Один взгляд на раскинувшуюся во все стороны ледяную прерию невольно пробирает, заставляет прочувствовать холод, нависший над бескрайними равнинами Гренландии. Приятно хрустит снег под выдвижными лыжами, с помощью которых приходится передвигаться с того момента, как они покинули аккуратно вычищенную территорию военно-научной базы. Мороз почти готов пробраться сквозь слои тяжелой экипировки, но пока та спасает, а когда разгорится бой, точно яркий пожар, низкая температура перестанет беспокоить каждого из бойцов.
Монаган смотрит на небо. Здесь красиво. Холодно, но красиво. Отчасти он понимает тех людей, которые проживают в подобных местах. Тишина, спокойствие. Кажется, это настоящий рай для тех, кто горит желанием вести отшельнический образ жизни. Не тропический остров, не джунгли, но здесь умиротворенно. Так, что легко может появиться ощущение, будто ничего страшного их и не поджидает. Затишье перед бурей. Наверное, в группе все это прекрасно понимают.
Если забыть о поджидающих их отряд впереди снежных монстрах, то можно расслабиться и получать удовольствие. Если, конечно, получится.
У него не выходит. Он скользит за кем-то из штурмовиков, вырвавшихся вперед. Чуть позади него движутся медики. Леон невольно вновь вспоминает о том, что в эту команду действительно набрали прожженных, опытных, подготовленных агентов. Это видно по их движениям, разговорам, в которых сквозит бравада и напряжение, вызванное четким пониманием того, с чем им всем придется столкнуться. Он прекрасно понимает, что когда начнется битва, никто из них не впадет в ступор, не будет смотреть на товарищей с непониманием, никто не испугается и не отступит.
И не столь важно то, что Ледяной Мир был открыт не так давно, и твари, его населяющие, практически неизвестны. Они идут в бой, а вступив в него, ни за что не повернут назад.
Это не должно удивлять – это их работа, в конце концов. Долг, который необходимо выполнять, ведь в противном случае произойдут непоправимые вещи. Родному миру нужна их защита, и они обязаны спасать его, рискуя своими жизнями, жертвуя, отдавая все.
Монаган замедляет ход, слегка поворачивается, чтобы посмотреть на остальных ребят. Дайс в паре метров от него, за ней девушка, которая сидела рядом с ним в вертолете. Она, кажется, молода. Еще при инструктаже она показалась моложе большинства агентов в отряде, но он не сомневается в ее подготовке. Иначе бы ее сюда не запихали, не отправили на задание, которое легко может превратиться в бойню, если хоть что-то пойдет не так. Он продолжает путь, слушая разговоры товарищей.
- Сколько их там всего? – нетерпеливо спрашивает штурмовик, бредущий рядом с координатором.
- Достаточно, - сухо произносит Хоран, очевидно не разделяющий оптимистичности задавшего вопрос. – На всех хватит.
- Первый убитый монстр будет моим, - раздается шутливый голос Фрэнга. – Все слышали, да?
В ответ Эрл – кажется, его так зовут, одного из медиков, – хохочет, говоря, что мечты еще никому в этом мире за всю историю человечества не приносили серьезного вреда.
Леон хмыкает, смотрит на них обоих – небольшая искорка любопытства в нем все же разгорается, когда он безмолвно задается вопросом о том, как им удается поддерживать хорошее настроение, направляясь на опасную миссию. Он сам не волнуется, но сказать, что не напряжен, нельзя. Дело не только в миссии, разумеется. У него вопросы – и их много, но ни на один ответа нельзя получить, так как они из той категории вопросов, которые лучше следует оставлять при себе.
И, наверное, сейчас не самое лучшее время для того, чтобы обдумывать подобное, но, тем не менее, при каждом взгляде на бывшего наставника он пытается найти что-то знакомое. Не сказать, что он добился за все это время хоть каких-то ощутимых результатов.
Краткий диалог, который произошел между ними еще тогда, когда они стояли на базе, ожидая приказа координатора выдвигаться, все время проматывается у него в голове, точно заезженная пластинка. Так бывает, когда пытаешься понять, был ли скрытый смысл во фразе. Простой вопрос, который едва ли не являлся риторическим, – нес ли он в себе что-то еще, что-то невысказанное?
- Слишком хорошая погода, чтобы умирать, не так ли?
- Да. Это так.
Знакомый голос продолжает звучать в голове, и он же выводит внезапно его из задумчивости. Строчки неизвестной ему песни привлекают его внимание, заставляют вслушаться, повернуть голову и с удивлением посмотреть на Дайс. Тот рядом, движения четкие, размашистые, легкие.
- Переменчивый мир. И морозы и зной. Мы судьбой не схожи, да памятью схожи… - бывший наставник смотрит на него, даже не притормаживая, и улыбается, точно ожидая того, что он узнает эту песню, но он не знает такой.
Монаган мягко улыбается под балаклавой, невольно повторяя слова куплета мысленно – мотив ему нравится, легко запоминается.
- У вас хорошее настроение, сэр, – констатирует, не смолчав, точно прочувствовав, что он должен что-то сказать.
Но, если честно, он не знает, о чем именно можно говорить с Вольген Дайс. Человек, которого он знал, изменился до неузнаваемости, хотя… это, должно быть, можно сказать и про него самого. Прошло много лет. Леон давно уже не курсант, он успел пережить много битв и выйти из них живым и невредимым, и нельзя сказать, что он остался таким же, каким был в годы учебы. Наверное, для бывшего наставника он точно такой же чужак.
- Ты ведь не оставишь этот мир, пока не облазишь вдоль и поперек другие? – Дайс прищуривается, поглядывая на него, и это видно через линзы тактических очков.
Леон прямо смотрит тому в глаза, не сбавляя ход, и видит его взгляд. Бывший наставник не забыл о его чрезмерной любознательности, желании постигать, узнавать новое – что тогда, что сейчас. Он всегда был таким, таким и остается – единственная черта, которая остается неизменной, незыблемой, точно скала, не затираясь и не угасая в нем со временем
Вопрос серьезный, но просящийся на язык ответ не требует много времени на раздумья, и вылетает, разрезая холодный воздух, вслед за негромким, коротким смешком.
- Конечно, нет. Миров еще много… Так рано я не сдамся.
