Предупреждение: практически всеми упомянутыми штампами и недостатками слеша, страдает и сам автор статьи, о чем он превосходно осведомлен.

Несомненно, слеш это уже жанр литературы, жанр маргинальный и подпольный, но он обладает крайне характерными чертами, о которых, пожалуй, уже стоит поговорить, так же как и о русском слешевом фэндоме.
Собственно говоря, основная идея слеша, как мне кажется, это – любовь превыше всего. Любовь решает все проблемы, развязывает все узлы, превращает жизнь в рай. И это не упрек в сторону слешеров, что они не поднимают более серьезных тем. Просто это слеш. Люди, которым нравится писать про любовь, пишут слеш. А авторов следует судить по тем законам, которые они сами на себя налагают. Поэтому мы не будем обсуждать, почему Малдер, у которого в жизни есть только одна цель – найти инопланетян и свою сестру Саманту, может отказаться от нее ради того, чтобы жить в домике у моря с Крайчеком, а князь Мышкин, у которого вообще в каноне не о том голова болит, находит свое счастье с Рогожиным. Просто авторы видят мир только через эту призму, и это их личное дело.
В каком-то смысле, слеш очень удобный жанр. Это все равно, что купить фигурки, изображающие героев ВК или Звездных войн и играть ими до умопомрачения, заставляя их делать то, что тебе хочется. Не зря в слеше присутствует понятие out of character (ООС), которое все-таки слегка ограничивает писательский произвол. Ну хочется тебе, что бы Арагорн спал с Леголасом, женился на нем и родил ребеночка, все-таки постарайся, чтобы это был Леголас, а не Гимли по характеру, а то так уж играть совсем неинтересно. Естественно, существует широкое поле трактовки персонажей.
Именно поэтому, как мне кажется, русский слеш предпочитает такие фэндомы, как Толкиен и Гарри Поттер. И в частности, в толкиеновском фэндоме - Сильмариллион. Нас привлекает именно возможность широкой трактовки. Сльмариллион как эпос может быть истолкован по-разному, тут достаточно вспомнить уже совершенно не маргинальную ЧКА. Герои могут вступать в любые отношения. Психологические проблемы налицо, а это любимый конек слешера – плохой герой, ну как же, его в детстве били и насиловали. Ну, или он смотрел на темную сторону, потому что пример Мелькора всегда был перед глазами. И это интересные темы, которые интересно раскручивать, особенно если учесть, что все-таки любимая тема для русского слеша – это взаимоотношения врагов, а не друзей. Так в фэндоме ГП самые популярные пары Драко - Гарри и Гарри – Снейп. Это о многом говорит. Роулинг тоже тема крайне благодатная. Герои, особенно в первых четырех книгах, прописаны не достаточно подробно, мир живой и осязаемый и туда, собственно говоря, можно впихнуть все, что душенька пожелает. А что касается психологических обоснований того, что пишет Роулинг, то тут просто поле непаханое.
Один, очень известный в рунете автор, как-то сказал в частном дневнике, что интересно было бы написать про настоящего Малфоя, гаденыша и мерзавца, а не про этого тайного страдальца, который совершает мерзости потому, что у него нет другого выхода. И, конечно, он прав, интересно, да. Но, на мой взгляд, уже невозможно, потому что про гаденыша написала Роулинг. А всем интересно, ну чего они со Снейпом такие гады, ну есть же какое-то обоснование. Точно так как когда-то Ниенне стало интересно, почему же из Мелькора сделали такую сволочь, и в результате получилась Черная книга Арды, что меня правда не радует… Вот тут и возникает первая черта слеша: героя надо сперва сильно помучить, потому сильно пожалеть и немедленно осчастливить. А поскольку не все авторы знают меру, то Снейпа уже переимела половина Хогвартса во всех его выпусках, а уж что делают с Драко, так ни один живой человек бы не выжил после таких страданий, даже если бы надеялся, что ему потом вручат Гарри Поттера в натуральную величину. Это вторая черта слеша – гипертрофия.
Об этом стоит поговорить отдельно. Я пока не буду затрагивать классиков слеша, они на то и классики, что у них-то все обоснованно, и читать их приятно. Но вот многие авторы, причем даже те, кто хорошо пишут, иногда поражают человеческое воображение. Если уж герои трахаются, то дым стоит столбом. Это удивительное качество героев слеша – у них каждый акт любви - это такой праздник, что, как мне кажется, они после него должны пару дней валяться с сильным эмоциональным истощением. Искры летят, кожа плавится, кости в теле тают, глаза лезут на лоб, еще хорошо сознание потерять. Я не буду тут приводить разные примеры, но в качестве иллюстрации приведу один фик, над которым просто рыдал. Разумеется, большинство людей так не пишут, просто не могут, но это как бы некоторая гипербола с моей стороны. Это РПС про Блума и Мортенссона, поклонники плачьте.
Вот описание переживаний Блума. То есть, если герой слеша что-то чувствует, то масштаб по крайней мере, космический.
«Его, познавшего в одночасье и боль потери, что так нещадно раздирает всё внутри, словно ненасытный зверь гложет, а затем сворачивается на сердце тяжёлым камнем, лишь изредка отдавая глухими отзвуками; но и радость, то незабываемое чувство обретения и обладания - собой, свое душой, всем миром со всеми его горестями и радостями, небом и землёй, любовью и ненавистью.»
Ну если не говорить, о том, как боль потери сворачивается на сердце тяжелым камнем, хотел бы я посмотреть на сворачивающийся камень, то просто обратите внимание на эпитеты. Все предельно. Простых переживаний нет.
«Его сон, его мир, его реальность, где он был и полновластный хозяин, и, в то же время, беспомощный котёнок, жадно глотающий воздух, маленький съёжившийся комочек, который, обуреваемый неподвластной ему стихией на полном ходу несся в водоворот страсти».
Поняли, да? Котеночек, обуреваемый стихией, он же полновластный хозяин. Тоже классический поворот дела… Особенно про водоворот страсти, а у героев слеша, обычно страсть такая, что стены трещать. Они забывают есть, пить, бриться, мыться и учится, кстати тоже, дорогие господа поттеристы…
«-Всё. Я умер, - подумал Орландо, услышав этот желанный голос, - я сплю, этого не может быть, это бред, нет, да, нет, да, ОН, о боже! Но почему ОН звонит, зачем, и что я ему скажу?»
Слеш никакого отношения к реализму не имеет. Представьте себе нормального современного молодого человека, который испытывает все эти чувства, когда ему звонит его коллега. При этом нормальный молодой человек не имеет ни малейшего предположения, чего это он звонит? Номером ошибся, видно.
«…только сейчас понял то, что знал на самом деле всегда. Он осознал своё самое реальное желание, так часто возникавшее, под разными масками и личинами, но всегда неизменное по своей сути. Он понял, чего он хочет на самом деле. Его слеза, обжигающей лавой скатилась вниз. Он хотел. Желал. ЕГО, ЕГО одного»
Еще один гиперболизированный штамп. До героев слеша все доходит крайне медленно. Очевидно им перед этим вырезают какую-то долю мозга. Пока он допрет, что влюблен, а потом еще, что взаимно… Короче, так можно умереть и состариться. И в этом весь кайф, потому что кайф не в самой эротике, а ее ожидании. Это знает любой слешер, именно поэтому слеш не имеет отношения к реальности.
«…его тело знало, что создано для чего-то большего. Оно каждой клеточкой чувствовало, что предназначено для ВЕЛИКОГО, неземного удовольствия, и никто на свете не может отнять у него это священное право».
Удовольствие в слеше всегда неземное. Какого в жизни наверное нет и не бывает. А самая характерная тут строчка про священное право. Мне всегда было интересно, вот слешеры пишут про мужчин. Неужели они не знают, что на свете есть очень мало мужчин, для которых так ужасно важна любовь? Нет, ну, конечно, все всегда думают о сексе, но люди ведь еще иногда чем-то интересуются… работа, карьера, футбол, наконец, а?
«Он судорожными движениями стал натягивать джинсы на отчаянно пульсирующее и сопротивляющееся тело. Оно рвалось наружу, оно устало от преград, оно смеялось над своим хозяином, ведь этот кусок ткани ни за что и никогда не остановит то, что однажды вырвалось наружу. И чем сильней Орландо это понимал, тем более безуспешным становился этот процесс. Наконец он совладал с собой и отворил дверь.»
Ну это я уж не выдержал просто. Уж очень мне понравилось, как тело рвалось из джинс наружу. Но тоже хороший пример, до чего доводят своих героев авторы
«На пороге стоял МУЖЧИНА. Мышцы Орландо непроизвольно дёрнулись в конвульсии. ОН!»
Коллеги! Напишите себе на бумажке и повесьте над столом. Мы пишем о мужчинах. Не о барышнях пятнадцати лет. О мужиках. Обычно эти мужики уже видели других мужиков, если вы понимаете, о чем я. Вот вы сейчас смеетесь, небось, а не смешно. Это я привел пример абсурдный, а в половине слеша именно такое отношение. И никакое другое. На пороге стоял МУЖЧИНА! И хоть ты тресни.
«Он мечтал о том, чтобы испытать на себе силу его страсти, быть растоптанным, раздавленным ей, быть его пленным и рабом, быть для него всем и ничем, отдать ему полный контроль над своим телом».
Вам ничего не напоминает? Нет? А ведь это классический слешевый штамп. Сам им грешил. Раб, пленный, отдаться совершенно безвозмездно… Эх.
«Инстинкт завоевателя никогда не подводил своего хозяина. Он почувствовал, что этот мальчик будет его, целиком и полностью, без сопротивлений и остатка. Малыш хотел его, и он возьмёт Орландо, здесь, и прямо сейчас!»
Туда же.. в ту же корзинку.
«Их тела были настолько близко, что два горящих пламени страсти соединились воедино, образовав неистовый и бушующий костёр. Вигго отшвырнул своего партнёра к стене, одновременно сдирая с него джинсы. Орландо почувствовал боль от грубых прикосновений, словно с одеждой с него сдирают и кожу. Но эта боль ещё сильнее разбудила в нём желание.»
Прошу обратить специально внимание, на то, как он одновременно сдирал с него джинсы и отшвыривал к стене. Как сказал мой друг, биологический мужчина, по выражению слешеров, хватал за пуговицу и раскручивал. И могу с печалью заметить, что этот пример не единственный. Порой люди такого напишут, что попроси их это изобразить, ни в жизнь не сделают.
Ладно, это был последний пример. Я показал, что хотел. Этот текст выглядит, как эротический бред пятнадцатилетней читательницы любовных романов, и, конечно, далеко не всем слешерам настолько отказывает вкус. Но мы все пользуемся этими штампами.
Еще одна черта слеша, о которой я уже говорил и хочу поговорить отдельно, это его вопиющая нелогичность и необоснованность. Условность. Слеш сам по себе условный жанр, потому что в своем определении уже предполагает ООС. Гомосексуальные отношения героев, которых нет в оригинале. Иногда бывает крайне интересно, кстати, когда эти отношения обосновываются, и автор делает это так, что хочется наплевать на оригинал. Но сейчас я хочу сказать именно о слешерских стереотипах, созданных самими авторами, работающими в этом жанре.
Точно так же, как и канонические паиринги, в слеше приняты определенные стереотипы. Например, в фэндоме ГП крайне распространена тема инцеста в семье Малфоев. Похоже, уже почти никто из слешеров не сомневается в том, что Люциус Малфой спал с собственным сыном, это уже клише.
Но это частный случай. И я привожу его как пример, потому что слеш вообще удивительно тяготеет к созданию стереотипа. Например, классическое слешерское изнасилование. Одна из самых удивительных вещей в этом жанре. Вне зависимости от того, насколько жестко оно описано и насколько мучительным является, изнасилование почти всегда ключ к удивительному счастью. Если тебя изнасиловали, значит, скоро выйдешь замуж по любви, примета такая народная. А уж если тебя изнасиловал любимый тобой человек, то все, тебе обеспечена пара месяцев упоительных страданий и восхитительных ухаживаний со стороны твоего любимого насильника. Классический слешерский штамп, который почти не заметен в плохих фиках и производит ужасное впечатление в хороших. Как, например, в достаточно известном фике Иллении «Гарри Поттер и Источник Силы». Да простит меня многоуважаемая Илления, мне нравится ее фик, но именно потому что это достаточно хорошая работа, я возьму ее в качестве примера абсолютной непродуманности и нелогичности, которая часто встречается в слеше. Драко Малфой уезжает на каникулы домой, где, как предполагается, он вынужден будет принять посвящение и стать Пожирателем смерти. Поттер об этом знает, но надеется, что его возлюбленный откажется. Так собственно и происходит, но .Люциус шантажирует сына, угрожая ему смертью его крестного, и Драко приходится принять посвящение. Ну что сделают нормальные люди на месте этих двоих? Они попытаются поговорить. Один попытается расспросить, что же случилось, другой – объяснить, почему он это сделал. Даже если потом последует полный разрыв, эта ситуация вполне поддается простому обговариванию, тем более, если они уж так друг друга любят. Нет. Нормальные герои всегда идут в обход. Слешеру простые решения не по душе. Мы создаем трудности, чтобы потом их преодолевать. Гарри избивает и насилует Малфоя (до сих пор не могу понять, зачем он это сделал? Ну ладно, не зачем, хотя бы почему?)), а потом три месяца страдает, что теперь тот питает к нему крайнее отвращение, хотя Малфой всеми доступными способами демонстрирует ему свою привязанность. С ума сойти. Это одна из главных черт слеша – трудности создаются там, где их нет и в помине, серьезные проблемы, вроде убийства Волдеморта или победы над Сауроном, решаются на раз.
Разумеется, сам механизм подобных странных отклонений от реальности понятен. Для слешера это можно объяснить одним словом - angst. Страдания героев. Когда герои уже достаточно настрадались и наконец соединились, становится несколько скучновато. И нужна срочная причина, чтобы они еще пострадали.
А вот тут я не могу удержатся и не написать о приятном. Крайне интересно, как этот вопрос решается у классиков жанра, у которых ангст это настоящее реальное психологическое переживание, а не просто непонятно зачем и почему растянутые на десять страниц сопли и мучения.
Тиамат в своих «Ночах Мордора», например, делает вещь, за которую она уже достойна войти в пантеон славы слеша. Ангст происходит (наверное можно так сказать, нет? Коллеги, какие грамматические характеристики у слова ангст?) не до соблазнения или из-за ссоры, а, собственно, в непрерывном процессе удовлетворения главного героя. И ангст это не по старому доброму принципу: он меня не любит, он меня не хочет, а это крайне захватывающая борьба героя с самим собой. Вы можете мне сказать, что это классический сюжет из, например, фэндома ГП, где Снейп отдается Вольдеморту под Империо. И мучается от того, что не может ему противиться. Или из сериала вроде Майами Вайс, где два здоровых мужика, полицейских, переживают из-за того, что они пидорасы. Но в «Ночах Мордора» все повернуто по-другому. Герой полностью предоставлен сам себе. Его никто не утешает, не уговаривает, его ничто не оправдывает, у него нет ничего, на что он мог бы опереться. Собственно, это потрясающая по своему накалу история борьбы эльфа с собственным ханжеством. Что и делает ее такой правдоподобной.
У Джуд в «Солнечном пути» весь ангст, показан через интригу. Поэтому полностью обоснован. Сам сюжет так закручен и все повороты настолько неожиданны, что любые переживания героев всегда приходятся к месту и они абсолютно обоснованы. Тут уместно будет упомянуть и о чувстве меры, свойственном этому автору. Страдания Драко Малфоя ужасны, но они длятся ровно столько, сколько у читателя есть сил им сопереживать. Обычно авторы слеша заставляют своих героев так долго страдать, что под конец, читатель только позевывает, пролистывает и думает, ну когда же они потрахаются, наконец, мученики. А у Джуд есть характерная черта, свойственная уже не слешу, а литературе. Повествование настолько увлекательно само по себе, что ты ждешь именно развязки, а не неизбежной эротической сцены, следующей за сюжетной развязкой, ради чего, впрочем, большинство слеш и читает.
Миттас – автор, для которого чувство меры является определяющим. Его ангст – канонический слешевый ангст - обычно укладывается в небольшой отрезок текста, но он весь настолько уместен, настолько понятен, настолько реален, что ясно – речь идет не о выдуманных персонажах сериала или книги, речь идет исключительно о живых людях. Это красочные переживания, не похожие друг на друга, я рекомендовал бы тем, кто пишет именно в этом жанре, брать эту манеру письма за образец.
Разумеется, главная черта тех, кого мы можем уже смело назвать классиками, это индивидуальность. Индивидуальность взгляда, подхода, стиля. Но те, кто обладает всем этим в меньшей мере, все-таки не имеет права на откровенную халтуру, даже в таком ленивом жанре, как слеш. А халтуры, гипертрофированных стереотипов очень много, как я пытался показать в начале статьи. Словно бы существует некоторая инструкция, некий виртуальный канон, по которому все пишут, особенно не задумываясь, что они пишут. Некоторые фики мне напоминают словарик, который Остап Бендер составил для журналиста, пишущего о советском строительстве.
Что-нибудь вроде:
Боль… Бесконечность… Серебряные капли дождя из слез льются по его лицу. Вселенная трепещет. Боль раздирает душу когтями. Тьма. Он больше не может жить во тьме. Желание. Ослепляет и сжигает его тело.
Этот бред я сам сочинил, за две минуты, но существуют десятки фиков, написанных в стиле псевдо потока сознания, которые невозможно читать без раздражения и мысли о том, что автор пользовался неким тайным слешерским словариком с набором штампов.
И как же приятно на это фоне прочитать, например, Ди Мархен «Игру в пряности», вещь, в которой каждая фраза продумана и отточена, в которой главное даже не слеш, а тот живой осязаемый, слышимый и обоняемый мир, в каком мы все живем.
Наверное, мне есть еще что сказать. Я многих не упомянул, кого хотел, и, скорее всего, многое забыл из тех же характерных слешевых штампов. Я буду очень признателен за комментарии, добавления и опровержения.