Клод чувствует почти физически чужое пренебрежение собственными словами. Впрочем, стол ему совсем не жалко. Скорее жаль, что Ашер так редко изображает такой дозы скепсис на своем лице. Глядя на него в такие моменты, хочется на самом деле завалить его прямо на этом попорченном столе. Клод думает, что мог бы настоять тогда. Клод уверен, что Ашер бы не отказался. Но это все – дело принципа. Игра, в которой хочется выиграть не через настойчивость, но взять измором, тщательно выверяя каждый свой шаг, как в шахматной партии.

Клоду шахматы всегда нравились. И, помнится, раньше он всегда проигрывал Ашеру, если они вдруг садились за это монотонное, долгое развлечение. Партия порой тянулась несколько дней, а шахматная доска стояла на почетном месте на столе. Фигуры могли сдвигаться со скоростью черепахи. Тогда – Клод отлично это помнит – он проигрывал постоянно. Сейчас, он в этом уверен – сможет одержать победу при желании, пусть и дастся это не так просто, как хотелось бы. Но терпения Клоду не занимать. У него, как и у его старого друга, на руках целая вечность, предназначенная как раз для подобных игр.

- Мастер сможет сделать повтор, - соглашается с улыбкой легкой, наблюдая за тем, как ярость сходит с чужого лица. Впечатление, будто на заляпанное стекло плеснули водой, смывая с него неприглядную грязь. Вот только на грязи чья-то опытная рука уже успела вывести контуры картины. – Если это доставит тебе удовольствие, - Клод взглядом провожает щепку в чужих руках, следя за тем, как она крутится между длинными тонкими пальцами: - Можешь разнести его хоть весь.

Клод со скепсисом – неприкрытым совершенно – окидывает Ашера взглядом с ног до головы. Фыркает, локтем опираясь о подлокотник кресла, да подпирая кулаком щеку. Что бы сейчас ему не говорил его бывший любовник, Клод точно знает – видел искры беспокойства в чужих глазах. И чужая напряженность, несравнимая с расслабленностью самого Клода, что находится в своем доме, говорит даже о большем, чем беспокойство в глубине голубых глаз. И Ашер вряд ли не понимает этой простой истины. Другое дело, что пытается запрятать эту истину поглубже, да не выходит.

Тянет смеяться. Уголки губ трогает отголосок улыбки.

- Врешь, - мягко обрывает Клод: - Ну, или я ждал бы ответа пару сотен лет. А я хотел здесь и сейчас, так что и использовал, - кашляет в кулак, изображая насмешливое стеснение: - Радикальные меры получения желаемого.

Клод умеет считать шаги. Пусть и не так восхитительно, как та же Бель пока, но он хороший ученик и легко освоил искусство интриги. Правда, считать привык не только в момент, когда нужно вывернуться из непростой ситуации. Считать привык постоянно. И сегодняшний день, когда большинство слуг из особняка было заранее отозвано, исключая нескольких особенно ценных – насколько, конечно, для Клода вообще кто-либо мог быть ценен – не исключение. В конце концов, лишиться рабочей силы, к которой он уже привык, ему не хотелось.

- Знаю, - кивает слегка, да тянется гибко, удобнее устраиваясь в кресле. Темные глаза сужаются на долю секунды в неприятном прищуре – в такие моменты Клод становится похож на ласку, только оскала, знаменующего готовность уничтожать все живое, нет на губах. – И, тем не менее.

Клод не отводит от Ашера взгляда. Следит за движениями, следит за мимикой, да делит все надвое. В конце концов, не он один тут отлично изображает эмоции. Если, конечно, жизнь вне кровавого двора не превратила Ашера в расслабленное, аморфное нечто. И Клоду на самом деле важно понять, каково положение дел. Тем более, главное предложение этого вечера уже прозвучало, уже легко повисло в воздухе, и оставалось лишь дождаться решения.

Согласно прикрывает глаза на чужое уточнение. Будто говорит всем своим видом «Хорошо, будет, как хочешь. Шел, так шел». Он, конечно же, уловил расставленные акценты, уловил это пресловутое прошедшее время, подводящее якобы черту, но на деле лишь растягивающее троеточие. А еще – откровенно наслаждается тем, как вновь меняются чужие эмоции, когда Ашер осознает прозвучавшее предложение.

Клод голову готов дать на отсечение – первое желание его дрожайшего друга – послать его, Клода, ко всем чертям. А еще Клод голову готов дать на отсечение, что посыл так и не сорвется с чужих губ. И когда Ашер одним текучим движением перемещается с облюбованного стола на подлокотник кресла, Клод только убеждается в своей правоте. И вдыхает полной грудью этот морозный запах мяты, что сопровождал Ашера все то время, что они знают друг друга. Оказывается, не он один верен предпочтениям в парфюме.

Шепот отзывается приятными мурашками где-то на загривке. Клод позволяет себе на секунду прикрыть глаза, с головой окунаясь в эти забытые ощущения, в этот знакомый до дрожи в кончиках пальцев запах. Секундная слабость, которую совершенно не стыдно показать – Клоду вообще редко стыдно за собственные эмоции, особенно если он решил все же их демонстрировать. А еще ему совершенно не стыдно, когда руки смыкаются на чужой талии, да тянут Ашера на собственные колени. Больше Клод ничего не делает. Даже не гладит, позволяя смотреть на себя слегка свысока, но и рук не убирает прочь.

- Можешь, конечно, одеться в своем привычном стиле, но если на тебя будут смотреть, как на зверушку – не вини меня, - улыбается почти ласково, да также ласково шепчет: - Высоковата цена за простое сопровождение. Но ты можешь узнать на этой встречи много интересного. Узнать много новых людей, - проводит кончиками пальцев по чужой щеке, не прикрытой волосами: - И нелюдей.

Клоду доли секунд достаточно, чтобы решить, какую информацию и в каком объеме стоит выдать Ашеру. И он решает даже не лгать. Просто – как обычно – недоговорит, утаит некоторые детали, опустит некоторые уточнения.

- Ничего сложного. Прием принца из соседнего города. Формальность. Никого из Древних там не будет, - добавляет, подумав немного: - Но будет много других интересных личностей.  [nick]Claud Alkan[/nick][status]услышь меня сквозь пустоту[/status][icon]http://s9.uploads.ru/BP4oZ.png[/icon][sign]***
[/sign]

Клод, заметив, как перестроилось чужое внимание, тихо фыркает. Тянет сказать какую-нибудь очередную колкость, но окружающее пространство почему-то такое умиротворяющее, что желание быстро проходит. Хотя слова про действующего кому-то назло ребенка подходят просто идеально. В конце концов, решает он, нравится Ашеру думать, что он действует на нервы – не стоит лишать его такого удовольствия. Как говорится, все к твоим ногам, любовь моя, включая мою нервную систему.

- Не на моем, - поправляет насмешливо Клод, подтверждая этим простую догадку: уродливая мебель из парадного зала отправилась на помойку, как только до этого дошли руки. Впрочем, Клод не разменивался на выкидывание, а отдал уродливый стул, что так любил его предшественник, куда-то на благотворительность. Что с ним стало дальше – не важно, но краем уха он слышал, что какой-то местный музей был рад столь роскошному экземпляру, от которого самого Клода едва ли не тошнило. – Но против тебя в своей кровати ничего не имею, - с похабной усмешкой, ничуть не стесняясь собственных слов: - Обещаю даже потом не выкидывать ее в угоду Белль и в память о чудесно проведенной ночи, - не остается в долгу на остроту Ашера.

В какой-то момент Клоду кажется, что Ашер подорвется с места, да покинет кабинет, громко хлопнув дверью. Он даже мысленно готов к тому, чтобы подняться с облюбованного кресла, да преградить бывшему любовнику дорогу к выходу, потому что они еще не договорили. Но Ашер остается на месте. Его природное любопытство, видать, снова перевешивает.
- Ты сам-то хоть раз пробовал его практиковать? – склоняет голову к плечу, так что несколько темных прядей падают на лицо и приходится убирать их за ухо отточенным за многие столетия движением. – Или даешь мне столь щедрый совет просто так, из любви к искусству?

Они слишком давно знают друг друга. И оба уже достаточно старые, чтобы понимать одну простую вещь: несмотря на все, что осталось позади, их характеры уже слишком устоялись, чтобы меняться радикально. И они оба вполне способны этим пользоваться. Вот только Ашер идет на поводу эмоций, а Клод позволяет себе это лишь частично. Позволяет, да чувствует в том, как все легко разыгрывается, подвох. Не может отделаться от этого ощущения, и поди разбери: обманка это привыкшей к различным подставам интуиции, или Ашер правда ведет себя слишком по нотам, чтобы этому верить. Будь на месте его друга кто-то другой, Клод предпочел бы убить его при столь спорном раскладе.

- Я пока еще не делал ничего предосудительного, не драматизируй, - усмехается мягко Клод. Щурится как довольный кот, ощущая, что вырываться из его хватки никто пока не собирается. И руки на чужой талии сжимает немного крепче, чтобы Ашер прижимался ближе. Все это мгновенно будит в голове картинки прошлого, приятной истомой отзывающиеся в теле. Будь между ними все проще, они уже давно спали бы в одной постели, и каждый отлично это осознает. И ни один не сделает и шага, чтобы приблизить этот момент. Ашер, вероятно, из принципа. Клод – это абсолютно точно – потому что вести размеренную охоту и гулять по лезвию ему нравится гораздо больше, чем получать все, только надавив немного.

- Если ты вырядишься так, как наряжаешься на эти свои представления в клубе – наверняка будут, - соглашается Клод с легкой бесстыжей усмешкой на губах. Пальцы мягко пробираются под шелк рубашки, касаясь подушечками бархатной кожи чужой поясницы, даже не царапая, хотя порой хочется до острых искорок по нервам. Он котом фыркает на щекочущее слегка прикосновение к уху, да подается ближе, прогибаясь под оглаживающими спину пальцами так привычно, так по-домашнему, как делал это всегда. – Потому что мне нужно хорошее сопровождение, а тут я окружен сплошными идиотами. Чтобы сделать из них достойный эскорт, мне и пары столетий не хватит, - шепчет в чужую шею. Обжигая ее дыханием, но не прикосновением губ.

Клод жмурит глаза в ответ на царапающие прикосновения пальцев, спускающиеся от плеча к ключицам. Сам же поднимается прикосновениями с поясницы выше по позвоночнику. Шелк поддается легко, задираясь, да обнажая светлую спину Ашера, позволяя касаться ее более открыто, теперь уже выпуская порой когти. Темный взгляд Клода замирает на секунду на чужих губах. Хочется зарыться ладонью в чужие светлые волосы и потянуть бывшего любовника к себе для поцелуя. Вместо этого пальцы оставляют легкие царапающие следы на чужих лопатках, возвращаясь вниз.

- Знакомства знакомствам рознь, - тянет мягко Клод. Он не хочет говорить о том, что среди приглашенных есть и первоклассные врачи. Не хочет говорить о том, что среди приглашенных есть и человек – не совсем, правда, но это условности – который точно сможет помочь Ашеру с его небольшой косметической проблемой. Встречное предложение ожигает вспышками любопытства по нервным окончаниям. И Клод не знает, от чего они сильнее: от самого предложения или от того, как совершенно неторопливо, почти на грани с демонстративностью, Ашер расстегивает его рубашку.

- Устраивает, - соглашается после секундной паузы, позволяя одной из ладоней переместиться с поясницы на чужой подтянутый живот, и подняться выше по груди. Не утруждает себя даже тем, чтобы расстегивать шелк чужой светлой рубашки, больше наблюдая за тем, как ткань скользит по светлой коже Ашера. – Итак, каким же будет первый твой вопрос? - и Клод ничуть не удивится, если вот сейчас Ашер собьется. [nick]Claud Alkan[/nick][status]услышь меня сквозь пустоту[/status][icon]http://s9.uploads.ru/BP4oZ.png[/icon][sign]***
[/sign]

Отредактировано Ivo Wald (22-12-2019 21:24:49)

У Клода язык не поворачивается назвать светлую рубашку Ашера ярко контрастирующей с кожей. Вот будь она, к примеру, черной – был бы совсем другого рода разговор. И, тем не менее, это ничуть не мешает Клоду упиваться зрелищем того, как ткань соскальзывает вверх под его прикосновениями, открывая все больше тела. Его чертов бывший любовник – Клод готов был в этом поклясться перед всеми богами старыми и новыми – точно знал, на что именно он легко ведется. И за примерами далеко ходить было не надо.

Оставалось только усилием воли сдерживать себя. Контролировать тщательно желание прижаться губами к коже, что открывается под шелком. Не позволять себе коснуться ни губами, ни тем более зубами. Поставить мысленный запрет даже на образ того, как на чужой коже расцветут яркие засосы, от которых к утру не останется и следа. Словно новое полотно, на котором можно расписаться заново. Если и выдает что-то Клода, так это сузившиеся зрачки, словно в комнате резко стало гораздо больше света, чем от напольной лампы в углу. А вампирам свет и вовсе не нужен, но Клод не гасит его хлопком в ладони, чтобы лучше видеть.

- А спальню-то найдешь без моей подсказки, или придется проводить? – добавляет в голос немного мягких, бархатных ноток, облизывая собственные губы языком. И сразу – Клод умел очень легко доносить то, что у него в мыслях, когда ему хотелось – становится ясно, что под «проводить» он имеет в виду вовсе не просто показать дом, но нечто явно большее. – А разрешишь посмотреть, как будешь валяться? – на губы ложится почти детская улыбка, которая Клоду всегда так шла. Он не удерживается, да все же едва касается губами светлой кожи чужой шеи. Прикосновение мимолетное совсем, едва ощутимое. И никаких клыков, даже намека на них нет.

- Какой интересный у тебя был опыт, - мурлыкает почти, глядя из-под пушистых ресниц в чужие глаза: - Как-нибудь на досуге с удовольствием послушаю о нем поподробнее. Особенно о путешествии по России, потому что вот мне повезло поиметь там совсем иной опыт, - смеется коротко, с легкими нотками издевательства. И ничего ни в голосе, ни в эмоциях не дрожит. Ничего сожаления за этот смех не выдает.

А еще Клод совершенно точно не сожалеет о том, что прижимает Ашера ближе к себе. А еще пользуется нагло тем, что его, в отличие от его давнего любовника, никакие рамки условностей не сковывают. Игру, что ведет Клод, он условностью назвать не может, потому что удовольствие получает от нее искреннее, яркое, прощелкивающее по нервам. Удовольствие от того, что ходит по краю, легко качая чашу весов как в сторону слепого обожания, так и в сторону такой же слепой ненависти. И первое влечет его явно больше, но игра стала бы не интересной, поддайся он этому влечению слишком легко.

- Мало ли, что я мог придумать, - пальцы с аккуратно подпиленными и накрашенными темным лаком ногтями скользят от чужого живота выше, задирая мешающуюся рубашку почти к ключицам. Однако Клод не пытается ее расстегнуть, не тянет через голову, не торопясь рушить последний барьер. Вместо этого отпускает в последний момент, позволяя ткани соскользнуть вниз, а сам кончиком ногтя упирается в чужую шею, царапая слегка, вынуждая запрокинуть голову немного назад, да прогнуться в спине ощутимее. Другой рукой придерживает Ашера за поясницу.

Он чувствует прекрасно этот взгляд, направленный на собственную шею. Не будь у Клода хорошей интуиции, он не прожил бы такую долгую жизнь при дворе Бель. И все же Клод отлично_знает_одну_истину. Поэтому без страха тянет из чужих волос серебряную шпильку, позволяя светлым прядям Ашера рассыпаться по его плечам. Прокручивает ее легко между пальцев, а затем вкладывает в ладонь своего бывшего любовника, прежде чем податься вперед и, зарывшись пальцами в волосы на чужом затылке, притянуть к себе для жадного поцелуя.

- У меня нет ста лет для муштры, мне нужно здесь и сейчас, - выдыхает в чужие губы уже после поцелуя, даже не пытаясь скрыть того, как сбилось дыхание. Пульс бы наверняка тоже зачастил, если бы он вообще был. И улыбается обворожительно так, как только он и умеет. – Поэтому да, - ведет по чужой щеке кончиками пальцев, переходя на шею: - Придется пользоваться доступными ресурсами. И в этот раз в качестве них выступаешь ты, - Клод уже давно все решил и просто ставит перед фактом. Все, что остается Ашеру – это торговаться, и все играется, словно по нотам. И Ашер вступает в игру. И Клод уверен на сто процентов, что его друг отлично понимает, в чем суть ситуации.

Кажется, стоит немного напрячься, и можно будет физически ощутить, как Ашер раздумывает над вопросом. Клод не торопит, мысленно в свою очередь, просчитывая, что заинтересует его бывшего любовника в первую очередь. А еще бровь вопросительно на драматичной паузе изгибает, как бы в ответ интересуясь, чего такого неожиданного планирует спросить у него Ашер. С мысли сбивают только прикосновения к голой коже, скользящая по груди рука, от которой перехватывает дыхание, под которую хочется подставляться, едва ли не мурлыкая.

- Да, - без тени сомнения отвечает Клод на первый вопрос. Он не говорит ни об обстоятельствах, ни о деталях. В конце концов, они договаривались с Ашером на честные ответы, а не на честные и развернутые. Ладони тем временем ложатся мягко на чужие бедра, а мысли сосредотачиваются явно не на смерти Жозефины, а на том, что Ашеру идут эти чертовы обтягивающие вещи. Тогда шли и сейчас все еще идут. Однако ответ на второй вопрос также выходит положительным.

А еще Клод ни слова не говорит о том, что калечить Ашера вообще-то не планировалось. Просто в какой-то момент ситуация вышла из-под контроля, и пришлось играть теми картами, что оказались в руках. Как говорится, упс.

Пальцы снова медленно скользят от бедер вверх. В этот раз пуговицы чужой рубашки не остаются застегнутыми, и следующее прикосновение кожа к коже выходит гораздо откровеннее, уже где-то почти за гранью допустимого. Как и еще один поцелуй – неспешный, изучающий и неглубокий, но заставляющий все барьеры лететь к чертям похлеще, чем самые откровенные ласки, которые только можно себе вообразить.

Последний вопрос выбивает на несколько секунд из колеи. Клод ведет пальцами по чужой груди – ровно посередине, от ямочки между ключиц по грудине и вниз. Ведет, да пытается подобрать слова.
- Что-то, что осталось в нас от людей, - находится с ответом, пусть и не сразу: - Возможно, последнее, что в нас от них осталось, - и Клоду ничуть не стыдно, что его ответ, может быть, слишком уж романтичный. И Клод ничуть не стесняется того, что выдает этот по-дурацки наивный ответ кому-то, кто старше и наверняка опытнее, чем он сам. Хочется задать встречный вопрос, но останавливает себя.

- Я рассчитался за твою услугу? – а еще хочется опрокинуть Ашера спиной на чертов ковер и целовать, пока тот не сдастся. Но Клод только касается губами этой ямочки между чужих ключиц, по которой недавно совсем вел пальцем.
[nick]Claud Alkan[/nick][status]услышь меня сквозь пустоту[/status][icon]http://s9.uploads.ru/BP4oZ.png[/icon][sign]***[/sign]

Клод прекрасно осознает, с чем именно он имеет дело. Ни на секунду он не забывает, что Ашер – один из лучших воспитанников Белль, и уж тем более сильно он сомневается в том, что его бывший любовник забыл все, чему учился с таким упоением у своей наставницы. Забыл все, что так мастерски использовал, чтобы совратить его – завзятого, казалось бы, гетеросексуала – с пути истинного, если так вообще можно сказать.

И вместе с тем, чем больше Клод смотрел на Ашера, чем больше скользил взглядом по бархатистой коже, тем сильнее забыть хотелось. Окунуться в ощущение взаимной принадлежности, отбросив все то, что встало между ними незримой стеной, что останется между ними – возможно – на всю оставшуюся жизнь, которая будет очень и очень долгой. Не бывать тому – очень ярко понимает Клод. Если, конечно, кто-нибудь из них не решит внезапно пойти на попятную, закрыть глаза на свои принципы и свое мировоззрение. Звучит, как что-то из области фантастики. Они слишком давно живут оба, - Клод прячет клыкастую усмешку – отблеск собственных мыслей – в чужой шее.

- Не боишься, что если я захочу присоединиться, у тебя не окажется сил, чтобы оказать мне достойное сопротивление? – мурлыкает он тихо, ведясь откровенно на чужой голос, отлично ощущая, как от интонаций по спине рассыпаются мурашки, которые не стряхнешь просто так, не сделаешь вид, будто их вовсе не было. И вместе с тем Клод не остается в долгу. Клод тоже нагло пользуется собственным голосом, играя интонациями и откровенно обещая, что на самом деле присоединится, и сделает все, чтобы у Ашера просто не хватило сил ему отказать. Не одному же ему страдать. – Наверное, это будет очень и очень неловко – в очередной раз оказаться со мной в одной постели и не найти сил из нее уйти, - Клод добавляет самую толику яда в голос, буквально только его отголоски, но Ашер всегда был чувствительным мальчиком, и наверняка легко это ощутит. Вместе с тем он отклоняет легко голову, давая чужим светлым глазам скользить по открытой коже, давая возможность рассмотреть ее нетронутую белизну во всех подробностях и ощутить желание укусить еще сильнее, еще ярче.

Клод откровенно любуется Ашером. Скользит внимательным взглядом по открытой шее, задерживает взгляд на острых ключицах, которые сейчас совсем не скрывает тонкий шелк расхристанной рубашки, опускается взглядом ниже на грудь. Если бы взгляд мог физически ощущаться, Ашер уже был бы его со всеми потрохами. Просто потому, что Клод не скрывает желания в глубине глаз, не скрывает мягкой поволоки манящего обещания и падения в бездну. И единственное, чего он ждет, это пока Ашер оступится достаточно сильно, чтобы увлечь его за собой.

- Договор заключен, - улыбается Клод уголками губ, напоминая сейчас не вампира – порождение ночи, а настоящего демона – порождение самых глубин Ада, с которым так неосмотрительно было подписано кровавое соглашение. Пальцы тем временем скользят от чужих бедер, прикрытых тканью брюк в обтяжку, вверх по коже, останавливаясь на ребрах, медленными размеренными прикосновениями пересчитывая их сверху вниз. Прикосновения могли бы быть почти невинными, ласкающими только и ничего не обещающими, если бы не иногда царапающие кожу когти, если бы не манящий откровенно взгляд из-под пушистых ресниц, если бы не откровенно довольный вид.

От осторожных прикосновений Ашера, в которых нет даже намека на грубость или желание сделать больно где-то на кончиках нервных окончаний прощелкивают яркие искорки. Клод выдыхает отрывисто, подставляясь под ласки, кусая слегка губы. Дышать приходится глубже усилием воли, хоть особой необходимости в этом и нет. Хочется большего. Хочется ощутить, как чужие ногти впиваются в кожу, оставляя на ней яркие кровавые росчерки. Хочется почувствовать, как чужое сильное тело прогибается, оставляя где-то на плечах полукружья от ногтей из тех, что лучше всего говорят знающим о том, что происходило.

Губы оставляют еще один сухой поцелуй на чужой шее. Клод даже не касается кожи языком, вдыхая только запах парфюма Ашера полной грудью, будто стараясь отпечатать его на подкорке. Будто он хоть на секунду, что разделили их бурлящей волной, забывал этот запах. И даже боль от укола серебром не заставляет его отстраниться от чужих губ, к которым он приникает секунду спустя, словно долго испытывал жажду и наконец-то добрался до источника. Наверное, стоило бы кончать с этим всем, пока игра не довела их обоих до греха, но Клод только сильнее сжимает пальцы на бедрах бывшего любовника, да улыбается, даже доли внимания не обращая на то, как саднит руку из-за ранки, нанесенной серебром, как не торопится останавливаться кровь. В конце концов – он точно это знает – Ашер чувствует абсолютно то же самое.

- Зато очень правдиво, - усмехается легко Клод, губами ловя чужой указательный палец, коротко целуя подушечку, а затем языком скользя вверх по ладони, пробуя с кожи смесь своей крови с кровью Ашера. И это сочетание все еще безумно нравится ему, отдается яркой истомой где-то в пояснице. Губы прижимаются к ранке, которая хоть и затянется, но не так быстро, как это бывает обычно. Клод целует ее осторожно, с почти невинной нежностью, собирая губами кровь. И вместе с тем откровенности в этом прикосновении едва ли не больше, чем в недавнем поцелуе.

- Пф, - фыркает Клод с откровенной насмешкой в темных глазах. В них так и читается простое «Ой, да кто бы говорил, а», но вслух он этого не произносит. Не хочется отвлекаться от еще одного долгого поцелуя, не хочется даже на секунду отрываться от губ, давая Ашеру возможность распробовать вкус собственной крови, смешанной с его, Клода кровью. Зато потянуть прочь чужую бесполезную сейчас рубашку – хочется. Опрокинуть Ашера спиной на ковер, прижимая и не давая шанса вырваться – хочется. И Клод уверен почти на сто процентов, что даже если его бывший любовник будет сопротивляться, то только для вида, потому что победа все равно останется за ним.

- Столько же, сколько и в тебе, - огрызается лениво Клод, отстраняясь от чужих губ, да стряхивая наваждение, что яркими картинками застилает глаза. Облизывает губы. Ведет пальцами по чужой щеке, едва касаясь кожи, лаская мягко и медленно, спускаясь прикосновением к шее и не позволяя себе большего. Он мог бы брать сильной и откровенностью, но с Ашером это слишком скучно. Гораздо увлекательнее – та игра, что разворачивается сейчас между ними, оставляя очередные кровоточащие полосы там, где раньше были души.

Клод позволяет себе на секунду, словно ребенок, уткнуться в чужую шею носом. Чувствует прикосновение прохладных губ к виску, да прячет в глазах отголоски сожаления. Не они такие – жизнь такая. И в следующую секунду, когда он отстранится, в глазах снова будет только легкая издевка, которая так отлично ему подходит, с которой он сросся за все эти годы.
- Обещай только, что мою кровать не постигнет участь моего стола, - смеется коротко, да ведет Ашера за собой. И в спальню пропускает его первого, сам же останавливается в дверях, опираясь плечом о дверной косяк, да скрещивая на груди руки. Свет из коридора превращает его силуэт в сгусток тьмы, выделяя только очертания, да побелскивающие глаза.

Взгляд останавливается на Ашере. Скользит по ногам, закованным в сапоги на каблуках, да в обтягивающие штаны. Останавливается на разметавшихся полах рубашки, поднимаясь к лицу лишь в последнюю очередь.
- Напомни, скину тебе, - Клод держит короткую многозначительную паузу, а затем добавляет: - СМС-кой, - улыбается нагло, прежде чем шагнуть вглубь комнаты, преодолеть расстояние до кровати и присесть на ее край.
- Ты отлично тут смотришься. Будто тут твое место, - взгляда от Ашера он не отводит. Тянет руку, чтобы коснуться чужой груди, но не касается, в последний момент замирая пальцами в нескольких миллиметрах от кожи. Вместо этого склоняется, накрывая своими губами губы Ашера, целуя медленно и глубоко, словно пробуя на вкус впервые. [nick]Claud Alkan[/nick][status]услышь меня сквозь пустоту[/status][icon]http://s9.uploads.ru/BP4oZ.png[/icon][sign]***[/sign]

Было бы у Клода чуть меньше терпения и самообладания, и на шее Ашера давно красовался бы его укус. Аккуратный, практически не кровоточащий, но сносящий крышу похлеще какого-нибудь алкоголя или наркоты. Встреться они с Ашером вот так вот еще пару десятков лет назад, и все давно закончилось бы постелью, пусть и оставляющей горький привкус сожаления вперемешку со стыдом на губах. Сейчас же Клод уже не мальчишка, что только-только ступил на путь ночи. Да и Ашер давно уже пересмотрел свои взгляды. Просто потому, что Клод уверен, попади он на дороге своему бывшему любовнику в первые несколько десятков лет с момента их расставания, и живым бы ему с этой встречи точно не выйти.

- Мы принадлежим одному клану, Ашер, как бы ты не открещивался сейчас от этого, - не остается в долгу Клод, да едва касается пальцами нетронутой шрамами щеки, чуть руку назад заводит, чтобы зарыться пальцами в светлые волосы, с удовольствием перебирая пряди, будто льнущие к рукам. – Мы просто физически не можем быть нежеланны. Это против природы Морт, - в этот раз губы в улыбке обнажают и белоснежные клыки. Клод демонстративно ведет кончиком языка по собственным губам, прекрасно понимая, что Ашер не сможет оторвать от этого зрелища взгляда. А еще знает: повтори этот трюк сам Ашер, и Клод оказался бы уже в положении гипнотизируемого.

У них слишком много всего стало на грани. И Клод даже представить не пытался, сколько еще всего должно пройти, сколько времени должно утечь, чтобы эта грань стерлась. А – и это главное – какие титанические усилия потребуются с обеих сторон. Усилия, на которые никто не готов, потому что все упирается в гордость, в затаенные обиды, в превратности судьбы, да и в еще 1001 причину, по которой можно до бесконечности ходить на грани, но так и не переступить ее в итоге.
И сейчас, глядя на Ашера, что ластится к его руке, словно кот, Клод понимает это ярко, до болезненности остро. Как никогда. И все равно не собирается ничего исправлять.

Клод знает одну простую истину: его клыки не коснутся чужой шеи.

- Не забудь про нормальную одежду, - Клод улыбается на удивление мягко. Ведет кончиками пальцев по чужой щеке, выделяя интонациями это самое «нормальную». Будто предлагает отказаться от нее вовсе. Ну, или отдать предпочтение не прекрасной классике с легким налетом современности, а чему-то более вызывающему. Чему-то, что будет явно не предназначено для чужих глаз, как и эта разметавшаяся по темному покрывалу рубашка, как и эта алая линия, пересекающая грудь аккуратным росчерком. Клоду хотелось бы – до безумия, до белой пелены перед глазами – припасть к этой линии губами, проследить ее путь до пояса брюк.

Клод поддается чужой руке на собственном запястье, да касается кончиками пальцев – совсем не языком – вместо этого сначала целуя медленно, со вкусом, будто заново открывая для себя вкус чужих губ. Будто не одни несколько минут назад целовались самозабвенно, сидя в кресле в рабочем кабинете. Будто не они целовались у Ашера в кабинете на так удачно стоящем диване. Будто он вообще касается чужих губ впервые и хочет испытать весь спектр эмоций.

Эта видимость опадает быстро, легко. Просто потому, что не в их природе невинность. Просто потому, что они с Ашером, наверное, осквернены разного рода грехами даже не с ног до головы, но и гораздо глубже. Поэтому и поцелуи становятся глубже, жарче. Поэтому и прикосновения становятся горячее, откровеннее с каждой секундой. Клод прогибается под пальцами, чувствуя, как кожа от чужих ногтей рвется вместе с одной из его любимейших рубашек. И не остается в долгу, без сожаления даже запуская ногти в чужое плечо, не оставляя дурацкой нервирующей рубашке даже шанса на то, чтобы вернуться на вешалку. Там – на плече – останутся неглубокие, но все же кровоточащие некоторое время ранки.

А еще Клод не верит в упор, что Ашер сдался так просто. Не верит и этой горячности, и тому, как чужое тело прижимается, потираясь провокативно. И все же не может устоять от простого соблазна потереться в ответ: слишком велико желание, и скрывать его смысла нет. Чужой язык на доверчиво открытой шее срывает тихий полустон. И все же голос у Клода даже без искорки сожаления.
- Может, одолжить тебе рубашку, чтобы добраться до дома, мм? – он подается вперед, оказываясь на секунду с Ашером буквально нос к носу. Придерживает его за затылок, не давая отстраниться и оставляя на губах кровавый, кусачий поцелуй, немилосердно раня клыками плоть, чтобы кровь заляпала и светлую ткань, и чужую кожу. – А то выглядишь, - Алкан ведет языком по собственным губам: - То ли как жертва маньяка, то ли как тот, кто очень сильно хочет ей стать, - по глазам, из которых еще не ушла поволока откровенного возбуждения, все же прекрасно читается, что не один только Клод останется сегодня без десерта. И именно поэтому ему ничуть не жаль разжать руку в чужих волосах, да позволить Ашеру покинуть поместье.

Дни ложатся монотонным росчерком. Идут один за другим медленно, словно их тянет кто-то нарочно. Клод не торопится присылать обещанную СМС-ку. Клод вообще не появляется в поле зрения. Сейчас очень и очень легко вообще забыть о том, что он находится в городе. Но сам он почему-то уверен, что Ашер не забудет. Ни на секунду не выпустит эту мысль из своей головы. Хотелось бы погладить чувство собственной важности и понаблюдать в отдалении, но Клод этого не делает.

До рокового вечера. До вечера, когда на телефон Ашера падает СМС-ка с одним единственным словом.

«Ждал?»

Клод улыбается, сидя в собственном кабинете, лениво закинув ноги на письменный стол, на котором так и остались следы пребывания Ашера. Он вертит телефон в руках, да совершенно по-мальчишески – если бы сейчас его кто видел, непременно усомнился бы, что перед ним вампир, которому не одна сотня лет – закусывает губу, будто предвкушает, что вот-вот сработает какая-нибудь великолепная пакость или, что тоже будет неплохим вариантом, ему перепадет какой-нибудь шикарный подарок.

Следующая СМС-ка обещает, что Клод заедет за Ашером в клуб через три дня. К девяти вечера. Он снова прокручивает в пальцах телефон, задумчиво посматривая на экран, да борясь с дурацким соблазном. Естественно, проигрывает ему, но даже расстройства от этого не ощущает. Желание пощекотать еще немного терпение Ашера больно сильно. Жаль только, что нельзя будет увидеть его выражение лица. А еще очень и очень жаль, что если Ашера достанет, он просто поставит телефон на беззвучный режим, перестанет отвечать.
Клод уверен, что Ашер последнего не сделает, поэтому следующее «Отправить», призывно мерцающее зелененьким, нажимает без тени сожаления.

«Пробовал когда-нибудь виртуальный секс со своими кошаками или такая технология до тебя еще не дошла? ^___^»

[nick]Claud Alkan[/nick][status]услышь меня сквозь пустоту[/status][icon]http://s9.uploads.ru/BP4oZ.png[/icon][sign]***[/sign]

Клод вертит в руках телефон, да терпеливо ждет ответа на свои сообщения. И даже в какой-то момент думает о том, что Ашер вполне способен заартачиться и ответить ему только на информацию о том, когда за ним заедут. Ну, или не ответить вовсе, а принять к сведенью, как говорится. И все же Клод рассчитывает, что его знания своего бывшего любовника не совсем просрочились, не канули в Лету и не просочились, словно песок сквозь пальцы. Он уверен на сто процентов: прежний Ашер тогда, несколько сотен лет назад, с удовольствием повелся бы на предложенную игру. Вот только незадача: в то время не было телефонов, делающих такие выходки возможными. Только письма, что еще неизвестно, дойдут ли или затеряются где-нибудь в дороге без шанса быть увиденными адресатом.

Секунды текут медленно до одурения. Клод даже успевает стянуть себе на колени ноутбук, да начать искать фильм на вечер. Но на телефон нет-нет, но поглядывает изредка, чтобы не пропустить момента, когда тот легко засветится, да завибрирует, извещая о том, что сообщение пришло.

Телефон вибрирует, едва не скатываясь с широкого подлокотника кресла на пол. Клод ловит его буквально в последний момент, удобно перехватывая в пальцах, проводя по узору на экране, чтобы снять блокировку. Тут же смешливо фыркает, пробегаясь взглядом по темным строчкам на светлом экране.

«Да ладно? Ты серьезно упустил в современности такую возможность? Не верю!»

Очередное сообщение улетает Ашеру, а Клод посмеивается, да открывает на ноутбуке сайт с порнухой. Кажется, он видел что-то такое буквально недавно, очередной вечер проводя за тем, чтобы поугорать над людьми, изобретающими все новые и новые способы разнообразить свою жизнь, в том числе и сексуальную. Помнится, он находил даже порнушки с переодетыми в вампиров людьми и посмеивался, пролистывая происходящее, перескакивая через огромные куски повествования до самого интересного. Это примерно как смотреть на блестящего всеми своими клеточками коже на солнышке Эдварда Каллена, да хихикать в кулак с Белленого «Ты вампир!». А если смотреть на украинском – это особый сорт удовольствия.

К моменту, когда приходит ответная СМСка, Клод уже нашел все, что ему было нужно. Он тянется, чтобы отставить ноутбук на стол с собственных колен, да удобнее почти укладывается в кресле. Коротко косится на ответ, а затем быстрыми касаниями к экрану набирает следующий текст.

«Зачем снимать ответственность, если я могу снять с тебя рубашку, например? Я почти уверен, что ты опять в шелке с кучей пуговиц и в этих своих обтягивающих штанах с заниженной талией. Вот только мечусь в выборе цвета: черное или белое? Или удивишь меня сегодня чем-нибудь необычным?»

Клод легко представляет Ашера в его кабинете. Тот наверняка также сидит в кресле за столом, и наверняка он был занят каким-то безумно важным делом, прежде чем его отвлекла вибрация мобильника. Стоит прикрыть глаза, снова отложив телефон на подлокотник кресла, как перед глазами встает эта яркая картинка. А если Клод приложит еще немного усилий, то он еще и легко увидит, как Ашер на самом деле будет тянуть с себя рубашку, предварительно, может быть, даже аккуратно расправившись со всем этим сонмом пуговиц.

Он уверен: не стой между ними расстояние и еще тысяча и одна причина, рубашка летела бы на пол порванной, без шанса на реабилитацию, что и постигло рубашку Клода после их последней очной встречи. Яркие надрывы, оставленные ногтями Ашера, было явно не зашить, а пятна въедливой крови не отстирать с шелка. Правда, далеко не факт, что все опять не застопорилось бы только на разодранных рубашках, жадных поцелуях, да голодных взглядах друг на друга.
А здесь какой простор. И всегда можно обратить все в шутку.

Клод снова тянется, но в этот раз не за ноутбуком, про открытый сайт на котором давно забыл, а за пачкой сигарет. Прикуривает, а затем снова берет в руки телефон, да снова разблокирует его. Задумчиво смотрит на текст их с Ашером короткой переписки, улыбаясь, как довольный кот.
А затем несколькими короткими касаниями с СМСок переходит в мессенджер просто потому, что это удобнее. А еще через мессенджер можно чуть больше, чем через простые СМСки.
- Хээй, - он подносит микрофон к губам, да зажимает кнопку записи голосового сообщения: - Соглашайся, Ашер. Ты же ничего не теряешь, да и я даже не зову тебе приехать к себе, - голос у Клода мягкий, мурлыкающий и с легкой хрипотцой от только что выкуренной сигареты. И этого не искажает даже запись, которая порой творит с голосами черт знает что.

Конечно, можно было бы бросить все, да оказаться в кабинете Ашера. Да хоть бы и обратиться летучей мышью, быстро преодолев те полгорода, что разделяют их. Но Клод этого не сделает. Он скользит взглядом только по отметинам чужих когтей на столе, да убеждается в том, что в его кабинете не появится почти наверняка и Ашер, хотя мог бы сделать тоже самое. Слишком много у каждого из них гордости. Яркой, жгучей, росчерком перечеркивающей сейчас все, что могло бы быть.

Клод тушит сигарету, да захлопывает ноутбук, даже не потрудившись остановить видео. Просто потому, что зачем ему звуковое сопровождение непонятных людей, когда – кажется – его вечер сегодня будет скрашен кое-чем поинтереснее.
Клод снова подносит к губам микрофон.
- А хотя почему не зову? Зову, если соберешься, конечно. Я соскучился, - посмеивается мягко его голос. Он даже готовится морально к тому, что Ашер его пошлет. Ну, или на самом деле появится пред светлыми очами во всей своей красе. В конце концов, пригласив, Клод сделал шаг навстречу первым. [nick]Claud Alkan[/nick][status]услышь меня сквозь пустоту[/status][icon]http://s9.uploads.ru/BP4oZ.png[/icon][sign]***[/sign]

Клод с удивлением ловит себя на том, что не только улыбается, словно мальчишка, но и внутри дрожит что-то предательски в ожидании очередного сообщения от Ашера. Пока его старый друг то ли игнорирует его усиленно, то ли подбирает слова для ответа, сам Клод оставляет телефон на подлокотнике кресла, да перетекает – переходом в полном смысле слова это сложно назвать, учитывая плавность, откровенную ленцу движений – к бару. Пожалуй, под грядущий вечер ему нужен совсем не ноутбук с каким-нибудь подходящим звуковым сопровождением, а чуть больше комфорта и удобство.
Он успевает открыть бар, да окинуть задумчивым взглядом свои запасы, когда слышит, как телефон вибрирует от очередного пришедшего сообщения.

Клод откладывает на несколько секунд выбор алкоголя, понимая, что пальцы даже слегка подрагивают от нетерпения. Вот уж точно, мальчишка, одергивает он себя недовольно, но порыва даже не пытается сдержать. Вместо этого забирает мобильник с ручки кресла, да раскрывает пришедшее сообщение. Прикусывает губу, вчитываясь в текст, скользя темными глазами по строчкам на экране.

«Хочу».

Короткое сообщение улетает молниеносно. В конце концов, Ашер не сможет избегать его вечно, даже если очень сильно захочет. В конце концов, согласие Ашера сейчас, в глазах Клода только подводит этому выводу жирную черту. Дело за малым.
Клод не мучается долго с выбором напитка. В отличие от бывшего любовника, что всегда отдавал предпочтение разным винам, сам Клод предпочитал различные ликеры. Особенно ему нравились те, что в огромном разнообразии наводнили рынок в последние годы. Греховно от них отказываться, не иначе.
И в этот раз выбор падает на мятный ликер. Клод знает, что он освежающий и вместе с тем сладкий до приторности. Заходит не каждому, но ему – заходит. Телефон в кармане отзывается легкой вибрацией: Пришло очередное сообщение.

«Вот что бы я с удовольствием изорвал в клочья. А чего расстегнуты только две пуговицы? Стесняешься собственного одиночества?»

Если бы сообщения могли передавать привычное ехидство Клода, они бы это делали. Но Клод уверен: Ашер знает его очень давно и очень хорошо. Он сам легко дорисует сообщению необходимый тон легкими мазками. Сам же от этого разозлится, но отказаться от легкого возбуждения наверняка не сможет. В конце концов, не только Ашер хорошо знал Клода. В обратную сторону это тоже отлично работало.

Клод забирает из бара бутылку с ликером, рюмку, да по пути приглушает освещение до почти полной темноты, оставляя гореть только настенный светильник в углу кабинета, пользуясь тем, что предыдущий хозяин особняка не пожалел средств на то, чтобы оборудовать его, как следует в том числе и достаточным количеством искусственного света. Устраивается на диване, закидывая лениво ноги на подлокотник, да наливая себе темно-зеленой жидкости в рюмку. По кабинету тут же несется запах мяты.
Клод вслушивается в чужой голос, пришедший ответом на собственный, да чуть улыбается, просто не может сдержать этой улыбки.

- Мне тоже кажется, что не можешь, - не один Ашер профессионально владеет голосом. Клод сам мягко мурлыкает, словно любовь всей его жизни – ненависть всей его жизни – сейчас находится рядом и вполне способна замурлыкать с ним в унисон. Он коротко прикрывает глаза, рисуя перед собой Ашера с разметавшимися светлыми волосами, в этих пижонских штанах, в этой уже наверняка больше, чем на две пуговицы расстегнутой рубашке. Картинка ему нравится. Картинка заставляет нервно облизать губы. - Звучит восхитительно, а на практике обычно еще лучше. Знаешь, сейчас уже нет. Не думал, что ты забудешь о моей привычке менять постельное белье каждые пару дней. Но первую ночь я будто снова делил с тобой постель. Непередаваемые ощущения, - по голосу легко читается, что под «делил постель» Клод имеет в виду не простое «спали в обнимку» или рядом друг с другом.

По голосу отлично читается, что в своих мыслях в ту ночь Клод Ашера никуда не отпустил. И – стоит только глаза закрыть – как легко представить, как клочьями бесполезными опадали тогда остатки рубашек. Как чужие руки на его плечах сжимались то до ярких отметин на коже, а то и до кровоточащих полос. Как он сам сжимал пальцы то на ягодицах, то на боках, откровенно вседозволенностью наслаждаясь. Как оставлял отметины на чужой коже из тех, от которых к утру и следа не останется, но что будто поселятся навечно под кожей, растекаясь по ощущениям чернильными пятнами. Как комната наполнялась стонами, едва заглушаемыми поцелуями и пошлыми звуками.

- Оно в силе, если что, - на смешок Ашера прилетает такой же легкий, ни к чему не обязывающий смешок в ответ. Клод пригубляет ликер, позволяя вкусовым рецепторам насладиться сладко-мятным привкусом, пропитаться им буквально. Под веками ярко вспыхивает картинка того, как Ашер сейчас, сидя в своем кабинете, наверняка тянет вино из бокала. Клод готов поклясться, что красное. Такие вещи вряд ли меняются быстро.

- Я тренировался, - также честно отвечает Клод, на стол отставляя рюмку: - Пью мятный ликер. И думаю, что тебе бы не понравилось наверняка, потому что очень сладко, но я все равно бы тебя поцеловал, заставив не только попробовать вкус с губ, но проглотить. А ты бы ворчал, пытался вырваться и плевался так отчаянно, что пришлось бы целовать еще и еще, пока не заткнешься и не забудешь о несчастном ликере. Но его привкус все равно сопровождал бы каждый следующий поцелуй, - сообщение заканчивается серебристым смешком. Клод очень живу представляет себе, как Ашер бы на самом деле отплевывался недовольно, как пытался бы вырваться из объятий, но делал бы это настолько откровенно-невсерьез, что удержать его было бы совсем несложно. [nick]Claud Alkan[/nick][status]услышь меня сквозь пустоту[/status][icon]http://s9.uploads.ru/BP4oZ.png[/icon][sign]***[/sign]

Мятный ликер сладковато-свежим вкусом оседает на языке, на губах. Клоду доставляет почему-то особое удовольствие сейчас представлять, как кривил бы губы Ашер после поцелуя, сдобренного этим вкусом. И – Клод уверен  в этом был почти на все сто процентов – наверняка вкус ликера легко перебил бы вкус даже дорогущего вина, которое любил цедить его бывший любовник из пузатых винных бокалов. Клод уверен был, что от  этой привычки, от этого удовольствия любовь всей его жизни так и не отказалась.

Изумрудно-зеленая жидкость оставляет на стенках небольшой рюмки из тонкого стекла легкие влажные следы от покачиваний. Отблески света играют в ней, оставляя приятные глазу блики, расчерчивая ими напиток. Клод снова пригубляет ликер, да вертит нетерпеливо в руках телефон. Когда тот вибрирует легко, посылая нервные импульсы по подушечкам пальцев, он едва ли не роняет мобильник, удерживая его только благодаря феноменальной реакции. Фыркает сам на себя, да снова ругает за то, что ведет себя, словно малолетка.

«Воланы устарели, причем еще в тот момент, когда я с тобой только-только познакомился. А дверь стоило бы и прикрыть на ключ, котики переживут вечер и без тебя».

Несмотря на пресловутое «бы» в сообщении отлично должно было ощущаться повелительное наклонение. По крайней мере. Клод рассчитывал традиционно на то, что Ашер слишком хорошо его знает, чтобы не дорисовать эти нотки в собственном воображении.
А еще появляется яркое желание на несколько секунд обратиться, да оказаться к Ашеру гораздо ближе в совсем короткие сроки. Напомнить о своем существовании не только текстовыми сообщениями, да голосом, но и прикосновениями, жаркими и жалящими поцелуями, что непременно оставят пусть и быстрозаживающие, но все же яркие отметины, и горячими прикосновениями кожа к коже. И в этот раз не отпустить.
Естественно, Клод не трогается с места.

Вместо этого – улыбается, чуть убавляя яркость, да рассматривая присланное фото.

«Никогда не сомневался в твоем умении себя подать».

Набирает почти тут же, не упустив шанса намекнуть, что может и не пришлось бы извращаться с ракурсом и тонной ухищрений, чтобы на фотографии не было видно шрамов. По крайней мере, не с ним. Просто потому, что Клод ни разу взгляда не отвел от чужих увечий, ни разу даже жестом не дрогнул, касаясь огрубевшей кожи в те короткие моменты, когда Ашер расслаблялся настолько, чтобы ему это позволить.

Голос завораживает. Вот уж чего Ашер точно не утратил за годы их разлуки, так это умения виртуозно играться с интонациями, менять их так, как заблагорассудится, чтобы пробудить самое сокровенное. И Клод велся, как и раньше. Словно только-только обращенный мальчишка. Просто потому, что слишком сложно отказаться от удовольствия. Слишком нереально не вслушиваться в эти многообещающие нотки.
- Знаешь, - значок записи показывает полоску, свидетельствующую о том, что микрофон работает: - Я бы не отказался, если бы ты даже переночевал. О, я даже могу расщедриться и пообещать к тебе не приставать, - короткий мешок оставляет на записи свой легкий след, после чего голос Клода снова серьезен до мурашек, снова мягок и соблазнителен: - Только обнять, да уткнуться носом в спину между лопаток, как делал раньше, помнится.

Клод допивает ликер в своей рюмке залпом. Доливает еще, наполняя ее почти до самых краев, да сразу отпивая, чтобы сладковато-мятная жидкость не оказалась на голой коже. Хмыкает тихо, прослушивая следующее сообщение от Ашера, проводя пальцами по собственной груди, едва касаясь кожи.
Столько запредельной интимности в голосе на другом конце провода, столько скрытого желания, что очередная яркая картинка из воображения накрывает Клода просто с головой, совсем не оставляя шансов избавиться от наваждения.
Коротко и ярко свистит в воздухе стек. На бледной коже остаются алые росчерки и – если очень внимательно присматриваться – исчезают они прямо на глазах, но зрители слишком увлечены основным действом, чтобы думать о таких мелочах. Короткие вскрики перемежаются откровенными стонами, а потом Клод зажимает Ашера в коридоре по пути к кабинету последнего, просто не оставляя ему шанса на побег в этот раз.
Чтобы выбросить из мыслей слишком яркую картинку, приходится закусить губу до острого укола боли.

- Через три дня, - напоминает Клод мягко: - Я пришлю тебе подходящий наряд заранее. А то боюсь, воланов мое трепетное сердце не выдержит, и придется тебе идти на прием голым.

Ашер использует совершенно противозаконные приемы. Клод снова кусает губы, пытаясь избавиться от этой навязчиво-яркой картинки в голове, но под конец сдается, да прикрывает глаза, вслушиваясь в голом, уводящий в омут с головой. Вслушиваясь, да утопая в собственном желании настолько, что в штанах становится откровенно тесно – приходится опустить руку с груди ниже, пройтись пальцами по собственному животу, ослабляя сначала ремень, а затем справляясь и  пуговицей, молнией.

Из мыслей выдергивает звонок. Клод нажимает на принятие вызова, не раздумывая даже, да и на экран не глядя: прекрасно знает, кто ему звонит.
- Я рад тебя слышать, - мурлыкающе отвечает, и в голосе откровенно сквозит возбуждение. Признаться честно, Клод даже скрыть его в собственном голосе не пытается: скорее уж наоборот, добавляет еще немного, позволяет дыханию на секунду сбиться, сорваться. Если бы его сердце билось – оно непременно пропустило бы удар сейчас, а потом пустилось вскачь. – Но, какая жалость, кажется, виртуальный секс сорвался, - Клод коротко и бархатно смеется в трубку, да снова подносит к губам рюмку с ликером. Делает короткий глоток. – Заменим его сексом по телефону, как в лихие восьмидесятые, или когда там? – в голосе даже капли смущения не чувствуется. [nick]Claud Alkan[/nick][status]услышь меня сквозь пустоту[/status][icon]http://s9.uploads.ru/BP4oZ.png[/icon][sign]***[/sign]