как тот это воспримет? Не пошлёт ли он его далеко и надолго, извращенца эдакого? А если он уже попросту кем-то занят?
Всё это, откровенно говоря, сводило с ума, и обыкновенно спокойный и уравновешенный Хо, в последнее время чувствовал себя всё хуже и хуже, чаще ловил шальные удары по своим собственным крепким плечам, переусердствовал с использованием способностей и всё чаще попадал в медицинский корпус с самыми нелепыми травмами, которые, на самом деле, будь он чуть повнимательнее, можно было бы избежать. А выписываясь, его снова тянуло к школе, словно бы мёдом ему было там намазано, лишь бы убедиться, что с его мальчиком всё в порядке, он цел, невредим, и снова улыбается, полон сил, и со своим совершенно идеальным взглядом на мир, продолжает учиться на такого координатора, под руководством которого Вонхо бы ходил на миссии, как на праздник.
Но спустя несколько месяцев таких мучений, Шин понимал, что больше не выдержит. Пусть это может стать их последней встречей и разговором, пусть другого шанса у него больше не будет, но и не попытаться было тоже преступлением, ведь, в конце концов, лучше умереть, зная, что ты сделал всё, что мог, чем жалеть, что не сделал то, что хотелось. И подготовившись, за это время успев выведать такие детали, как любимый цвет и некоторые предпочтения юноши, он сделал на заказ два плетёных кожаных браслета зелёного цвета, один из которых уже нацепил на себя, а второй держал в небольшой деревянной коробке в руке, невероятно нервничая, дожидаясь, когда Конах выйдет с занятий, успев уже выведать, каким у него будет последнее.
И махнув ему, подзывая к себе, чтобы все остальные ребята уже успели разойтись и оставить их в пустынном коридоре наедине, Хо гулко выдохнул. - Альбрехт, здравствуй. Давно мы с тобой не виделись, - почти виновато произнёс молодой мужчина, а увидев кого-то в поле зрения, взял его, не задумываясь, за руку и отвёл в пустой кабинет, который сейчас покинул даже преподаватель. - И за это время я кое-что понял и осознал. Как бы странно это не звучало, но я... - это давалось настолько тяжело, что он и не представлял, что такое бывает, - ...люблю тебя и давно должен был тебе об этом сказать. И да, это тебе, - медик открыл коробочку той же рукой, на которой был точно такой же браслет, демонстрируя тот, что присуждался швейцарцу в подарок, как некая вещь, которая должна была их объединить. Само собой, никаких колец, вполне себе безобидный подарок, но от чего-то Вонхо хотелось, чтобы у них было нечто общее, помимо трёх совместных миссий и его безумных чувств.

Иво, вскакивая на барную стойку, все еще задавался вопросом о том, как вообще так получилось. А еще зарекался играть в «правду или вызов» после миссий. Да еще и со студентами. Да еще и на кануне Дня Святого Валентина. Потому что это, простите, пиздец.
Барная стойка оказалась более узкой, чем он предполагал. А еще, мать ее, более скользкой, чем хотелось бы для того, чтобы комфортно себя на ней ощущать. Нет, для этого определенно нужен навык, которого у Иво отродясь не водилось. И слава всем звездам еще, что не на каблуках.
Неловкость, разлитая в воздухе благодаря другим присутствующим в клубе – единственное, что вызывало острые мурашки по телу. Неловкость была настолько ощутимой, что казалось, могла бы раздавить всех, позволяя Иво упиваться чужими эмоциями.
- Ну, что, погнали! Фрау Аллен, все для Вас, - Иво, балансируя на стойке, слегка насмешливо поклонился, улыбаясь.
Кто-то озаботился тем, чтобы включить музыку погромче. Первый трек немцу не понравился, и он махнул рукой, чтобы мотнули дальше. Второй постигла та же участь. И третий тоже. А вот четвертый ничего, вроде, музыка кажется даже знакомой. Иво пользуется длинным проигрышем, чтобы окончательно обрести уверенность и равновесие на чертовой – слишком узкой и слишком скользкой – стойке. Он делал подобное всего пару раз, дабы разнообразить постельную жизнь себе и своим партнерам - не более. Но почему бы и нет в рамках игры?
Движения у Иво сами по себе довольно мягкие из-за общего настроения, ему нет особой нужды подстраиваться под музыку. Он слегка прогибается в спине демонстративно, не стесняясь происходящего. Скользит одной ладонью по собственному бедру, обтянутому узкими – специально под миссии – безупречно черными, как и всегда, штанами, а другой по груди поверх рубашки, чтобы начать расстегивать пуговицы.
Музыка с проигрыша переходит к основной части, но и она медленная, тягуче-плавная, без резких аккордов и бьющих по ушам звуков. И совершенно точно знакомая.
«Шеста тебе не хватает, блять, но он бы тебя не спас».
Немного резкий, в такт музыке поворот спиной к сидящем в зале, и к Рей в частности. Иво требуется несколько секунд на то, чтобы справиться с оставшимися пуговицами на рубашке, но вилять бедрами и выгибаться он не забывает, следующим медленным, мерным движением скидывая рубашку на стойку. А скорее позволяя ей соскользнуть на пол, со сведенных плеч по выпрямленным рукам. Теперь бы не увлечься и не забыть, что она там, не запнуться об нее. Короткий благодарный взгляд специально для бармена, что убирает ткань из-под очередного шага. Иво снова оборачивается, откидывая голову назад, волосам позволяя свободно сыпаться по спине, давая возможность рассмотреть черты шеи, выпирающие ключицы, легко делает плавный скользящий шаг до конца стойки навстречу, ближе. Скользит ладонями по собственным бокам, словно защищаясь от чужого взгляда, а сам ловит взгляд Рей, закусывая демонстративным слегка жестом губу. Ладонями замирает на бедрах, после медленным движением вскидывая их вверх. Очередной резкий такт в музыке, и Иво присаживается, балансируя на краю барной стойки, развратным движением разводя ноги и в очередной раз мысленно проклиная слишком уж узкие для подобных маневров,  да еще и в подобных обстоятельствах штаны. На губах коротко мелькает ехидная улыбка, тут же скрытая волосами, что из-за резкого возвращения на ноги оказались разметавшимися теперь не только по спине, но и по груди. Руками снова останавливается на бедрах, демонстративно выгибаясь и замирая на несколько секунд. Музыка идет к концу, и Иво садится на край стойки, склоняясь к рыжей девушке, для которой все это и было.
- Боюсь, что продолжение только под приват, дорогая, - шепчет на ухо Рей, после чего смеется в голос.

Отредактировано Ivo Wald (06-02-2019 22:31:00)

В кафетерии было людно и шумно. Широкая улыбка расцвела на лице поляка. Сегодня его вечер, сегодня будет концерт. Поправив сомбреро, Координатор уверенным шагом направился внутрь помещения по пути снимая гитару с плеча. Она была настроена. Кшиштоф провел за этим занятием многие часы и прекрасно знал свое музыкальное оружие. Но это не мешало из раза в раз проверять струны и колодки, чтобы быть не просто уверенным на 100%. Как и положено, возле входа в кафетерий отирались разного рода студенты. Удивленные взгляды и посыпавшиеся со всех сторон вопросы встречают поляка, но он игнорирует их, проходя мимо просящих. Свечи ярко горели на его сомбреро, а позвякивание шпор при каждом шаге заставили напрячься парочку-другую людей.  Из-под шляпы людям предстало раскрашенное люминесцентным гримом лицо. Череп ухмылялся, а серо-зеленые глаза, спрятанные под зеленые светящиеся линзы, бросали на окружающих веселый взор. Люди провожали взглядами музыканта со смешанными чувствами. Но они не были той публикой, для которой Кшиш сегодня будет стараться... Внезапно на пути у Тшетшелевски встал какой-то бугай с параллельного курса, который просил его гитару, нагло намекая, что она будет его собственностью. Свои доводы он захотел подкрепить разминая кулаки, явно не желая принимать отказ. Громко рассмеявшись, Кшиштоф играючи пнул его в пах, от чего "бедняга" весь скрючился и растерял свой былой задор. Но наказание подлеца не закончилось просто так. Легкий удар грифом гитары отправил наглеца через двери в кафетерий. Шумно приземлившись, человек вызвал там тишину и привлек еще больше внимания к персоне Кшиштофа. То, что надо! Продолжая улыбаться, Тше-Тше склонил голову и направился к валявшемуся в растерянности студенту, тихонько позвякивая своими шпорами. В процессе, выряженный в мариачи начинал играть всем известный мотив из одного крайне потрясного фильма. Можно было сказать, что актер этой картины стал для него кумиром. И вот когда начался основная часть мелодии, нога музыканта опустилась на голову несчастного, впечатывая его в пол помещения,  после чего мариачи запел.

Она сама полилась из Кшиштофа. Её слова и мотив были уже давным давно заучены. Поставленный голос ничуть не уступал оригиналу, и пускай, что для исполнения требовалось трио. Это уходило на второй план. Эмоции, вкладываемые в песню переполняли поляка.  Некоторые люди из зала нестройным хором начали вторить ему, подхватывая и усиливая эффект. Волны эйфории от происходящего омывали Кшиштофа. Непередаваемые ощущения. Но он пришел сюдя не за этим. Глаза выцепили нужную фигурку и он отправился прямо к ней неторопливой походкой, продолжая исполнять свое представление. Песня достигла своего пика, как вдруг бугай решил восстать из пепла поражения. Непринужденно запрыгнув на ближайший стол, поляк продолжил исполнять свой номер, попутно уклоняясь от всяческих нападок разбушевавшегося студента. Публика свистела и улюлюкала, наблюдая за происходящим. Все желали хлеба и зрелищ и сейчас оно предстало перед ними. Изворотливый музыкант откровенно глумился над человеком. Тренировки в Эльме давали о себе знать. Когда громила в очередной раз промахнулся с захватом и растянулся на нужном Кшиштофу столе, поляк запрыгнул на него и , закончив песню в мощном крещендо, опустил гитару на голову незадачливому драчуну, окончательно вырубив последнего. Музыкальный инструмент в миг раскалывается и из её нутра выскакивает будет роз, который явно был больше того, чем могло поместиться в нее. Да и как? Секрет фирмы…
- Да он просто ебанный волшебник! – раздалось откуда-то из толпы сидящих.
Спрыгнув со стола, Кшиштоф становится на одно колено перед девушкой и скидывает шляпу в сторону. На голове у него все это время находится небольшая шкатулка, размером с мячик для тенниса, из резного дерева. Парень раскрывает ларчик и обнажает всем золотое кольцо с бриллиантом посередине. Вручив даме букет, он гордо, на глазах у всех, произносит:
- Яра Хоук. Ты выйдешь за меня?

Отредактировано Krzysztof Trzetrzelewski (09-02-2019 22:03:25)

Линда недавно высушила волосы и просто посиживала себе в интернетике. А потому, - К тебе пришли, - от одной и соседок прозвучало буквально как гром среди ясного неба. Кто к ней пришел? Зачем? Ей было так хорошо и уютно на кроватке! Кидает взгляд сначала на время, а после и на дату в телефоне. О боги, какой стыд. Фейспалмит, вскакивая на ноги мгновенно, шепчет, - Скажи, что я буду готова через пару минут, - и в волнении начинает бегать от шкафа к зеркалу и обратно. Заставлять ждать такого мужчину совсем не хочется. Это же какой нужно быть дурындой, чтобы все напрочь забыть! Какой-то сюр.
Линда напяливает светлый свитерок и темные джинсы. Накрасить что-то кроме ресниц катастрофически не успевает. Похоже, сегодняшний девиз: за естественную красоту. Откидывая волосы назад, спеша к двери, она именно так и думает. А на пороге ее ждет спокойный взгляд, будто и не произошло ничего. Выдыхает, - Извините, мы девушки можем быть такими капушами в ответственный момент, - обращение на вы привычно, но сейчас звучит неподходяще ситуации. Они ведь собираются на свидание! День Святого Валентина хорош тем, что можно прекрасно развлечься в компании малознакомого человека. Именно это Адалинда и предложила проходящему мимо нее в коридоре Майклу с неделю назад. Просто приятно провести время, сходить куда-нибудь. А все хлопоты она возьмет на себя, и это не обсуждается. Все. Возьмет. Ха-ха. Сейчас она старалась улыбаться и не выдать бешеного стука сердца и ощущения неловкости от того, что не то что ничего не подготовила, а прошляпила вообще все полностью. Но ситуацию ведь еще можно спасти? Да??
- Нас интересует National Harbor, доберемся? - самое первое, что приходит ей в голову, пока они идут на выход. Нет-нет, о том, чтобы признаться в провале, речи совершенно не идет. Произвести настолько ужасное впечатление на первом свидании? Спасибо, не надо. А вдруг это лишит ее потенциального следующего? Бросает взгляд на Майкла. Особенно цепляет аккуратно повязанный шарф. Что за прелесть, - Там и погулять можно и перекусить в случае чего, - в любой другой ситуации она бы просто заказала столик в уютном и не слишком вычурном ресторанчике, возможно, даже подарила самодельную валентинку, уж нарисовать красивое сердечко и черкануть пару приятных слов не сложно. А то и вообще повела себя привычно эксцентрично и просто завалилась в кафе на территории штаба. Но сейчас хотелось быть к себе строже, держать осанку и стать во всех отношениях хорошей девочкой, - А самое главное, там есть колесо обозрения! - Блестят глаза. Линда не в курсе, знает ли Майкл вообще о конкретно этом месте, может, даже высоты боится. Но ведь поездка на колесе - это так захватывающе! Ощущение полета, наблюдение за людьми внизу...
- Но если Вам.. - нет уж, пора брать быка за рога, - Тебе моя идея не по душе, я с удовольствием откликнусь на любое другое предложение, - почти изящно. Да, обещала сама со всем разобраться. Но ведь такой обстоятельный мужчина не мог легко пойти на поводу у молодой девчонки? Наверняка же успел что-нибудь надумать? Это было бы замечательно, хотя первая пришедшая в голову мысль ей и импонирует. Останавливается, вглядываясь в лицо, стараясь уловить настроение. Ну что? Каковы следующие действия?

Шкорлит стоял рядом, задумчиво теребя рыжую прядку. Катберт мог чувствовать его присутствие за своим плечом, пока стоял у стены, рассматривая свои ботинки. Хорошая обувь, новенькая и чистенькая, никак не говорящая о характере своего хозяина, поскольку Катберт всегда покупал новую, стоило проявиться ниточкам складок.
Сегодня был особенный день для всех, кто был влюблен или предавался своим чувствам в паре. И Кёрби ненавидел этот день всем сердцем, испытывая острое чувство одиночества. Он никогда не был популярным мальчиком, он даже не был милым. Он прекрасно понимал, что его неумение улыбаться и показывать свои эмоции ограждало его от социализации в обществе, где он находился. И от того, рядом с ним, с этим мальчишкой с ледяным взглядом голубых ярких глаз никто не захотел находиться, не говоря уже о том, чтобы поделиться своим хорошим настроением или шоколадными конфетами.
- Мы не можем винить себя в этом, - справедливо заметил близнец. - Мы не виноваты, что нас не учили любви, что никто не объяснил нам, как открывать свое сердце.
"Мы не похожи на других. Я дефектный", - облизнул нижнюю губу Катберт.
- Но возможно, что мы можем попробовать обратить на себя внимание. Разве мы недостойны хотя бы того, чтобы на нас посмотрели? - вернул вопрос Шкорлит. Близнец непонимающе поднял голову, замечая, как по коридору идет высокий мужчина с нетрадиционной длиной волос. Такой как он выделялся из толпы, и Катберт его запомнил. Иво Вальд, талантливый человек, человек строгих взглядов и обладатель приятного, но сухого голоса. - Такой, как он, вполне может понять нас.

Катберт отталкивается от стены. Он не хочет задумываться, к чему приведут его действия. Шкорлит прав, они могут хотя бы попробовать обратить на себя внимание. Можно на минуту стать эгоистом. Катберт идет вперед, широкими уверенными шагами, потому как не собирается сомневаться. Выбор уже сделан, размышлениям тут не место. Он догоняет Вальда, останавливая его за рукав. И пока мужчина смотрит на него, явно не понимая, какого происходит, Катберт поднимает голову и смотрит прямо ему в лицо.
- Мое имя Катберт Джеймс Кёрби, вероятно вы меня не знаете. Но мне очень нужно ваше внимание и ваше понимание, - мальчишка переступает через себя. Он касается ладонью груди мужчины, где за тканью скрывается сердце. - Пожалуйста, проведите со мной остаток этого дня. Я не могу сегодня находиться один. Сегодня... сегодня мой день рождение.
Он смотрит ему в глаза, зная, что ему не откажут. Не потому, что у него сегодня тот самый день, когда он переступил отметку возраста согласия, нет. Он знает, что ему не откажут, потому что видел не раз на дне глаз Иво тот же самый блеск - то самое, что отличает обычный людей от тех, кто лишь симулирует эмоции. И "своего" из толпы Катберт всегда может найти.

- Ты сегодня так здорово выглядишь! - преподаватель очень мило улыбался студенту, чьим основным предметом он хоть и не занимался, но это нисколько не мешало ему знать Кёрби и увлечься его персоной. «Но он и правда очень мил! А я просто буду гореть в аду за это.» - Надеюсь я не отвлек тебя от более интересных планов, может ты хотел сходить куда-то? - Марсель чувствовал себя немного странно. Ему не раз удавалось оказываться в ситуациях, когда приходилось оставаться с учениками наедине, еще и за чашкой кофе с шоколадом (Ну бывало дело, что такого? Дети любят сладкое!), но в этот раз все было немного иначе. Будто каждая, следующая конфета, делала парня напротив в разы привлекательнее (а он и без того был в его вкусе).

«О! Кажется я не хочу отпускать тебя так просто отсюда. Забавно как... Прямо чувствую, как костер лижет мои пятки.»

В этот вечер он был сладкоежкой, да и его запретная фантазия, не менее увлеклась поеданием сладостей из красивой коробочки. Милая беседа плавно перетекала в более откровенные темы и шутки, хотя сам мужчина предпочитал не замечать этого. «Вкусные конфетки...». Марсель осторожно поднял взгляд на юношу и ощутил эмоциональный конфуз внутри себя. Гаснущий свет заходящего солнца, мягко смазывал очертания лица студента. «И ты, наверное тоже... Вкусный. Очень даже...» Сердце, будто против воли билось сильнее. Он был взволнован, увлечен. Возбужден.

«Мне нравится то, что я вижу. И дело тут не в закате, хотя он тоже красив. Наверное нужно сказать ему? Он ведь может даже не догадываться о моих чувствах и намерениях? Верно? О и наверное мне лучше не вставать из-за стола! Ок, признаю, у меня тут проблемка... Попросить его решить ее? Ха! Нет... Хотя идея мне нравится.»

Лицо преподавателя слегка напряглось. Хотя это было ничто, по сравнению с тем напряжением, что он скрывал под плотной тканью брюк. «Не удобно... Парень, перестань быть таким ахуенным! Хотя нет, продолжай.» В какой-то момент он заметил что-то. Складывалось ощущение, что и юноше не совсем комфортно. На светлых щечках угадывался румянец, не смотря на опускающийся мрак в комнате. А еще его взгляд. Он изменился и черные ресницы медленно опускались и вздымались вверх, открывая холодные глаза. Не то, чтобы взаимное влечение - новость для координатора, но некоторая мысль посетила его извращенную голову. Он молча подтянул к себе алую коробку с остатками конфет, будто хотел найти подсказку происходящему. И кажется нашел.

«Ха забавно... Как я раньше не заметил? Ладно, это даже в голове звучит не убедительно...»

- А знаешь, что я тут подумал? - произнес Гримм с теплой улыбкой на губах, избавляясь от улики и пряча упаковку в нижний ящик стола. - Нам необходимо узнать друг друга поближе.

С этими словами, мужчина ослабил галстук на своей шее и без стеснения встал и ушел направился в сторону Кёрби.

Эта миссия была не самой сложной из тех, на которых доводилось побывать Вивиан, но она шла совсем не так гладко, как хотелось бы. Слишком много НЕХов успело выбраться из разрыва до момента появления агентов, и, хотя они действовали слаженно и максимально быстро, им тоже досталось. Так как из-под защитного поля действовать было бы нельзя, медик предпочитала подлечивать агентов по ходу боя. Вивиан так надеялась, что ей не придется воспользоваться таким лечением, но увы - и ее задели острые когти паукана, благо, хоть они не ядовитые. Когда она прикончила тварь, то взглянула на повисшую плетью руку, из раны на которой обильно текла кровь. В пылу боя она почти не чувствовала боли, но прекрасно понимала, что оставлять в таком виде руку нельзя. Она нашла взглядом светловолосую девушку, с которой они учились на одном курсе. Адалинда. Их связывало не так уж много, но и немало для агентов разных специализаций. И один и тот же курс, и парочка совместных миссий, а также попоек - в общем, отношения у них были более чем положительными. Поймав взгляд голубых глаз однокурсницы, Ногарэ виновато улыбнулась, указав здоровой рукой на пострадавшую. Она успела предварительно оценить обстановку, выяснив, что пока что новых НЕХов вокруг не наблюдается. Еще было рано надеяться, что на этом бой, наконец-то, закончится, но она радовалась даже краткой передышке.
Когда медик подошла к Вивиан, та тепло улыбнулась, поворачиваясь так, чтобы подставить раненую руку и не мешать исцелению. Она следила за окружающей обстановкой, готовая в любой миг вскинуть оружие и выстрелить во врага, но последнюю в зоне видимости живую иномирную тварь добивал другой штурмовик их команды. Ви переключила внимание на девушку рядом, с немалой долей любопытства наблюдая за ней. В красноволосой еще играл адреналин, вызванный опасностью - в какой-то миг во время миссии она даже думала, что им не справиться и они все сейчас погибнут. Поэтому теперь, когда, кажется, все это осталось позади, Ногарэ все еще бурлила эмоциями, даже несмотря на боль в ране. Она пока не чувствовала усталость, это придет позже - сейчас она просто радовалась их победе, солнцу над головой и своей команде. Особенно, ближайшему к ней сейчас человеку. Они обменялись парой ничего не значащих фраз, но, когда исцеление было завершено, вместо того чтобы отпустить медика помогать другим, Вивиан поймала руку Адалинды, притянула ее к себе и нежно поцеловала в губы. Совсем не дружески, как иногда целуют друг друга подруги. В прикосновении ее губ была вся та страсть и пламя, которые сейчас бушевали внутри Ногарэ, а ладонь вылеченной руки мягко касалась щеки девушки. В этот миг ее не волновали ни коллеги, стоящие рядом, ни мнение самой Линды - Ви была так искренна в этом порыве, что ее не беспокоил ни один аспект этой нестандартной ситуации.
Лишь через долгие мгновения страстного поцелуя, будто бы оградившего их от всех проблем этого мира, девушка отстранилась, отпуская свою жертву на свободу. Вивиан улыбалась безмятежно и радостно, сверкающими глазами глядя на Адалинду. -Спасибо за исцеление, - она подмигнула однокурснице, лукаво улыбнувшись, и только теперь отвела от нее взгляд. Тот НЕХ, которого добивали, кажется и правда был последним, поэтому не только обе девушки, но и остальные члены их группы уже пребывали в расслабленно-радостном состоянии, с чувством выполненного долга позволяя себе передохнуть. Кто-то сидел прямо на земле, радуясь тому, что наконец-то все закончилось. И Ви, потянув за собой и Линду, чуть ли не вприпрыжку направилась к собравшейся неподалеку остальной группе, будто поцелуй излечил ее заодно и от усталости. Пора было возвращаться домой.

Он трясся в служебном авто, прислонившись разгоряченным лбом к приятно прохладному стеклу, пытаясь сохранить хоть какое-то подобие вертикального положения. Наручные часы ехидно показывали пол-пятого утра, и Роджерс мучительно пытался сдержать очередной зевок, пока их группу везли на внеплановую миссию. В этот раз большой разрыв неожиданно быстро открылся в Буффало, и начальство подняло в столь ранний час самых опытных бойцов, бравую артиллерию Эльма, чтобы избавиться от проблемы в кратчайшие сроки и без лишних осложнений.

Майкл недовольно ворчал всю дорогу до города - ну кто способен нормально функционировать в такое время? Молочники? Разносчики газет? Но потом, лениво пролистывая новости в своем смартфоне, коротая время в пути, он словно впервые за день видит сегодняшнюю дату, и осознание происходящего проносится по позвоночнику подобно молнии.

День святого Валентина он, как любой мужчина за тридцать, просто терпеть не мог. Пытаясь сбежать от приторной розово-красной феерии безвкусицы из шаров, сердечек и мишек, Роджерс всегда отсиживался у себя в темном уголочке, словно рак-отшельник. Одиночество путеводной нитью сопровождало его на протяжении всей его жизни, и он настолько сроднился с этим чувством, что и не заметил, как один человек быстрым и легким движением перерезал эти путы, освобождая его на волю.

Проклятущий Реймонд ворвался в его жизнь, срывая дверь с петель одним изящным движением плеча, лукавой улыбкой, влажным блеском темных глаз и этой неповторимой аурой мужчины, такой сильной и уверенной, что сбивала с ног, сладко подкашивая колени запахом дорогого парфюма. Майкл, всегда уверенный в своем положении и ориентации, боялся признаться самому себе, что пылко мечтает повторить всё то, что единожды, по странном стечению обстоятельств случилось между ними. Этот опыт, сокровенный, пьянящий, темный и дьявольский жег его воспоминаниями и ощущениями, которые он жаждал повторить.

Доехав до точки назначения, мужчина кивает всем и отходит в сторонку, так далеко, чтобы его никто не смог услышать. То, что он задумал, граничило с безумием, но Майкл внезапно понял одну простую истину: не надо усложнять. Ему хочется простого - ты мне нравишься, давай трахаться? Ведь если ты уже больше месяца постоянно думаешь об одном человеке, не это ли ответ на всё твои вопросы. А когда еще решаться на признание, если не в День всех влюбленных? Дрожащими пальцами он набирает номер и слушает долгие гудки, прежде чем в трубке раздается хриплое "алло".

- Подожди, не говори ничего! Реймонд, это Майкл. Знаешь, у меня сейчас должна быть миссия, и я сейчас пойду закрывать разрыв, но я должен прежде сказать тебе одну очень важную вещь. Я долго не мог решиться, всё думал об этом, иногда даже ночи не спал, очень нервничал. Я боялся поднимать эту тему, вдруг ты посчитаешь меня полным идиотом или непривлекательным. Или еще чего-то. Прости, у меня путаются мысли, я всё медлю зачем-то. Ты же знаешь, какой сегодня день, да? Так вот. Я хочу сказать, что люблю тебя, Реймонд Чейз! Только не перебивай меня, я должен тебе всё сказать. Это очень внезапно, но я понял это только сейчас: как ты мне дорог и как я хочу быть с тобой. Ты такой потрясающий, такой красивый, что мне порой больно на тебя смотреть. Я просто не могу налюбоваться на тебя, ты фантастический, и если бы ты только знал, как сильно у меня стучит сердце в твоем присутствии. Когда ты рядом, когда я чувствую твое тепло, твой аромат, я словно теряю рассудок, всё, что мне хочется, это чтобы ты снова прикоснуться ко мне. Ты же не забыл ту ночь? Я помню каждое мгновение, каждое ощущение: вес твоего тела, изгибы мышц, в каком контрасте с ними чувствовалась мягкость кожи. Какой ты.. внизу. И какого было ощущать тебя внутри. Это всё сводит меня с ума. Я столько времени игнорировал и бежал от тебя, откровенно боясь, а ты оказался таким ласковым, внимательным заботливым. Таким потрясающим, с тобой мне было так легко. Ты интересный, умный, смешной, я хочу просто сидеть ряжом с тобой круглые сутки и болтать: о дурацких фильмах, о Космосе, о политике Че, обо всем. Я был всё это время таким дураком и наверно обижал себя своей холодностью. Никогда не прощу себя за то, что добровольно отказывался от такого фантастического мужчины, как ты, Реймонд Чейз. Я люблю тебя, люблю невероятной, сокрушительной силой, и даже если ты ответишь мне отказом, я приму это с легкостью и без слез. Потому что ничто не сможет хоть немного затушить этот пожар, в котором я хочу сгореть без остатка. Мой любимый!

- Роджерс, да ты идешь наконец-то? - чужой крик возвращает с небес на землю, и Майкл понимает, что наверно уже десять минут говорил, не замолкая ни на секунду. Дыхание сбилось и стало тяжелым, по рукам бегали мурашки, ладони вспотели от волнения. Махнув зовущему его агенту неопределенный жест - мол, сейчас приду - Роджерс дрожащими пальцами возвращает трубку к уху, готовясь услышать ответ. Сердце колотилось так, что в тишине он только слышал его бешеный ритм, и приходилось практически прислушиваться к телефону, ожидая голос Чейза. Из динамика раздавалось тихое шипение дальних помех, и когда Майкл подумал, что сейчас умрет от ожидания, сквозь белый шум наконец-то раздался долгожданный звук. Храп Рея походил на сопение толстого сытого кота, и Роджерс простоял минуту, в прострации слушая как дышит человек, который, похоже, только что благополучно проспал всё своё признание в любви. А потом с отрешенным видом блондин убрал свой телефон в карман, поправил снаряжение и отправился на миссию, думая лишь об одном - как он ненавидит Реймонда, мать его, Чейза.

- Это все исключительно в научных целях. - Все так же с невозмутимым выражением лица девушка уселась на кровать и сушила влажные после душа волосы полотенцем. Не показывая, как обычно, особых эмоций, Ингибьёрг смотрела на парня, который, сначала с некоторым недоумением глядел в ответ, однако потом выражение лица сменилось какой-то странной улыбкой, словно игрок в покер, предчувствующий близкую победу.
- Не смотри на меня так.- Повесив махровую мокрую тряпку в ванной и вернувшись в комнату, исландка расправила кровать и забралась под одеяло.

Она до сих пор не понимала, как такая весьма странная идея пришла к ней в голову. Да и с чего вдруг ей должно стать интересно приняться за изучение дел любовных, когда она спокойно могла сосуществовать без подобного груза. Может быть, спрятанное где-то глубоко внутри женское начало все же постепенно стало пробуждаться или хотя бы давать о себе знать. А может все потому, что недавно наткнулась на книгу о взаимоотношениях между мужчиной и женщиной по психологии и решила на собственной шкуре попробовать, что это такое и с чем его едят. Или же во всем виновата атмосфера любви, которую создают методом украшения помещений в соответствующей тематике. Точную причину ей было понять достаточно сложно, но не исключено, что повлияло на такой ход событий все же несколько причин вышеуказанных. В любом случае что сделано, то сделано и отступать назад времени нет. Да и в целом, как-то некрасиво получается: вроде как договорились, а она решает дать заднюю. С другой стороны, все же стоит познать все прелести жизни. Пускай не полностью и не достаточно глубоко. Но поверхностного знакомства с такими вещами как “свидание” или же “кэжуал прогулки, с некоторым романтическим подтекстом” будет достаточно. Во всяком случае, девушка приложит усилия, дабы не превращать очередную беседу в формат дискуссий или научный доклад на какую-то заумную тему, которая простым смертным до одного места.

Спустя неделю день начался как обычно, почти. За исключением немного подозрительного выражения лица Тшетшелевского с утра. Но на самом деле ничего нового. Правда, сегодня оно немного отличалось. На все это Йоунсдоуттир лишь с неким замешательством смотрела в его адрес и отправилась на занятия. Вечером нужно было не забыть сходить в библиотеку и… и… Еще что-то? Но что? Казалось, что она попала немного в прошлое, когда забыла на день о день рождении Морриган.

- Точно! - Пластиковая ручка упала на пол вместе с тетрадями, а некто, сидевший неподалеку, кинул на девушку недовольный взгляд. Йоунсдоуттир поймала себя на мысли, что слишком громко нарушила тишину, царившую в помещении, стоило ей, наконец, понять, что же такого она забыла. Глянув быстро на массивный циферблат часов, которые находились неподалеку, исландка резко стала поднимать упавшие вещи и направляться к выходу. Она уже опаздывала на десять минут.
Ей не нравилось проявлять не пунктуальность, да и к тому же, когда такой случай. Координатор что есть силы побежала к назначенному месту.

- Извини за опоздание. - Пытаясь восстановить дыхание, Ингибьёрг громко вдыхала и выдыхала воздух, опираясь ладонями о колени. Сев рядом на лавочку, девушка достала из сумки две банки горячего кофе и автомата и пару батончиков, которые купила там же. Возможно, не выпади у нее из головы предложение о совместном вечере, можно было и подготовиться куда лучше. Но что же теперь поделать-то? К тому же, иногда то, что происходит по импровизации, даже интереснее. Протянув шоколад, завернутый в упаковку и банку с напитком Кшиштофу, исландка придвинулась ближе, что можно было боком почувствовать тепло, исходившее от чужого тела. Открыв кофе и сделав глоток, она посмотрела вперед. Темное небо было не таким темным: белые маленькие снежинки то и дело блестели перед глазами, медленно падая на холодную землю
- Ты, главное, останови меня, если снова начну нудить. - Повернувшись к парню, Ингибьёрг мягко еле заметно улыбнулась и подняла жестяную банку перед собой. - За вечер.

Делсин всегда был непьющим человеком. Не пьющим, а иногда выпивающим. Ну, знаете, по праздникам за компанию с хорошо знакомыми ему людьми (желательно друзьями), да выпьет-то он совсем немного, практически на донышке. Стакан брал неохотно, долго не решался сделать первый глоток. Не умел он пить – в этом и была его проблема, потому и не любил алкоголь, был с ним аккуратен  и на первых бокалах/стаканах особенно внимателен к своим ощущениям. Но, как не трудно догадаться, большая часть таких вот «нет, нет, я пас» превращались в попойки, которые  обходились ему очень дорого. Как говорится, стоит только начать, а там уже как по маслу пойдет, только успевай за воротник заливать. Зато утром следующего дня даже думать об алкоголе не хотелось.
Так и в этот день, 14 февраля, Вуд не смог вовремя взять паузу. Его позвали в бар отвести душу, развеяться, отдохнуть от ежедневных выездов на миссии. Он долго отказывался и искал предлоги остаться в штабе. Устал, нет настроения, нет пары. Особенно последнее смущало Дела. Отмечать день влюбленных, не имея при этом второй половинки, было вне досягаемости понимания Штурмовика. Однако спустя некоторое время его друзьям все-таки удалось вытащить блондина в неплохой бар, пользующийся у агентов Эльма не малой популярностью. Не первый раз уже в стенах этого не дешевого заведения дружно заседали коллеги Вуда, спуская деньги на выпивку и развлечения. Делсин и сам бывал тут, практически никогда один, в основном с компанией.
Какая по счету была эта рюмка текилы, наверное, не было известно даже бармену. Едва ли державший равновесие Делсин сидел за барной стойкой с широко расправленными плечами, в великолепном настроении, с улыбкой до ушей и взглядом азартного игрока. В его ушах гремела шумная музыка, заглушающая чужие крики, смех,  топот ног танцующих и звон чокающихся бокалов. Едва ли его волновало происходящее вокруг – сейчас его мысли занимали только друзья, алкоголь и игра, которая уже не раз заставляла Вуда краснеть.
- Ну что, Вуд, правда или желание?
- Желание! – бездумно выпалил Штурмовик, опрокидывая очередную рюмку горячительного напитка.
- Видишь того парня?
Палец девушки указывает на сидящего за другим концом барной стойки парня. Вуд щурит глаза, улыбка с его лица пропадает, зато появляется полная серьезности гримаса.
- А, этот… Как его…. Ну вот тот вот… , - подносит воображаемый фотоаппарат к лицу, - Пиу! Птичка.
Друзья Делса хохочут, последний же с немного замедленной реакцией недоумевающе улыбается.
- Станцуй перед ним стриптиз!
- Неееее, вы че… Я, стриптиз, перед парнем… Нееее, не, не, не…
Те, кто уже давно знали Делсина и хотя бы раз видели его в подобном состоянии, прекрасно знали о реакции Вуда на спор и как легко взять его на слабо. Будучи сильно пьяным, он был готов стать «королем вечеринки» без каких-либо вопросов. И пускай он после будет краснеть, жалеть о вчерашнем дне, мучиться, Дел все равно рискнет вступить в спор и одержать в нем победу.
Что ж, вызов брошен. Вуд, пьянющий в драбадан, забрался за барную стойку и под недовольные возгласы бармена шагает в сторону Андерсена, при этом коварно улыбаясь. Настигнув свою цель, Вуд, аки главный самец на районе, смахнул одним размашистым жестом все стаканы/рюмки/бокалы и т.д. со стойки, ловко вскарабкался на деревянную столешницу, наступая в тарелки с закусками за стойкой, уселся перед Бьергом на колени.  Лично они , кажется, не были знакомы, но это было не так важно в данный момент. Без лишних разговоров, с пьянющим, но в то же время, однако, сексуальным мурлом вместо лица, Вуд развел пошире колени, слегка выгнулся в пояснице (как он удерживал равновесие после стольких бутылок выпитого алкоголя  - загадка) и неспешно пополз собственными руками вверх по торсу, приподнимая низ футболки все выше и выше. Умудряясь попадать в такт музыке и не стесняясь взглядов остальных посетителей бара, заметивших сие представление, парень все больше открывал взору если не выпавшему в осадок, то хотя бы немного опешившему рыжеволосому фотографу свое тело, при этом подтанцовывая плечами и бедрами. В какой-то момент черная футболка с логотипом группы Ramones оказалась брошена на лицо Андерсена, а шустрые руки Штурмовика уже во всю гуляли по его же бедрам и низу живота, звеня ремнем и намереваясь достать его из джинс.
Немного шокированные происходящим друзья Делсина подоспели очень вовремя. Извинившись за своего «немного перебравшего» товарища и кое-как стащив этого «супер Майка» с барной стойки, компания быстро ретировалась из бара куда подальше. Где-то по дороге в штаб Вуд не раз позвал туалет, успел докопаться до всех друзей, разругаться и помириться с ними. Спать лег в беспамятстве, даже и не представляя себе, какое шоу он устроил сегодня в честь Бьерга Андерсена.