[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/309/26362.jpg[/icon][nick]Gabriel White[/nick][status]Чуточку сомневающийся пес Инквизиции[/status] Удивительно, каким мягким может быть голос Альвы, как приятно его слушать, когда в нем нет сарказма или издевки. Эльфы, как говорится, любят ушами, недаром их локаторы такие чувствительные, поэтому единственное чему Габриэль радовался, так это тому, что Альва редко понижал свой голос до откровенно соблазняющего и говорил им всякие грязные словечки. Уж тогда бастион гетеросексуальности точно ощутимо бы пошатнулся, да и сны определенного рода снились бы гораздо чаще.
- Что поделать, я же не воспитывался среди эльфов, - сообщает он, ничуть не обидевшись, глядя на то, как демон касается длинных волос, красиво льнущих к его пальцам: - Сам бы сейчас не отказался от какой-нибудь их начальной школы, чтобы меня перестало так плющить.

Прикосновение приятно охлаждают, от них по коже пробегаются мурашки странного предвкушения. Габриэль изо всех сил старается не вспоминать, как сидел на коленях демона перед зеркалом, как выглядело его лицо в тот момент и как было чертовски хорошо от одних только пальцев на члене. Нельзя думать об этом сейчас, нужно воспринимать поцелуи просто как процедуру лечения, кормления или еще чего-то, но не возбуждаться. И все же у Габриэля это упорно не получается.

- И какие усилия ты прикладывал? - выдыхает он в губы перед тем, как снова легко к ним прижаться, охотно отдавая все лишнее: - И что потом становилось с этими околдованными эльфами, когда они приходили в себя?
Голова слегка кружится, дыхание откровенно сбивается, когда Вайт выдыхает стонуще и сладко в губы, для удобства прижимаясь ближе. Он напоминает себе цепляться за ненависть, за то, что демон просто развлекается и как только получит что-то желаемое - скорее всего душу - то сразу сожрет, поэтому нельзя вестись на его нежность и доброту сейчас. Он просто пленник, которому слишком хорошо от поцелуев пленителя.
- А я могу сливать ее в какие-нибудь артефакты или кристаллы на будущее? Не могу же я постоянно бежать к тебе за поцелуями, - хрипловато спрашивает Габриэль, проводя по губам языком, чувствуя приятное расслабление в теле от того, что ощущение давления исчезло. Не до конца, конечно, но все же было намного лучше, чем когда он сидел под яблоней.

Мысли постепенно исчезают из головы, заменяясь возрастающим с каждым новым поцелуем желанием, которое становится только сильнее по мере того, как лишняя энергия переходит к Альве. Габриэль даже не кусает наглый язык, хозяйствующий в его рту, наоборот ласкает его своим, задыхаясь и обвивая за шею обеими руками, гибко прильнув телом к телу. В следующий раз он непременно как следует кусанет до крови, зашипит уличным котом и обольет презрением, но сейчас ему были необходимы эти поцелуи.

- Не только опыт большой, если вспомнить нашу вторую встречу, - хмыкает Габриэль, неосознанно добавляя в голос игривые нотки, а после запрокидывая голову, зарывшись в темные волосы и путая в них пальцы, когда губы исследуют шею, добавляя еще тягучего желания, разливающегося по телу и концентрирующегося в паху. - Не думаю, что одежда мешает целоваться, - сладко шепчет он, не сопротивляясь, впрочем, и снова притягивая Альву за поцелуем, когда футболка оказалась сброшена.

Последний раз и потом пойду к себе в ледяной душ. Самый последний раз и точно всё.

Что бы Габриэль не обещал себе, он забывает об этом мгновенно, стоит приятному холодку окутать его и раствориться где-то в свете, заставляя вздрогнуть и выгнуться, застонав на выдохе. Он царапающе скользит ладонями по спине и плечам, не замечая как оказался снизу, прижимается своим телом к телу, задыхаясь в податливые губы и даже сам перехватывая инициативу, всхлипывая, когда пальцы касаются затвердевших сосков.

Ему мало. Все больше хочется зайти дальше, голову ведет все сильнее, словно он выпил что-то очень крепкое или возбуждающее. И плевать сейчас, что он под мужчиной, а не сексапильной девушкой с третьим размером, он все равно хочет почувствовать его более остро. Даже если ради этого придется снова оказаться перед зеркалом, в отражении которого так прекрасно видна похоть на точеном лице, тело, изнывающее от прикосновений, бесстыдно разведенные ноги. Даже твердость, упиравшаяся тогда в ягодицы, вспоминается сейчас с исключительным желанием.

Габриэль чуть отстраняется, даже не пытаясь восстановить напрочь сбитое стонущее дыхание, смотрит на Альву снизу вверх совершенно шалыми и чуть светящимися, как и волосы, зелеными глазищами, разметавшись под ним в облаке волос. Проводит по чужой груди, облизывая припухшие губы и очерчивая сосок, после чего слегка надавливает ногтем. Демон слишком быстро нашел тот грех, которому Вайт противостоял с трудом, похоть быстро захватывала его, особенно сейчас в этом чувствительном и податливом теле, сходящем с ума от бархатистого голоса.
- Что ты со мной сделал? - спрашивает он перед тем, как потянуться за еще одним поцелуем, прикрыв глаза и в очередной раз обещая, что это уже точно последний. Просто последняя порция удовольствия и переданной силы, не больше. Главное чтобы снова не накрыло новым прохладным разрядом, делающим еще чувствительнее и отзывчивее.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/309/26362.jpg[/icon][nick]Gabriel White[/nick][status]Чуточку сомневающийся пес Инквизиции[/status] От того как Альва с нежностью прикасается губами к этим бесполезным и мешающимся волосам сердце замирает на миг, становится как-то неловко и чувствуется смущение. В такие моменты демона слишком тяжело ненавидеть, тяжело возмущаться и фырчать, потому что они почти перекрывают негативные эмоции. Альве повезло, что ему достался пленник, настолько лишенный тепла и ласки на протяжении всей своей жизни, что сейчас был готов принимать ее даже от своего классового врага. Впрочем, у Габриэля вряд ли был выбор.
- Ладно, сойдемся на ясельках. Поздравляю, ты похитил эльфийского годовасика, - с заметной ехидцой сообщает Вайт, вовсе не испытывая каких-то проблем по поводу своего возраста и разницы между прошлым существованием и нынешним. Подумаешь, гормоны шпарят, пройдут ведь когда-нибудь. Через годик-два-сто. Хотя, если его сто лет будет так кидать между эмоциональными состояниями, то тут уже Альва от него бегать начнет. Уже ведь время от времени ныкается, демонюка, не выдерживает благостного света наверняка.

Габриэль не отдает себе отчета в том, как легко потирается о ласкающую ладонь, чуть прикрывает глаза, наслаждаясь растекающимся по телу ощущением расслабленности после долгого напряжения и тянущей боли, которой отзывалась своя сила. Ему нравится то, как приятно и аккуратно ногти поцарапывают затылок, нравится, как губы все настойчивее сминают его, забирая излишки энергии. Но в этом Габриэль не признается не только Альве, но и себе.
- Если все так просто, то почему не завел себе эльфийку-любовницу? Жили бы вместе вечно, души есть бы не пришлось, - даже сейчас ему любопытны такие простые вещи, пусть собственный член уже неудобно упирается в ширинку. И невдомек наивному инквизитору, что это у него такой запас в потенциале большой и растягивающийся, да и сила чуть ли не на глазах копится благодаря человеческой примеси, а чистокровки рождаются уже со своей планкой, которую сложно достичь и почти невозможно перейти. В его глазах все максимально легко: каждому демону просто нужен свой один эльф и тогда все закончится идеально и для людей, и для эльфов, которые вполне могут продолжать род среди друг друга, просто изредка встречаясь с демоном, который по душе. И как эти глупые исчадия ада до такого не додумались.

Он чуть выгибается, закусывая нижнюю губу и сдерживая тихий стон. Прикосновения Альвы распаляют только сильнее и мешается не только уже снятая футболка, но и штаны, но Габриэль упрямо держится и не пытается их потянуть вниз, надеясь, что ему все еще светит душ после этих крышесносных поцелуев.
- Тогда мне нужно поскорее ей учиться, - взгляд замирает на соблазнительно прикушенной губе демона, Габриэль не выдерживает и подается чуть ближе, проводя языком по губам и размыкая их, обещая себе, что это ну вот точно в последний раз. Самый долгий последний раз и потом он наскребет сил уйти и оставить Альву самого разбираться со своим возбуждением. И конечно же у него не получается, особенно когда ногти так приятно проходятся по коже, вызывая еще один полный желания стон, который уже не сдержать.

Руки совершенно точно живут своей жизнью, иначе не объяснить почему они так охотно обвивают Альву за шею, не отпуская из долгих и тягучих поцелуев. Надо бы возмутиться, когда штаны оказываются стянуты, но это сейчас настолько совпадает с желаниями Габриэля, что тот только прикусывает кончик языка, чтобы совсем уж не сдаваться без боя. Все сейчас кажется таким нереальным, словно он уснул там под яблоней и теперь видит приятный сон, когда боль отступила. Очень приятный сон, как все те прошлые сны, из-за которых приходилось страдать в под холодной водой.

Воздух приятно холодит разгоряченное тело, теперь вовсе не скрыть свое возбуждение, поскольку твердость в определенных местах однозначно говорит о том, как греховно хорошо бывшему инквизитору. Кончики ушей невольно розовеют сильнее, когда Габриэль понимает, что сделал Альва, так бесстыдно проводящий языком по пальцам.
- Врешь, это не может быть вкусным, - зелень глаз уже далеко не такая непримиримая, как обычно, в голосе слышна неприкрытая похоть, проявляющаяся в мурлыкающих и томных интонациях. Да и сам Габриэль уже не пытается стыдливо сдвинуть ноги, все равно уже полностью обнажен и не сразу даже понял как это произошло и как сам помогал стянуть все лишнее, задыхаясь в поцелуях. - Хочешь, протяну тебе руку помощи? - игриво интересуется он таким тоном, который полностью исключает вариант одной лишь руки. И глядя на него сейчас становится понятно что именно нашел человек в своей эльфийке когда-то, да и закрадываются подозрения, что и отец был очень даже красив.

Тело выгибает от новой порции темной силы, заставляющей царапающе провести по спине, закинуть ногу на бедро, бездумно и бесстыдно потираясь кожей о кожу.
- Если потемнею - прокляну, - сообщает Габриэль, дрогнув ушком и прикусывая язык в поцелуе, тянет Альву ближе к себе, запоздало понимая куда добрались загребущие демонические руки. И по хорошему ему бы очнуться от сладкого томления, памятуя о том, как все было в первый раз, но не получается - слишком сильно хочется получить разрядку, которую обещают прикосновения Альвы. - А протянешь руки не туда - язык откушу, - все же добавляет он, коротко целуя после каждого слова и отдавая столько же, сколько Альва ему передавал энергии, пьянея от ощущения контраста все сильнее. И рука его скользит вниз по груди, поцарапывая кожу и уверенно обхватывая член, касаясь его без всякой ложной стыдливости - сам же не раз и не два такую процедуру со своим проделывал. Пальцы медленно обласкивают чувствительную кожу, размазывают по ней выступающее предсемя, пока Габриэль продолжает целовать исступленно и жарко, глуша свой голос, раздающийся в спальне Альвы так развратно, слово тот включил видео определенного рода.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/309/26362.jpg[/icon][nick]Gabriel White[/nick][status]Очень возбужденный пес Инквизиции[/status] В Альве есть что-то от кота - это Габриэль подмечает, лениво глядя как тот слегка трется о волосы. Если убрать то, как мешалась их невероятная длина, они понемногу даже начинали нравиться и самому Вайту: мягкие - куда мягче его прошлого жестковатого ершика - приятные на ощупь, оказывается, еще и светиться могут. Да и расчесывать их стало довольно медитативным занятием, позволяющим очистить мысли и успокоиться немного. Даже жаль, что верхом его парикмахерского искусства является кривенькая коса, грозящая растрепаться от любого ветерка.
- Ты и такие слова знаешь, - Габриэль неожиданно смеется - звонко и чисто, от всего сердца, совершенно не напоминая сейчас пленника демона, скорее любовника, добровольно остающегося рядом, а потом тянется и коротко прикусывает кончик языка, ибо нефиг: - И где мои игрушки в таком случае? Оставил ребенка на произвол судьбы! - тянет он весело, не скрывая озорные смешинки в глазах. Все равно днем они вернутся на круги своя: Вайт будет морщить нос от каждого проявления демоничности, а Альва язвить или не появляться в поле зрения, занимаясь своими делами.

Прикосновения Альвы вызывают удивительно сильный отклик тела, даже не нужно закрывать глаза и представлять красотку на его месте, наоборот хочется смотреть и смотреть, хочется видеть как меняется выражение лица демона, как скользят собственные руки по телу. Сумасшествие какое-то, которому совершенно не получается сопротивляться. Наверняка какая-то магия, ведь он не может так остро реагировать на мужчину, верно? И если так подумать, ни одна женщина ранее не доводила его до настолько сильного возбуждения, не прикасалась так, что только от этого голова идет кругом. Альва прав, поцелуев не хватит им обоим.

Он охотно выгибается снова, подставляясь под нежные пальцы, под словно ощутимый взгляд, скользящий по телу, не прикрытому ничем, кроме слабо светящихся волос. Наверное, в полумраке спальни, рассеиваемом лишь светом звезд на потолке, это выглядит особенно привлекательно - Габриэль не знает, ведь не видит себя. Знает только, что целует уже не только из-за силы, пусть она оказалась отличной отмазкой для совести, чести и долга. И разговор уже нет сил поддерживать, хочется лишь приникать к губам снова и снова, вести по груди, по спине, запуская в нее короткие ногти и прижимаясь теснее, похотливее, жарче, глуша томные выдохи в поцелуях.

О таком количестве эрогенных зон на своем теле Вайт даже не подозревал. Его прошлый опыт на самом деле был довольно скуден - не количеством, а качеством, само собой. Обычно он тратил все время, чтобы доставить удовольствие партнеру, а дальше уже банальное сунул, вышел и пошел. И уж конечно из-за всего этого он не подозревал, что ласкающие прикосновения ногтей, ведущих по коже, могут быть настолько приятными, не думал, что дразнящий шепот способен настолько подливать масла в огонь, заставляя длинные ушки только заметнее розоветь на кончиках и слегка вздрагивать.

- Не говори такие смущающие вещи, - хрипло в тон шепчет Габриэль, послушно выгибаясь снова, прижимая Альву к себе и все бесстыднее потираясь пахом о бедро, переплетая ноги. Срывается на протяжный стон, полный нескрываемого удовольствия, когда зубы смыкаются на ухе, выгибается только сильнее, когда пальцы сжимают невероятно чувствительный сейчас сосок. Хочется попросить еще, сильнее, острее, но Габриэль каким-то чудом на остатках гордости сдерживается. Впрочем, гордость не помогает сдержать быстрое и стонущее дыхание, прекрасно показывающее как сильно ему все это нравится. Гордость вообще мало в чем помогает и слишком легко сдается похоти, которой в эльфийском теле оказалось даже слишком много: то ли благодаря долгим попыткам в целибат, то ли из-за снов, то ли из-за человеческой души.

Габриэль в свою очередь проводит по груди и щекочет сосок ногтем, ловя реакцию с интересом. Закусывает губу, слыша обещание и хрипло выдыхая, уже зная ответ:
- И как же ты мне докажешь? Объясни на пальцах закостенелой инквизиции, - голос звучит соблазнительно, как будто Габриэль втихаря брал уроки у инкубов. Конечно же ему легко представить картинку из сна, одна мысль о которой заставляет пульсацию в паху только усилиться, но хочется услышать и что скажет Альва. Хочется представить то, что он опишет. Мысли об этом заставляют покраснеть и прижать ладони к щекам в попытке их охладить. Неужели он всегда был таким развратным?

- Много хочешь, - Вайт не добавляет, что мало получит, потому что уверен, что Альва как раз получит все, чего желает. И совершенно не уверен, что сейчас сможет противостоять этому желанию, потому что они максимально совпадают. Он слегка запрокидывает голову, громко выдыхая, залипает взглядом на то, как язык скользит по пальцам, добавляя еще щепотку возбуждения в подогреваемый котел похоти. - Потом расскажешь, как темнеют люди, - шепчет Габриэль, вовсе не готовый сейчас вступать в полемику или допрашивать о таких важных вещах. Да и Альве наверняка будет тяжело вести лекцию, когда прохладные пальцы, уже приятно источающие светлую энергию, легко ласкают горячую плоть, очерчивая выступающие венки и то и дело возвращаясь к чувствительной головке.

Сложно назвать проникновение в себя болезненным, но и приятным тут тоже не особо пахло. Габриэль возмущенно распахнул глаза, мстительно впиваясь ногтями между лопаток и действительно кусая язык - он же предупреждал! - до крови, невольно сглатывая смесь из нее и слюны, увлекаясь и лаская ранку языком, постепенно расслабляясь и окончательно теряя голову. Особенно это стало заметно, когда его тело чуть ли не тряхнуло от острого удовольствия, стоило пальцу что-то задеть внутри. А потом снова и снова, заставляя издавать совершенно бесстыдные, хоть и приглушенные поцелуями стоны. В какой-то момент Габриэль уже безотчетно для себя насаживался на пальцы, не замечая, что их стало больше одного, потирался пахом о пах, обхватывая оба члена и быстро лаская, источая энергию, охотно отдающуюся Альве и не менее жадно впитывая его тьму, быстро обращающуюся в свет.
- Еще... еще немного, - простонал он в губы, не соображая особо, что что-то говорит, не думая сейчас вообще ни о чем, кроме острого желания большего. И даже прошлое изнасилование в памяти не всплывает и не помогает прийти в себя и оттолкнуть демона.

Отредактировано Cillian St. Clair (01-10-2020 05:41:18)

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/309/26362.jpg[/icon][nick]Gabriel White[/nick][status]Очень возбужденный пес Инквизиции[/status] Он действительно как-то подзабыл, что Альве по долгу службы и велению желудка - или что там перерабатывает съеденные души - приходится часто отлучаться в мир подлунный. Отчасти тому виной тот факт, что Альву видно достаточно часто даже если тот не контактирует с Габриэлем напрямую. Да и покидает тот дом отнюдь не через дверь и с сопровождением в виде страдающих по ушедшему господину слуг, просто исчезает когда захочет и появляется когда пожелает. Габриэлю бы так.
- Даже не представляю какие игрушки ты можешь мне оставить, но давай, у меня как раз в детстве даже солдатиков не было, - смеется Вайт, не уловив намека. В его представлении ехидный демон оставит огромного пупса или голубого пушистого мишку с сердцем в лапах, может каких-нибудь барби, чтоб унизить девчачьими игрушками. Если нынче девочки вообще играют в барби. Слишком сложная мысль для его состояния в данный момент.

Пушистые и длинные ресницы заметно подрагивают, когда губы скользят по шее, наверняка оставляя след за следом. Плюсы бытия тем, кем он является сейчас - быстрая регенерация, которая утром позволит не страдать, глядя в зеркало и пытаясь стереть кожу, чтобы засосов не осталось. Да, утром ему точно будет максимально морально дерьмово, но сейчас так хорошо, что долг, честь и совесть временно ушли в подполье. И потому Габриэль впутывает пальцы в темные волосы, не оттаскивая за них от себя, а прижимая лишь ближе, мягко массируя затылок, скользя короткими прикосновениями по шее и загривку, запрокидывая голову и открывая шею. Он подставляется так охотно, действуя сейчас на одних инстинктах и желаниях, что в нем совершенно точно не признать сурово инквизитора. Да и эльфы не оценят подобную распущенность. Особенно с демоном.

- Боюсь представить, что будет когда начнешь, - Габриэль не может сдержать стонущих выдохов, заставляющих тянуть гласные, сбивается на отчетливый стон, когда по телу вновь проходит острая волна удовольствия, заставляющая снова потереться пахом о бедро, не думая о том, как он выглядит сейчас в глазах Альвы. Он ловит его язык губами, посасывает и влажно ласкает своим, закрыв глаза и глухо выдыхая в губы, тесно прижимаясь - настолько тесно, что можно почувствовать твердые соски на коже, ощущающиеся особенно горячо по сравнению с остальным телом. И сила его уже куда ласковее окутывает Альву, отдаваясь ему так же охотно, как и ее хозяин.

Хочу больше.

Он настойчивее проводит по нежной коже, влажно растирает головку и задевает уретру, размазывая выступившее предсемя и касаясь так, как обычно занимался собой, представляя что-то эротичное. Тут и представлять не надо было, Альва воспринимался слишком привлекательно даже будучи мужчиной. А ведь ходили слухи, что эльфы не терпят сношений с мужчинами.
- Я не буду по мальчикам. И с тобой сейчас только чтобы не мучиться от своей же магии, - хрипло сообщает он, подняв пьяный от силы и удовольствия взгляд, сжав его член ощутимее, мол не шути с тем, кто лапает тебя за причинные места, ногти-то на месте. От голоса демона ушки снова вздрагивают, а картинка, нарисованная им, представляется так хорошо, что Габриэль сглатывает. Ощутить губы Альвы на своем члене, запачкать своим семенем эти изгибающиеся в язвительной улыбке губы - да от одной этой мысли можно возбудиться не на шутку. Как и от мысли о том, как Альва притягивает его за волосы ближе, мурлыкая сладкие пошлости, пока он ласкает его плоть, задыхаясь и глухо постанывая, скользя губами по коже. - Прекрати, я вовсе не хочу этого.

И конечно же Габриэль лжет. Лжет себе, Альве, готов солгать кому угодно, но никто не поверит, увидев хоть раз, как сейчас он льнет вслед за каждым прикосновением, как бесстыдно насаживается на пальцы, распробовав удовольствие, которое они дарят, как жадно слизывает кровь, не позволяя ей оставить следов на коже, сглатывая ее и целуя снова и снова, продолжая ласкать оба члена настойчиво и мягко.

Он разочарованно стонет, когда пальцы покидают тело, оставляя чувство неудовлетворенности и пустоты, шало смотрит на Альву, облизывая припухшие и раскрасневшиеся губы, не сопротивляясь его рукам. Подсознательно он все же готовится к боли, которой, к удивлению, не следует после того, как член с некоторой натугой проникает в него, заставляя задохнуться от непривычки, сдавленно застонать в губы, напрягшись и замерев на месте, забыв ненадолго как вообще дышать. Но все же это не больно. Тянуще приятно, как-то по-новому хорошо, может немного дискомфортно. Габриэль вспыхивает силой, отстраняясь от губ, чтобы глотнуть воздуха и прерывисто прошептать:
- Удивлен, как отличается от прошлого раза. Какая-то магия, чтобы не было больно? - по сравнению с прошлым, когда смазкой выступала собственная кровь, сейчас разница была максимально ощутима во всех смыслах. И если убрать всякую наносную мишуру из разряда "мы идейные враги", "свет и тьма не ебутся никогда" и так далее, то оставался голый факт - Габриэлю сейчас был охрененно хорошо. Поза, правда, смущала, заставляя щеки предательски розоветь. И чтобы отвлечься и не дать Альве возможность как следует себя рассмотреть, Габриэль впивается в его губы новым жарким и кусачим поцелуем, обнимая за шею и царапающе проводя по плечам, не сдерживая себя. А когда демон начинает двигаться, то распахивает зеленющие глаза, стоит Альве задеть простату, стонет, сжимая его в себе только сильнее и невольно понемногу начиная подмахивать бедрами, окончательно позабыв о всяком дискомфорте и желая только большего, чтобы удовольствие довело до оргазма.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/309/26362.jpg[/icon][nick]Gabriel White[/nick][status]Очень возбужденный пес Инквизиции[/status] В жизни Габриэля так уж сложилось, что женщины с ярким и огненным темпераментом, не чуравшиеся использовать ногти и зубы, встречались крайне редко. Настолько редко, что вообще нет, поэтому он даже не подозревал, что от довольно болезненных укусов его, возбужденного до предела, будет вести так сильно, словно Альва не демон, а вампир с оргазмическим укусом. Задуматься над этим можно будет позже, а то и постараться сделать все, чтобы стереть из памяти постыдные, но такие приятные воспоминания, которые подарят отличную основу для эротических снов, когда тело снова запросит свое. А пока нужно наслаждаться тем, что есть, перебирая шелковистые волосы и чуть царапая затылок короткими ногтями, выдыхая жарко и рвано, ведь дыхания уже давно не хватает, оно давно превратилось в короткие и сладкие стоны, красноречиво показывающие как сильно нравится Габриэлю происходящее.

Хочется еще больше, еще ярче, в глубине души Габриэль ловит себя на мысли, что хочет увидеть лицо Альвы в тот момент, когда он доходит до пика удовольствия. И сил прогнать эту мысль уже не остается, как не находится сил свести развратно разведенные ноги.
- Ужасное тело, - выдыхает он, охотно целуя и силу свою щедро отдавая, опьяненный тьмой Альвы сильнее, чем коньяком на недавнем приеме, сглатывая смесь их крови и постанывая только жарче. Какая тут ненависть и планы по возвращению в Ватикан, Габриэль сейчас не уверен в том, что сможет выбрать нужный вариант, если Альва предложит ему прямо сейчас вернуться на Землю или же продолжить предаваться разврату. Хотя нет, все же наверное наскребет силы оторваться от него, но это все равно под вопросом. И вопрос этот становится тем больше, чем слаще целует Альва.

Движения Вайта так же хаотичны и бессистемны, ладони ласкающе скользят по бархатистой коже без единой отметины, сжимают ее и царапают, а когда Альва накрывает губами сосок, Габриэля и вовсе выгибает с гортанным вскриком, словно через тело пропустили ток. У него всегда были настолько чувствительные соски или это еще одна модификация тела? Впрочем, неважно, все это сейчас неважно.

Пальцы настойчивее теребят нежную плоть, влажно скользя по коже, пережимая время от времени у основания, пока Габриэль ловит губы демона своими, исследуя языком чужой рот и ранясь о клыки, не замечая этого совершенно. Легкие нотки боли делают все только лучше, еще приятнее и острее, возбуждают сильнее, заставляя похотливо потираться телом о тело, втягивая живот под царапающими касаниями и открываясь им еще больше.

Твой голос точно надо запретить, как нарушающий спокойствие.

Габриэль уже даже не знает, что именно он представляет: как Альва проделывает всё красочно описанное действо или как он сам встает перед ним на колени и жадно ласкает губами такой горячий и твердый член, растягивая себя при этом и покорно постанывая, подчиняясь давящей на затылок руке. Что бы он там ни представлял, его это распаляло только сильнее, особенно учитывая как приятно ощущаются губы на чувствительном ушке. Будьте прокляты, острые уши.
- Замолчи, просто замолчи, - прерывисто шепчет Вайт, проводя по искусанным губам языком, сразу спалившись всеми своими фантазиями, недостойными света вообще и суровой инквизиции в частности. Потом он очень активно займется самонаказанием за то, что поддался греху, но сейчас все отходит даже не на второй план, а вообще на задворки. В центре только Альва и то, что он делает, заставляя забыть обо всем и извиваться под ним, как вышколенный мальчик для утех.

Мышцы ритмично сжимаются, тесно обхватывая собой Альву, воздуха точно не хватает в полной мере, но Габриэль продолжает горячо целовать, скрестив ноги за спиной демона и приникая к нему так тесно, как это только возможно, глухо постанывая каждый раз, когда оказывается задета чувствительная точка внутри.
- А чего ты хочешь в таком случае? - интересуется он лукаво, обвивая за шею обеими руками, целуя снова безжалостно долго, пока у самого не начинает кружиться голова. Двигается в унисон Габриэль недолго: в какой-то момент наслаждение переливается через край, заставляя когтить спину, срывая голос, запачкать живот Альвы своим семенем, тесно сжав в себе и толкнувшись еще пару раз навстречу, бессильно обмякая после этого и прикрыв глаза. Лучший оргазм за всю его прошлую жизнь, просто лучший. Даже жаль будет продолжать морозиться с утра, но придется, чтобы Альва не заборзел и не решил, что победил.

Еще один поцелуй и все, - обещает себе Вайт, жадно сминая губы своими: - Ну или два. В крайнем случае три.
И эти три поцелуя настолько долгие и сладкие, что он снова бесстыдно тверд - намного быстрее, чем это случилось бы в прошлом теле. Кажется, либидо у эльфов тоже было на уровне, как и уши.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/309/26362.jpg[/icon][nick]Gabriel White[/nick][status]Очень возбужденный пес Инквизиции[/status] Эльфы действительно любят ушами, другого объяснения тому почему голос Альвы заводил практически наравне с прикосновениями Габриэль найти не мог. Ему действительно сейчас хочется закутаться в этот голос и слушать его, почти ощущая на коже, подрагивая от нескрываемого возбуждения, которое было неизбежной реакцией на близость демона.
- Слишком порочное, - Габриэль ловит губы своими, с заметным удовольствием поддаваясь этому самому пороку, наполняющего сейчас каждую клеточку тела. Все же самый страшный грех - уныние, а не похоть, так что вполне можно позволить себе разочек согрешить во имя благой цели. Под благой целью сейчас подразумевалось свое собственное благо, ведь если его будет ломать изнутри, то вряд ли получится сосредоточиться на поисках убийства Альвы и своего спасения.

Он даже не подозревает, что будь хоть немного сдержаннее, а уж тем более будь так же холоден, как настоящие эльфы, относящиеся к постельным игрищам с презрением, достойным самого упрямого аскета, то Альва вряд ли сам испытывал бы к нему такое желание. И может быть все закончилось бы куда проще и преснее - нет ведь никакого интереса развлекаться с равнодушно глядящим в потолок бревном. К сожалению или счастью Габриэль бревном не был и не смог бы им прикинуться: парочка укусов, прикосновения к кончикам острых ушек и все, результат налицо. Да и девственником Вайт тоже не был и не мог сдержаться и не ответить на ласку лаской, действуя скорее на интуитивном уровне, чем на осознанном.

- Язык откушу, - прерывисто обещает Габриэль, отчасти исполняя угрозу и снова кусаче целуя, полностью идя на поводу у тела, а не разума, отошедшего временно на второй план и оставившего лишь некоторую ерошистость и колючесть, которая еще нескоро сойдет на нет в присутствии демона. Если вообще пропадет, конечно, все же была в этом некая часть его очарования. Своеобразного, но все же существующего.

Альва точно намерен сделать все, чтобы только сильнее разжечь огонь похоти, снедающий эльфийское тело. Слишком яркая картинка встает перед глазами, слишком хорошо представляется все, что он говорит, заставляя задыхаться от желания ощутить это со всех сторон. Да, Габриэлю отсасывали и не один раз, но что-то ему подсказывало, что все те разы померкнут, стоит Альве взять дело в свои руки. Ну или в рот. Ну или засунуть в его рот. Вайт сглатывает слюну от одной этой мысли, окончательно палясь тем, как именно на него действует голос демона. А ведь когда-то вполне успешно сопротивлялся гипнозу суккубов, а тут ведется на обычные слова. Стыд и позор.
- Я понял, ты любишь сосать, - хрипло сообщает он, пытаясь даже сейчас как-то задеть, унизить, не беспокоясь о последствиях. Габриэль и так в аду, что может быть хуже? - Ты точно высший или затесался кто-то в роду из инкубов?
Несмотря на слова, тон их звучит распаленно и возбужденно, да и тело отзывчиво подставляется под каждое прикосновение, подрагивая слегка и только теснее прижимаясь.

Впервые за всю свою половую жизнь Вайт понял что это такое, когда от удовольствия перед глазами темнеет и мыслей не остается в тягучей пустоте, которая заполняет голову. Куда уж там первой постыдной дрочке, познакомившей тело с новым для него ощущением. И даже горячая влага внутри - а она ощущается просто отлично, особенно стоит пошевелиться - не портит ничего, а только делает лучше. Вставать и возвращаться к себе не хочется, к тому же если по ногам будет стекать сперма и запачкает пол, Габриэль больше не сможет смотреть в сторону бесов-уборщиков без стыда и красных ушей. Да и вообще он вроде как должен после обучения по сделке в одной кровати с Альвой находиться.
Габриэль взвешивает все за и против, упоенно продолжая ласкать губы своими, ловит язык и слегка прикусывает, застонав, когда Альва отстранился. Тело еще более чувствительно, чем раньше, поэтому возбужденно выгибается, потирается о нежную ладонь. Вайт не может скрыть ни затвердевших сосков, ни тяжелого дыхания, то и дело срывающегося на стоны, ни того, как сам закидывает изящную ногу на бедро, прижимаясь только ближе и теснее обхватывая плоть внутри.

В очаровательно наивной в некоторых моментах головке инквизитора зреет гениальный план: сегодня слить всю силушку и не страдать ближайшие несколько месяцев. И если ради этого придется провести всю ночь раком, то он готов пойти на такие жертвы. Во имя света, конечно же. И возвращаться на подгибающихся ногах не придется. Идеальный план. Единственным его изъяном, о котором не подозревал Габриэль, было то, что чем быстрее он осушал свой магический резерв, тем быстрее тот наполнялся. Неплохая тренировка для растягивания оного, к слову, использующаяся среди эльфов. Не таким способом, конечно же.
- Просто забери всю силу, - шепчет Габриэль, проводя по груди и оставляя красноватые полосы на коже, - Плевать каким способом, но я хочу хотя бы временно от нее избавиться целиком, - он проводит по губам языком и добавляет ехидно: - Не думал, что мой стояк будет льстить высшему, знаешь ли.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/309/26362.jpg[/icon][nick]Gabriel White[/nick][status]Очень возбужденный пес Инквизиции[/status] Прикрываться все равно бессмысленно, да и сил нет, когда по телу разливается сладкая нега, смешивающаяся с восхитительным возбуждением, подпитываемым собственной силой, реагирующей и резонирующей с темной. Поэтому Габриэль и не пытается, лишь полуприкрывает глаза, слушая голос Альвы и облизывая пересохшие и припухшие от жарких поцелуев губы. Он обещает себе, что поддается похоти в первый и последний раз, что эта ночь - исключение, подтверждающее его гетеросексуальное правило, и больше никогда не повторится. Больше никакого кофе. Только вода, чай и соки. Больше никакого секса и то, что ему понравилось - это лишь следствие магии Альвы. Наверняка тот что-то наколдовал или намеренно сделал его тело таким развратным. Раньше-то Вайт таким не был.

- Замолчи, просто замолчи, - почти умоляюще выдыхает он, повернув голову так, чтобы не смотреть на торжествующего короткую победу демона, пряча румянец на щеках, но открывая порозовевшее ушко, трогательно подрагивающее самым кончиком. Как же хорошо, что на утро на теле не останется ни одного следа, лишь память будет хранить воспоминания о том, как было приятно, когда тело прижималось к телу, когда плоть жарко проникала в него, заставляя изгибаться и чуть ли не кричать от невыносимого удовольствия, не похожего не ни что из того, что когда-либо испытывал Габриэль.

От голоса Альвы легче не становится. Не становится легче и от мыслей о том, что сперма внутри ощущается вовсе не неприятно, даже наоборот. Его не тошнит и не воротит, хотя должно, он наоборот только сильнее возбуждается, чувствуя как по бедрам начинают медленно стекать тягучие капли от движений. И дотрагиваться до густых темных волос тоже не менее приятно, как и чувствовать их движение по коже, когда Альва склоняется над ним, а волосы тяжелыми локонами падают на тело.

- В тебе не так много крови, чтобы облить ею меня с одного языка, - хрипловато замечает Габриэль, неосознанно повторяя жест демона, слизывая капельку крови, оставшуюся на его губах и прерывисто выдыхая от этого вкуса. Почему даже кровь Альвы так на него действует? Что вообще не так с этим демоном?

Конкретно в этот момент ненавидеть Альву не получается. Получается только хотеть, причем так ярко, что когда нос невинно касается кожи, то Габриэль слегка вздрагивает, стараясь не представлять, как нежные прикосновения сменяются кусачими поцелуями. А ведь это представляется так хорошо, что тело само льнет к такому горячему демоническому.
- Это вовсе не то, чем стоит гордиться, - голос Габриэля предательски срывается на неровный стон каждый раз, когда зубы ощутимо сжимаются на ушке, тело словно само трется о тело, прижимаясь похотливо и жарко твердым членом к бедру.

Неужели ты собираешься отсосать своему идейному врагу?

Тишину спальни нарушает лишь тяжелое и неровное дыхание Габриэля, зачарованно глядящего на Альву потемневшей от похоти зеленью глаз. Он послушно - даже слишком послушно - разводит ноги, ощутив как снова между ними стало влажнее, сглатывает, вдруг понимая как хорошо Альве сейчас все видно. Одной части Габриэля безумно стыдно, а другая наоборот наслаждается ситуацией и хочет большего. И вторая порочная часть однозначно побеждает этой ночью.

Прикосновение языка все равно становится неожиданностью, заставившей залиться румянцем только сильнее. И чем настойчивее ласкали губы, тем более несдержанной становилась реакция Габриэля, зажавшего рот ладонью и все равно срывающегося на все более громкие и приглушенные стоны.
- О боже, Альва, - выдыхает он, выгнувшись, когда пальцы дотронулись до такого чувствительного места между ягодиц, толкается невольно глубже в горячий рот и сжимая простынь, так борясь с желанием запустить пятерню в шикарные волосы, сжать их и пропустить через пальцы. Вайт не в силах свести взгляда с такого развратного сейчас лица Альвы, и он абсолютно точно не представляет никого другого на его месте. Все прошлые партнерши сразу кажутся такими пресными и неумелыми, такими скучными, что даже не заслуживают воспоминания. - Альва... - несдержанно повторяет Габриэль имя демона, выстанывая его так эротично, будто они на съемках фильма для взрослых, охотно отдавая свою энергию при этом. А потом не удерживается и все же зарывается в волосы, на удивление нежно заправляет мешающуюся прядь, и скользит пальцами по щеке: - Забери мою силу до последней капли, прошу.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/309/26362.jpg[/icon][nick]Gabriel White[/nick][status]Очень возбужденный пес Инквизиции[/status] К счастью или к сожалению - тут уж с какой стороны посмотреть - Габриэль не знал о размышлениях Альвы и питал слабые надежды когда-нибудь встретить родственников. Чем черт не шутит, вдруг его закинет к эльфам, а там куча братьев и сестер и вот оно - счастье детдомовца. Эльфы в воображении Габриэля были исключительно Толкиновские: холодные и отчужденные, но зато в кругу семьи милые и добрые, чуть ли не собирающиеся в кружок и расчесывающие друг другу волосы. О том, что ему там не окажется места Вайт попросту не думал. Он ведь выглядел как самый настоящий эльф.

- Я все равно не слушаю, - отнекивается Габриэль, дернув плечом от укуса и вздрогнув, не в силах сдержать мучительного выдоха, полного удовольствия. Эти уши точно какое-то проклятие, он не устанет повторять это снова и снова, особенно когда Альва оказывается рядом с ними и вовсю использует свой горячий язык и острые зубки, что вызывает невыносимое практически желание, постыдное одним своим существованием. Нужно будет начать их тренировать: дергать и тянуть пока они не перестанут быть чувствительными. Да, отличный план, просто великолепный, необходимо его в будущем включить в утреннюю программу, в которой уже была зарядка, пробежка и избивание чучелка с криво нарисованной ухмылкой Альвы. Последнее, впрочем, тоже было пока что лишь один раз.

- Я думаю, у тебя есть более интересные методы применения своей магии, кроме как утопления меня в крови, - хрипловатый смех Альвы сейчас волнует не меньше, чем его прикосновения, бросая Габриэля в жар, как бы он не пытался острить и хорохориться. Он не упускает случая вновь куснуть и слизнуть кровь, обвивая невольно демона за шею и так откровенно сейчас наслаждаясь ощущениями, словно в инквизиции все обучение шло исключительно через постель. Завтра он нашипит на Альву и будет с максимальным недовольством плескаться в ванной, пытаясь вычистить себя от мнимой грязи, завтра измочалит палку, избивая чучело, а потом будет молиться долго и старательно, а пока у него есть оправдание, что либо так, либо никак. И это позволяет раскрепоститься на одну короткую ночь.

Ему на самом деле сейчас тоже на все плевать. В голове нет никаких мыслей и сожалений, а если что-то и проглядывает, то тут же забивается обратно похотью, читаемой в каждом жесте, каждом неровном вдохе и похотливо изгибающемся навстречу прикосновениям теле. Плевать на то, что сейчас ему отсасывает демон. Плевать, что это не просто демон, а похитивший его демон, свернувший шею товарища одним безжалостным движением. Плевать, что чем больше он в этом вязнет, тем выше шанс, что однажды его душу сожрут, а тело выбросят гнить на нечистой земле.

- Не останавливайся, - он горячо стонет, не особо сейчас соображая, толкается в узкую и жаркую глубину, задыхаясь и выгибаясь, комкая простынь и путая сильнее длинные волосы, серебряными нитями рассыпавшиеся по телу и под ним. А потом становится совсем хорошо, от чего Габриэль даже перестает прикрывать рот, забывается окончательно в наслаждении, нарастающем так сладко и быстро, что сопротивляться ему невозможно и бессмысленно. И что-то подсказывает Габриэлю, что теперь, если он осмелится дрочить в доме демона, то будет представлять вовсе не брюнеток с глубоким декольте, а устроившегося между ног Альву и то, как он смотрел, пока обвивался языком вокруг головки. Его дыхание, его голос, его прикосновения - вот, что теперь прочно поселится в фантазиях Габриэля.

Он послушно убирает руки, цепляется за спинку кровати, царапая ее короткими ногтями, как-то слишком легко представляя себя в наручниках и совершенно беспомощного перед Альвой, пользующимся этим и доводящим до исступления раз за разом. И все это: властное рычание, представленная картинка и особенно острые и приятные своей резвостью касания приводят к тому, что Габриэль снова кончает, не успев даже отстраниться, срывая голос и томно изгибаясь на постели, чувствуя невероятную негу и расслабленность после.

Обычно я не такой скорострел. Неужели Альва так сильно заводит? - лениво думает он, закрыв глаза и чуть ли не отрубаясь прямо так с разведенными ногами, открывающим взгляд на сочащееся спермой кольцо мышц, судорожно подрагивающее от испытанного удовольствия. А после сам, не отдавая себе отчета, тянется за поцелуем, прикрыв глаза и не испытывая никакой брезгливости. Только отмечает, что собственная сперма действительно на вкус далеко не сливки. И как Альва смог это проглотить?

Габриэль засыпает практически сразу и крепко, не реагируя ни на один внешний раздражитель. Он даже просыпает свою привычную утреннюю пробудку, разлепляя глаза где-то к обеду и запоздало сбегая с чужой кровати, пулей вылетая в свою комнату как только кое-как накинул одежду. А потом действительно долго и упорно моется, вычищая себя пальцами и стараясь не думать о том, как это может быть приятно, если помассировать одно местечко. Он молится и кается, мерзнет под ледяным душем и честно старается забыть о произошедшем. У него даже получается до тех пор, пока на глаза не попадается Альва, конечно. Или пока не настает ночь и не приносит новый сладкий сон, обрастающий все новыми и новыми подробностями, дарящий такое возбуждение, что Габриэль как-то проснулся от того, что кончил. И тогда его взгляд все задумчивее падает на загадочную коробку, найденную на кровати вечером после той злополучной ночи. Вайт так ее и не открывал пока что, боясь увидеть там что-то ужасное. Например, видео своего позора или какой-нибудь развратный костюм, который придется носить.

А потом он ее все же открыл. Ошарашенно уставился на игрушки, даже взял одну и включил вибрацию, постепенно осознавая для чего это. Закрыл коробку и запихнул от греха подальше под стол, понимая что после таких снов подобные штуки были бы весьма кстати. Но нет, он же воин света и не поддастся грешным желаниям. Никогда и ни за что! Особенно если в нем не булькает кофе. Поэтому этим же вечером - как раз время занятий языком - Габриэль прихватил с собой злополучную коробочку и поставил перед Альвой на стол, нахмурившись и недовольно шевеля ушками.
- Мне это не нужно. Хочешь сделать подарок - подари плеть, - сухо сообщает он, сейчас даже наивно не думая о том как можно легко опошлить его желание самоистязаться во имя сопротивления искусу.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/309/26362.jpg[/icon][nick]Gabriel White[/nick][status]Очень возбужденный пес Инквизиции[/status] Невозмутимость Альвы как обычно бесит. Уже такое привычное ощущение желания надавать по щщам и побольнее, которое подавляется остатками здравого смысла, воскрешающего в памяти всё и еще немножко сверху. Фантазия-то у Габриэля богатая, может придумать всякие жуткости, на которые способен высший. Главное при этом не вспоминать каким он еще нежным бывает, оказывается. Не думать о той злополучной ночи, после которой Вайт поклялся не пить кофе.

- Похож?! - он задыхается от возмущения, пыхтит, как крупный и крайне недовольный еж, только иголками не ощетиниваясь для достоверности. Как хорошо, что Альва не знает, что содержимое коробки Габриэль все же вываливал на кровать, задумчиво рассматривая каждую игрушку и пытаясь осознать как оно используется, тыкал кнопку включения и смены режима, стараясь при этом не представлять, как это всё может ощущаться, если использовать на себе. Потому и коробку на самом деле возвращает, чтобы не только выказать праведное недовольство, но и убрать искус от себя подальше, ведь после развратных снов сопротивляться ему все сложнее.

Как же мне хочется стереть эту улыбочку с твоего лица, зараза ты демоническая. И член твой реалистичный в тебя поглубже впихнуть и на максимальную вибрацию включить.

Конечно же вслух Габриэль произносит не это. Даже проглатывает колкий ответ на ехидные слова про эволюцию. Эволюционирует и еще как, покажет ему всю силу инквизиторского покемона. Главное научиться всему, что необходимо, даже если для этого придется прикинуться ненадолго смирным. Ну, относительно смирным. Насколько это слово вообще применимо к Габриэлю.
Рассказывает он выученный материал бодро, по крайней мере до тех пор, пока Альва не берет в руки тот самый член. Тут Вайт уже начинает заметно запинаться и сбиваться, путаться, больше следя за тем, как тонкие пальцы скользят по искусственной поверхности. Мокрые сны и попытки справиться с желанием путем отрицания все же делали свое грязное дело почти так же хорошо, как и демон. И Габриэль даже не подозревал, что своим святым упрямством ухудшает свое же положение, становясь куда уязвимее и открытее.

Правда похож? Мне казалось, что легко такой размер не поместится...

Щеки Габриэля окрашивает легкий румянец, он тянет со следующей фразой, спохватываясь лишь когда пауза затягивается до неприличия. Вот и как у Альвы получается так касаться постыдной игрушки, что собственный член заинтересованно наливается кровью от этого? Хорошо хоть не видно, а дискомфорт можно перетерпеть, перед сном завалится снова в ледяную воду и отпустит. А потом будет лежать и ждать пока настанет утро, чтобы отоспаться уже в своей постели. Жаль, телефона нет, можно было бы поиграть в какие-нибудь шашки или шахматы, а не пялиться на звездное наколдованное небо.

- Мне вообще не нравятся такие... вещи, - произносит он мрачно, с усилием переводя взгляд на отложенные бумажки. Да что с ним вообще такое, ведет себя точно как страдающий от спермотоксикоза подросток. Никаких вибраторов в инквизиторском теле! Ни шагу назад, ни сантиметра в зад!

Понимать Альву немного сложновато, когда он так мешает слова, но общий смысл все равно остается понятен. Габриэль даже пытается отвечать в том же стиле, порой все же путаясь в произношении и делая это тем чаще, чем вкрадчивее звучит голос демона, развлекающегося с искусственным членом. Зря он вообще туда смотрел, теперь картинку не изгнать из головы.
- Плетка мне нужна для самобичевания, а не того, о чем ты мог подумать, - на самом деле Габриэль не сильно представляет, что именно представил себе Альва и причем тут рукоять - беспокоится что ли, что четырехгранник будет впиваться в ладонь? Так Вайт не дурак, перехватит как-то поудобнее или замотает лоскутом рукоятку, если там совсем острые края.

Все же Вайт не имел предпосылок к изучению языков или все еще подсознательно противился своему же желанию познать язык врага, иначе объяснить то, насколько со скрипом у него шло обучение, он не мог. Но Габриэль старался, честно и искренне старался даже сейчас, когда внутри зарождалось легкое возбуждение.

- И вообще зачем тебе член, похожий на твой собственный? Или рассылаешь их как письма счастья тем, кто тебе приглянулся, чтобы сразу знали с чем будут иметь дело? - ядовито интересуется он, уставившись глаза в глаза и собираясь держать зрительный контакт до последнего. Он сильный, он справится, он еще покажет этому демону всю мощь праведной инквизиции и уж тем более не поведется на его похабные деяния и слова.

- Давай, делай уже из Пикачу Райчу, я готов эволюционировать и учиться дальше, - фыркает Габриэль, надеясь, что после этих слов Альва уберет уже игрушку обратно и займется делом. Обучающим делом, само собой, а не всякими извращениями.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/309/26362.jpg[/icon][nick]Gabriel White[/nick][status]Раздраженный пес Инквизиции[/status] Кажется, Альва решил вывести его из себя окончательно, иного объяснения Габриэль не мог найти тому зачем демон включает вибрацию на сто раз мысленно проклятой игрушке. И эта вибрация сбивала с мысли не меньше, чем ласкающие прикосновения к силикону, заставляя думать о всяком. Например, каково это, когда член внутри тебя вибрирует, как бы Альва на него смотрел в этот момент, как бы это восхитительно ощущалось. Нет, опасные мысли, неправильные, запретные! В этот раз он ни за что не поддастся похоти!

- Такие не пробовал, - легко соглашается он, нахмурившись недовольно от откровенного передразнивания. В такие моменты точно не верится, что Альва высший демон, которому предположительный дохуяллион лет. Настолько не верится и настолько раздражает, что аж длинные ушки подергиваются, вылезая из кое-как заплетенных волос и привлекая внимание. Не специально, конечно, Вайт был бы крайне счастлив, вернись они к привычным человеческим размерам. - И чтоб ты знал, ты не единственный, кто сосал мне член, - запальчиво сообщает он, гордо вздернув нос, поведясь немного на провокацию. Нет, подробностей он раскрывать бы все равно не стал, как и рассказывать насколько сильно отличались ощущения, когда его плоть ласкали в качестве прелюдии и когда его уже хорошенько растраханного приласкали таким образом. А ощущения действительно разнились как день и ночь, в чем Габриэль признался бы только через свой труп. По крайней мере сейчас.

Словно ему было мало дразнящих касаний и вибрации, Альва еще и возмутительно развратно мурлыкал, его голос ощущался практически кожей, вынуждая начинать контролировать дыхание. Будь проклят демонический язык и рычание, сквозящее в нем, от которого мурашки пробегались по спине. И отнюдь не неприятные, к вящему недовольству Габриэля. И если это самое мурчание демона звучало как у матерого кошака, то у Вайта наоборот словно у неопытного котенка, только учащегося мурлыкать. И это мысленное сравнение не повышало настроения инквизитора.

- Не знаю, - он качает головой и ехидно добавляет, улыбнувшись коронной ядовитой улыбкой: - Но не сомневаюсь, что что-то похабное, ведь ты самый озабоченный демон изо всех, кого я когда-либо видел, - Габриэль очень старается как-то упрекнуть, оскорбить, задеть хоть какие-то остатки чести - Альва ведь не инкуб-проститутка, у него должны быть принципы и что-то незыблемое и важное, упор на которое сразу покажет его истинное демоническое обличие. О нем, к слову, Габриэлю иногда приходилось себе напоминать, особенно когда Альва не язвил и не стебался, а относился мягко, потому что на ласку Вайт реагировал действительно как пес, которого всю жизнь не любили хозяева.

Он заливается краской только сильнее и все же отводит взгляд, проигрывая импровизированную битву. Слишком уж живо в памяти воскресла та злополучная ночь, когда Альва точно так же ласкал его плоть, скользя языком по чувствительной коже.
- Ты просто невероятный извращенец, - шипит зло Габриэль, садясь так, чтобы быть к Альве полубоком и точно не видеть его провокации, от которых в штанах становилось тесно: - Надеюсь, тебе действительно приятно лизать резину, которой положено быть в не самых чистых местах, - он недовольно фыркает, жалея, что не додумался обмазать вибратор жгучим перцем, вот сюрприз бы был для Альвы. Ничего, в следующий раз он непременно так поступит, а потом с удовольствием будет наблюдать, как демон отплевывается и страдает. Никто не в силах справиться с красным перцем, никто!
- И да, нормально, просто у тебя здесь душно и жарко, - огрызается Вайт, подавив первый порыв прижать ладони к горячим щекам и охладить их хоть так. И все равно взгляд нет-нет, а скашивается на чертову игрушку, не дающую сосредоточиться на обучении. Молодость - это так тяжело, он уже и забыл насколько!

Габриэль возится, раскрывая тетрадь на нужной странице и вооружаясь ручкой, утыкается в белые листы в клетку, стараясь сделать свой разум таким же белым и готовым к запечатыванию в нем информации. Записывает он по крайней мере старательно, честно пытаясь вникнуть и даже в какой-то момент отрешаясь от члена на столе, бодро стоящего и привлекающего внимание. Все же тетрадь и конспектирование слов Альвы были сейчас важнее. Он даже шевелит губами, повторяя про себя то, что говорит демон, а когда тот требует, то и вслух, путаясь, правда, то и дело, а порой и вовсе немилосердно ошибаясь, но все равно стараясь. И даже легкое возбуждение, так никуда и не исчезнувшее, не отвлекает от важного дела учебы. Ну только если чуть-чуточку, когда в голосе Альвы особо хорошо слышны эти тягучие и сладкие нотки, мурчащей патокой волнующие острый эльфийский слух. И вот тогда Габриэль точно сбивается и кусает губы, собираясь с мыслями только после подсказки.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/309/26362.jpg[/icon][nick]Gabriel White[/nick][status]Раздраженный пес Инквизиции[/status] Габриэль сразу же ерошится, фырчит и был бы хвост - распушил бы его недовольно, выгнув спину и зашипев, так его задевают слова Альвы. И ведь по делу задевают, ведь снится ему вовсе не рокот космодрома и не неба голубая синева. Снится бедному инквизитору такое горячее времяпрепровождение с игрушками и без них, что на такое вроде бы невинное замечание он реагирует даже слишком ярко. И возражает он тоже поспешно, слишком поспешно для такого ярого поборника святости, каким он представляется.
- Я в жизни не запихну в себя что-то подобное! Разве что в тебя напихаю и оставлю, сам на себе и пробуй все прелести этих своих... штук, - язык почему-то не поворачивается назвать вибратор так, как положено, когда Альва рядом, словно это дало бы плюс одно очко к его отемнению или развязало бы демону руки.

Возмущение так и плещет в зеленых глазах, когда Альва не упускает возможность зацепиться за сказанное. И ведь прав, засранец, все же блудил Вайт далеко не в браке и даже не думал в него вступать: нет смысла плодить сирот и одиноких матерей, ведь с его работой он может погибнуть в любой день. И все же он как обычно вступает в полемику, изворачиваясь, как может:
- К твоему сведению, церковь не выступает против орального секса, даже наоборот все ласки на ложе оставляет на откуп благочестия, - тут Габриэль даже не врет, умалчивает лишь одну крохотную деталь: все это позволялось лишь супругам. Но зачем Альве это знать, верно? - И ты ни в какое сравнение не идешь с восхитительными девушками, с которыми я был знаком. И кончил-то я просто потому что представлял одну из них на твоем месте! - а вот это уже наглейшая ложь, от которой даже ушки розовеют. Представлял, как же. Так хорошо представлял, что теперь от одной мысли об Альве и своем члене в его губах, стояк чуть ли не каменный.

Сейчас, когда в речи демона звучат слова обоих языков, острый слух улавливает диссонанс, который вносит родной английский. Как будто в изящное кольцо впихнули булыжник с мостовой или в тонкий десерт добавили ложку горчицы. И даже обидно как-то становится: почему язык мерзких чудовищ и убийц такой гармоничный? Разве это не ангелам положено? Хотя, Альва же что-то там говорил о том, как похожи их языки. Точно, наверняка демоны просто слизали все с ангелов и теперь выдают за своё! Тайна раскрыта, детектив Габриэль Вайт снова молодец!

Он предпочел бы, чтобы Альва сейчас говорил целиком на демоническом, тогда хотя бы смысл его фраз оставался в целом непонятен. А так Габриэль невольно представляет все это, отчего-то чувствуя отнюдь не отвращение перед болью, хотя должен бы - вряд ли ощущение твердой рукоятки хлыста в себе может быть приятным, как и язык в ране. Но Альва говорит все это таким голосом, что и обещание пыток показалось бы чем-то крайне волнующим. По взгляду Вайта заметно, что он слегка поплыл, заметно и то, как сбилось его дыхание, когда он неосознанно повторил жест Альвы и только потом фыркнул и мотнул головой, пытаясь сбросить оковы чужого голоса.
- Мне не понравится, я не люблю боль, если ты еще не понял, - сухо замечает Габриэль, уверенный, что все эти новомодные штучки, вошедшие в обиход вместе с черт знает какими уже оттенками серого на экранах кинотеатров, не про него. Связывания, унижения, шлепки - извращения какие-то, он же традиционных взглядов и ни за что не применит плетку для чего-то еще, кроме как самобичевания, чтобы покаяться во грехах перед высшими силами. И пусть Альва утверждает, что бог не услышит отсюда, но он же в сердечке.

Слова о тайне тут же вызывают интерес. Вдруг Альва сейчас в таком благодушном настроении, что расскажет как убивать высших демонов в домашних условиях или какое заклятие их парализует, например. И по мере того, как предложение строится дальше, выражение лица Габриэля меняется на все более кислое. Нет, все же Альва точно извращенец. Ледышку ему нравится сосать и пихать в себя что ли?
- Копия тебе зачем? - он умудряется даже целиком сказать фразу на демоническом, запутавшись, правда, в первом слове и вместо него произнося "перец", - Чтобы с двух сторон в себя лед засунуть? Так для этого можно сосульку отломать, - проблему Вайт не видит в упор и даже готов поспособствовать в отламывании сосульки. Исключительно чтобы потом позлорадствовать, конечно.

Когда Альва подходит сзади, Габриэль заметно напрягается. Ему в принципе всегда тяжело было мириться с чьим-то присутствием за спиной, а это все же демон, которому мало ли что придет в голову. Вдруг сейчас распустит руки и будет творить с ним всякие непотребства прямо в своем кабинете. И сон на эту тему тоже успел присниться страдающему от нехватки секса в организме по собственной же вине Габриэлю.
- Я всегда пишу как курица лапой, - огрызается он, замирая и даже задерживая дыхание от того, как Альва направляет руку, смену ручки в которой Вайт даже не сразу заметил. Дыхание ощущается кончиком уха, это вызывает легкие мурашки по телу.

Просто отойди уже обратно к окну или еще куда-то, я все равно не стану писать лучше.

Габриэль снова впивается зубами в нижнюю губу, терзая кожу до крови, чтобы хоть как-то справиться тем, как на него влияет близость Альвы, деловито закидывает ногу на ногу и мрачно смотрит в тетрадь, отмечая, что последняя строчка выглядит действительно лучше. Даже красиво.
- Я никогда не пользовался перьевыми ручками, к слову, так что не думаю, что в этом есть смысл, - даже с некоторым сожалением сообщает Вайт, пытаясь убрать ладонь подальше, чтобы волнений от присутствия демона так близко было меньше. Что-то внутри подсказывает, что если сейчас повернуть голову, то дыхание Альвы можно будет почувствовать губами, а после и вовсе им смешаться, целуя до крови и боли, оказываясь затем распростертым на столе, трепещущим от желания и бесстыдно открытым. Габриэль сжимает пальцы свободной руки в кулак и решительно отворачивается подальше от соблазна. - И почему же это может сыграть злую шутку?

От мысли, что впереди еще и ночь с Альвой, внутри обреченно стенает совесть. Нет, придется все же в душе подрочить, чтобы не палиться своим желанием, а то точно не получится даже лежать спокойно. Будь проклято это тело, будь проклят этот демон.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/309/26362.jpg[/icon][nick]Gabriel White[/nick][status]Раздраженный пес Инквизиции[/status] Вот казалось бы куда дальше уже, а все равно у Альвы отлично получалось каждым словом и жестом выводить все сильнее из себя. Даже смехом - отвратительно приятным! - бесил, как и своим вспоминанием о людских фразах. Еще и вибратор этот проклятый, на чьем месте хотелось и не хотелось оказаться.
- Изыди со своими членами, - шипит раздраженным кошаком Габриэль, упрямо не говоря необходимое слово, как будто стоит его произнести и начнется тут же разврат и содомия. - И помощь в диктовке мне тем более не нужна, не собираюсь идти у тебя на поводу, - продолжает ерошиться он, отводя взгляд от привлекательно ласкающих игрушку пальцев. Он не возбужден, он вот ни капельки не возбужден, он кремень и камень, у него стоит только на девушек не демонического происхождения. И он ни за что не откажется от своих убеждений. А тот раз был всего единожды и больше не повторится никогда-никогда.

Он слушает обрисованную картинку, понимая, что да, о чем-то таком он и мечтал, но даже до Альвы знал, что ему это не светит. Ни ретривер, ни красавица жена, ни тем более дети. Да и вряд ли зарплаты инквизитора хватило бы на свой дом или хотя бы участок. И потому он качает головой и сухо улыбается, отвечая все с теми же вкраплениями демонического, как мог:
- Ошибаешься, демон, - Вайт вкладывает в слова столько яда, насколько это было возможно с его-то эльфийским голосом: - Инквизиторы вроде меня не выходят на пенсию. Я знал, что рано или поздно меня убьет какой-нибудь демон и потому не рассчитывал на девушку и тем более детей. Я знал, что у меня нет будущего и единственное, о чем мечтал - убить побольше ваших, а желательно и кого-то из высших, чтобы спасти других детей от сиротства. И это мое желание до сих пор неизменно, - шипит он, действительно начиная разбираться в языке лучше благодаря вот такому общению, даже фразы теперь интуитивно строились правильнее, запоминаясь конструктами на слух. Главное, чтобы звучало гармонично. - И не надейся, что я благодарен, учитывая, что я в душе не ебу какие у тебя планы на меня, - собственная ругань как раз звучит крайне дисгармонично, практически режет собственные уши, оказавшись в обрамлении демонического, и от этого Габриэль удивленно замолкает, вдруг понимая почему Альва каждый раз так морщился и затыкал его. Поразительное открытие.

Напоминание о той ночи только добавляет градус возбуждения и красноты кончикам ушей. Слишком уж хорошо вспомнилось, как прикасался к нему Альва, как собственное тело похотливо двигалось навстречу, как он сам каждым своим жестом просил о большем.
- Это было нужно только для того, чтобы сбросить избыток энергии, не больше, - сообщает он ту правду, за которую цепляется сам, утыкается в тетрадь, делая вид, что очень увлечен перечитыванием написанного, а не представляет как язык Альвы скользил по его члену и как вообще восхитительно развратно выглядело его лицо в тот момент. - И хоть я не сомневаюсь, что ты умеешь правильно подавать боль, но оставь это для кого-то еще, кто хотел бы это от тебя. Наверняка у тебя куча поклонниц, вот с ними и развлекайся, - фыркает Вайт. всем своим видом изображая, что его хата с краю и вообще он просто ищет способ убить побольше демонов, вот и все.

И особенно сильно убивать хочется сейчас, когда Альва опять над ним издевается. Как у него только мозговых извилин хватило, чтобы предположить, что Габриэль захочет вставлять в себя что-то холодное и не греющееся! Да он и обычные-то вибраторы использовать не желает, не то, что такой, чье единственное возможное применение - прикладывание ко лбу в жару или температуру, чтобы стало попрохладнее.
- Нужны мне такие подарки, пф! - ерошится он, смерив Альву возмущенным взглядом: - Лучше оружие бы мне вернул, вот это я понимаю отличный подарок, а не члены какие-то, будто мне своего мало! - он бурчит последние слова себе под нос, оставляя в тетради некрасивый росчерк от ручки и мрачно по нему ведя снова и снова, как школьник, не желающий слушать скучную лекцию.

Габриэль неровно выдыхает, когда пальцы ласкающе касаются нежной кожи. Не демон, а его личное проклятие, постоянно проверяющее на прочность и расшатывающее принципы. Но ничего, он устоит перед любым искусом.
- Ты же понимаешь, что я теперь с этой ручкой буду писать раза в два медленнее? - уточняет Вайт, вскинув вопросительно бровь. Да, он писал едва разборчиво, но зато быстро и потому Альва мог даже не делать паузы в своих объяснениях, а тут ему придется диктовать как для первоклашки, пока Габриэль будет пытаться красиво соединять буквы в слова. А тут же еще и нажим надо регулировать и не оставлять кляксы, которые вполне могут растекаться по бумаге, стоит надавить посильнее, а еще смазываются такие записи как нефиг делать, если случайно задеть.
- Разве перьевые ручки не прошлый век? - фыркает он и снова дергает ухом, пытаясь вжаться в противоположную от демона сторону кресла. Ему и так нелегко с возбуждением справляться, а тут еще и уши трогают, никакого уважения к пленнику. Впрочем, он послушно и медленно выписывает строчки, расслабляет руку, позволяя Альве без особого труда его направлять в необходимых для этого случаях, цепляется за слова о телепортации, озарившись новой идеей: если не получится убить Альву, то от него можно сбежать с помощью телепортации. Первым делом ее изучит, как только доберется до магии.

- Да, кофе - хорошая идея, - соглашается Габриэль по привычке и только потом осекается и смотрит с искренним возмущением на Альву: - То есть, нет, никакого кофе, ни за что и никогда больше мне его не предлагай! Я не хочу повторения тех ощущений! Только чай! Или сок какой-нибудь, - ему действительно грустно от того, что придется теперь лишь вдыхать приятный аромат кофе, но не пить его, но что поделать. Зато минус одна пищевая зависимость.
- И да, если честно, то я устал, так что мне надо переварить вот эту информацию для начала, - Габриэль полон светлых планов как можно скорее сбежать от Альвы и все же подрочить под душем перед сном, чтобы потом уж точно не совратиться, если демон к нему полезет. И сны тогда не будут сниться определенного рода, он ведь уже будет удовлетворен. - Ну, я пойду? А ты тут оставайся со своими... игрушками, развлекайся, все такое, - очаровательно и широко улыбается Вайт, закрывая тетрадь.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/309/26362.jpg[/icon][nick]Gabriel White[/nick][status]Раздраженный пес Инквизиции[/status] Габриэль глубоко вдыхает и выдыхает, вспоминая технику контроля гнева, кротко улыбается и нежно произносит:
- Хорошо, давай по буковкам. П. Н. Х. Как тебе? - ядовито заканчивает он, показывая средний палец и даже пошевелив им для лучшего понимания. Хотя, учитывая уровень развращенности Альвы, с того станется действительно пойти на указанный орган. И Габриэль даже ненадолго задумывается о том, встанет ли у него на соблазнительную задницу демона. Встанет. Стопроцентно встанет. Аж противно от себя.

Ему на самом деле больно слышать как легко Альва глумится над сокровенным и недостижимым ни тогда, ни тем более сейчас. Габриэль кусает губы и зло щерится, сжимая кулаки и еле сдерживаясь, чтобы не ударить по красивому лицу и не прекратить издевательский смех. Нужно терпеть, а не то его оставят опять без одежды.
- Это хотя бы лучше, чем демоническое рабство без возможности добиться чего-то более высокого, если не повезло быть низшим, - сухо сообщает он, скупо цедя слова и тем самым сдерживая себя от опрометчивых действий: - А вот инквизиторские навыки...
Вайт серьезно задумывается, ведь с одной стороны мысль о том, чтобы исполнять приказы демона, претит ему. Но с другой стороны, это приведет к уменьшению популяции демонов, а заодно может раскрыть секрет убийства высших. И потому он неожиданно кивает и даже растягивает губы в улыбке:
- Смогу, - соглашается он и добавляет ехидно: - Но тебе придется предложить мне достойную цену. Не буду же я работать забесплатно на темного.

Ресницы у Альвы все же чертовски длинные. Как у девицы, только свои, без туши и походов в салоны красоты. И взгляд из-за этого всегда такой выразительный, красивый, а когда это нужно демону - невыносимо томный и многообещающий. И от того краснеет невинный эльф только сильнее, подергивая горячими кончиками ушей и отводя взгляд. Вот ведь эльфофетишист оказался: то уши грызет, то избыток чувств хочет.
- Может ты не тех женщин выбирал и где-то грустит та самая, готовая орать от избытка чувств так, что ты сам ее придушишь, - фыркает он, обещая себе в случае чего молчать, как пленный партизан в гестапо. Никаких стонов, никаких криков, просто молчаливое бревнышко. Он справится, он сможет!

Хотя, кого Габриэль вообще пытается обмануть, если даже от простого описания ощущений от вибратора, у него внутри становится предвкушающе горячо и слегка сжимается от мысли, что там может оказаться что-то вибрирующее и приятное. Интересно, как бы в этот момент смотрел на него Альва: насмешливо или горячо, кусая за полюбившийся кончик уха и двигая игрушкой быстрее? Черт, нет, нельзя об этом думать, нельзя возбуждаться сильнее. Он пройдет через все грехи и выйдет с целой душой, не поддавшейся соблазнам. И плевать, что демон там что-то говорил о не самом презентабельном виде его души.
- Единственное, что я теперь хорошо представляю - что ты порочное создание, часто трахающее себя игрушками. Думал, что этим опять же в основном инкубы страдают, а не высшие, - с показным спокойствием произносит Вайт, стараясь не смотреть на Альву, не слушать его, не наслаждаться его сладким голосом.

Брови его приподнимаются, демонстрируя удивление. Альва вовсе не выглядел в его представлении демоном, которому больше нечем заняться, кроме как медленно диктовать нужную информацию. И все же раз тот сам это предложил, то отказываться Габриэль не видит смысла. Вот каллиграфию еще прокачает, вдруг пригодится, когда будет писать письма. Другое дело, что письма писать некому. Вайт кивает, с удивлением уставившись на исчезнувший след от чернил - магия! колдунство! - и безуспешно пытается отдернуть руку от разрастающегося чернильного моря, пятнающего так старательно исписанную страницу.
- Заррраза, - рычит он и повторяет услышанное, полностью копируя интонацию Альвы. На сердечке становится легче, когда пятно исчезает, а написанное остается. Ладно, теперь можно и страдать, расписываясь новой ручкой. Надо будет еще завтра поучиться ею пользоваться. На всякий случай Габриэль оставляет еще несколько клякс и тыкает в них ручкой, старательно повторяя заклинание и даже не замечая какой радостной сияет улыбкой, когда у него все получается. Настоящая магия в его руках! И плевать, что это уровень не то что начальной школы - детского эльфосадика.

Вайт мрачно сопит, когда его целуют, тяжело вздыхает, понимая, что в душ в своей комнате его отпускать не собираются. Почему-то мысль о том, чтобы мыться относительно рядом с Альвой, отзывается в теле отголоском желания. А уж мысль о том, чтобы это самое желание сбросить в той ванной, в которой демон совершает еженощное омовение...
Габриэль качает головой и встает, осторожно убирая руку Альвы:
- И в душу не лезь, и в душ. Раз уж там есть одежда, то я пошел, - фыркает он, оставляя тетрадь и ручку на столе и старательно закрывая за собой дверь, выдыхая уже спокойнее, стоило оказаться от Альвы на расстоянии. Как же стыдно за свой стояк, господи, помилуй грешного.

Он с подозрением принюхивается к вполне человеческим гелям и шампуням, выбирает для себя самый подходящий и нейтральный запах, заползает под горячую воду, бросая задумчивый взгляд на полувозбужденный член и прикидывая свои шансы пережить ночь в таком состоянии без приставаний от демона. Шансов получается примерный ноль, поэтому Габриэль мысленно просит прощения у бога и опускает руку вниз, как-то слишком легко представляя вовсе не грудастых дам, а голос Альвы и его горячий взгляд, когда тот описывал плюсы своего холодного вибратора. Сбившееся и прерывистое дыхание успешно заглушает текущая вода, тело охотно - даже слишком охотно! - реагирует на ласку и в какой-то момент Вайт пачкает ладонь своим семенем, обессиленно сползая вниз по стене и стараясь не думать почему именно в этот момент сознание подбросило картинку ласкающего его Альвы, мурлыкающего на ухо всякие скабрезности.

Габриэль плещется еще некоторое время, словно пытаясь смыть следы преступления, старательно вытирается и даже не удивляется, когда понимает, что из одежды есть только белье и халат. И на том спасибо, а то оставил бы костюм кошкодевочки и все, страдай как хочешь. Он кутается в теплый халат, выходит к Альве, вдыхая аромат кофе, который источает небольшая чашечка, и глядя на нее с тоской закодированного алкоголика, проходящего мимо винного отдела. Так близко, но так далеко. И ведь можно попросить и для себя тоже, но тогда его сила опять сойдет с ума и потребуется миллион клякс, чтобы с ней справиться. Или один демон.

- Тебе принесли максимально пахучий кофе? - с ноткой обиды и явной зависти интересуется Габриэль, прямо в халате развалившись посередине чужой кровати, тянется, зевнув выразительно и закинув одну стройную ногу на другую, даже не пытаясь пододвинуться на случай, если Альва решит тоже лечь.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/309/26362.jpg[/icon][nick]Gabriel White[/nick][status]Раздраженный пес Инквизиции[/status] Чем больше Альва цветет и пахнет, тем сильнее Габриэль бесится, ведь каждое его слово направлено на то, что вывести демона из себя, а не поднять тому настроение. Получается же как-то наоборот и это совершенно точно не нравится бравому инквизитору.
- Хорошо, В. В задницу иди, - послушно произносит он, почувствовав, как по спине прошлись мурашки от томного обещания, сокрытого в голосе Альвы, но старается держать лицо, не показывая сколько всего сразу представилось. Вожделение. О да, оно уже практически преследовало Габриэля, встречая его по утрам, по вечерам, во снах, когда он с удовольствием приникал к телу демона, отдаваясь ему постыдно и развратно.

Габриэль недовольно сопит и качает головой. Если Альва надеется, что он будет защищать низших, то пусть обломится, ему глубоко плевать на всех тех, кто живет за счет человечества, даже если они когда-то сами были людьми. Лучше ведь умереть, чем лишать кого-то шанса на перерождение.
- Низшие всегда плохи. И вы тоже всегда плохи. А вместе вы просто отвратительнейшие создания, непонятно зачем появившиеся на нашей многострадальной планете, - упрямо сообщает Вайт, скрестив руки на груди и непримиримо сверля зеленым взглядом демона, чтобы тот хоть немножечко проникся и понял всю глубину своей ужасной темности. Не срабатывает, а жаль. - И торговаться я тоже не намерен. Я хочу вернуться на Землю и точка, - уверенно заканчивает он предложение о торгах, даже ушками шевелит старательно, мол либо так, либо никак.

Представлять орущего Альву не получается. Сколько Габриэль себя помнил, демон всегда либо говорил мягко, либо жестко, но голос при этом не поднимал. Даже на святой земле, когда по идее ему должно было быть очень больно. И уж стонущий Альва представлялся куда лучше - Габриэль ожидаемо вспыхнул, заслышав про "нашу" ночь, алея до ушей и вниз по шее, глядя на демона возмущенно и в то же время так, словно в голове та самая ночь вспыхнула ярко, словно была вчера. Стыдно за то, как Габриэль стонал, стыдно за то, как цеплялся за горячее тело, двигаясь с ним в унисон, шепча имя непонимающе и бездумно, сдавшись всепоглощающей похоти. И сказать даже нечего в ответ колкое - правда же.
- Засунь себе наши ночи сам знаешь куда, - шипит он, отвернувшись и пытаясь выстроить непрошибаемую завесу из волос. И только красные кончики ушей из них торчат, подрагивая слегка. - И что же, это значит, что раз мы потрахались, то ты теперь будешь ревниво собственничать в мою сторону?
За едкой иронией скрывается чистая надежда. Во-первых, это было бы несомненно выгодно: Габриэля тогда точно не сдадут в бордель для всяких мерзких демонов, у него будет достаточно времени, чтобы изучить демонический, а потом сбежать отсюда обратно. Во-вторых, в жизни Вайта еще ни разу не было кого-то, кто подходил к нему и веско накладывал лапку со словами "мое". Ну кроме Церкви, само собой. Та на него, только, скорее хуй положила, но ладно, это уже детали.

И объятиям в момент своего триумфа - чародейство же получилось, настоящее! - Габриэль радуется, как ребенок, задирая голову и довольно жмурясь от поцелуя, сияя счастливой улыбкой, стремительно потухшей, когда Альва его отпустил, а в голову наконец пришло осознание, что похвалил его не учитель, а демон. И так больно на миг становится, что тварь темная, собирающаяся сожрать, а перед этим повеселиться, относится к нему куда добрее и теплее, чем кто-либо ранее. Даже если это все лишь восхитительная актерская игра, которой так хочется поверить и на одну короткую секундочку дольше позволить себе просто прижаться, не возмущаясь и не ловя потом ехидный взгляд.

После ванны отпускает во всех смыслах. И от желания, и от едкой боли из-за своего одиночества, стальной нитью прошивающего всю жизнь. И когда Альва упоминает дрочку, Габриэль чуть не спотыкается на ровном месте, прикидывая насколько громким он был - а этого точно не было, он даже не пискнул! - и каковы шансы, что демонюка за ним все же подглядывал. Уши нервно задергались, а их владелец упрямо покачал головой:
- Да конечно, размечтался. Скорее принимал душ, представляя тебя четвертованным на святой земле и потом торжественно сожженным. Очень умиротворяющая картина, представлял бы и представлял, - шипит привычно Вайт, стараясь отвернуться от Альвы, сделать вид, что ему надо ткнуться в подушечку, уместиться поудобнее на кровати, чуть ли не пометить ее собой. И только когда щеки перестают гореть, он поворачивается обратно к демону.
- Пф, нормальный у нас чай в пакетиках, вкусный и дешевый. Уж извини, что простые люди не могут позволить себе пить настоящий чай, собранный индийскими девственницами на какой-нибудь чайной плантации вручную, - ядовито фыркает Габриэль, все же садясь и потянувшись к своей чашке, грустно сюрпая чаек - бесспорно вкусный, но не кофе же! - и заедая свою печаль сладостями из пиалы, особый упор делая на шоколад и печенье, а уж печенье с шоколадом и вовсе пало сразу смертью храбрых, словно сидел тут не эльф в халатике, а прожорливая саранча.

Кофе все же хотелось. Еще хотелось сигарету, чтобы ее в одну руку, чашку в другую и блаженно дымить в потолок, запивая привкус во рту вкусненьким кофеечком. Но, увы, расплата за это была слишком высока, а так этой ночью ничего уже не повторится. Он подрочил и больше не возбужден, сила под контролем, твердо намерен всю ночь не спать, а старательно молиться, так что не проснется от пошлых снов и не спровоцирует Альву еще раз. План гениален. Габриэль старается не думать, что в нем что-то может пойти не так.

- Не стоит, я же сказал, что больше не буду пить кофе, - вздыхает Вайт, слизывая шоколад с пальцев и отставляя опустевшую чашку, тоскливо вдыхая все еще витающий в воздухе кофейный аромат. Ах, как же он прекрасен, как же он хорош. - К тому же не с руки высшему демону лично топать за кофе для своего пленника, разве нет? - добавляет Габриэль, чуть прищурившись.