Первым воспоминанием Макса была бескрайняя синь океана, что виднелась из окна его комнаты. И его всегда нестерпимо тянуло к этой сини. И он спорил с отцом порой просто до хрипоты, пытаясь отпроситься с друзьями купаться или будучи пойманным на середина побега в сторону воды. Тем более что от их поместья к песчаному пляжу змеилась короткая тропа. Пара минут, и ты уже можешь мочить в воде ноги, да задорно плескаться. Но пляж внизу пустовал, Всегда пустовал, сколько Максимилиан себя помнил. Туда строго настрого было запрещено спускаться ему. Туда запрещалось ходить слугам. Та часть, что принадлежала семье Элой, всегда была отгорожена и всегда пустовала.

Позже, с возрастом Макс узнал, что маму забрал океан. Он помнил только ее мягкий, обволакивающий голос, да мимолетные касания к его темным волосам. Помнил это где-то на границе сознания, скорее какой-то темной интуицией, чем реальными воспоминаниями. Ярче всего образы вспыхивали в его голове в штормовые ночи, когда небо было затянуто тучами, когда звезд совсем не было видно, за окном свистел ветер, да гремел гром. Отец говорил, мать забрал океан в одну из таких ночей. Максимилиан не спрашивал, видя в синих глазах – таких похожих на его собственные – отголоски такой бесконечной тоски, что она была понятна даже ребенку, а затем и подростку. Отец отдалился от всего сообщества, жил отшельником почти, и сына приучил к такой же жизни. Лучшими друзьями были книги, да магия.

Максимилиан не спрашивал, но сидя на окне в ночи бури, да глядя на беснующийся океан нет-нет, но ловил себя на мысли о том, что ему хочется спрыгнуть с подоконника, да пуститься к воде бегом. Эти мысли всегда были мимолетны, они ловились лишь отголоском. Но Макс понимал, что однажды не удержится наверняка. Однажды сиганет с подоконника, наплевав на все запреты. И молился только о том, чтобы отец не дожил до того момента.

Он и не дожил. Максу едва исполнилось двадцать два, когда отец отправился на тот свет. Единственное, что спасало, так это то, что горевать было особо некогда. Пришлось взять на себя управление делами – не зря же учился столько лет – да найти время, чтобы не забросить собственные эксперименты, собственные изыскания в магии. Последнему Элою очень хотелось знать, почему его влечет к океану. Почему его мать забрал океан.

Максимилиан не выдержал долго. Он впервые оказался на берегу через пару месяцев после смерти отца. Спустился к пляжу, оставил сапоги там, где трава переходит в песок, да пошел к воде. И даже ступил бы босыми ступнями в воду, если бы взгляд не приковало движение.
С того дня Макс стал приходить на пляж регулярно. Он не подходил к воде, но садился так, чтобы сирена видел его. И чтобы слышать, как тот поет. Чужой голос дарил облегчение, немного успокаивал это давящее желание шагнуть в воду, будто залечивал мелкие раны души, что по одной были безопасны, но вместе представляли серьезную угрозу.

Ему нравилось наблюдать за сиреной, даже когда тот не пел. Нравилось следить, как тот чешет волосы подаренной костяной расческой с изящным узором. Нравилось наблюдать, как длинный светлый хвост плещется в морских волнах. А еще Макс никогда – ни разу в жизни – не пытался приблизиться, окликнуть или как-то иначе наладить контакт. И все это продолжалось бы еще неизвестно сколько.

Продолжалось бы, если бы Макс однажды, прогуливаясь в городе, не поддался уговором случайно встреченного знакомого, да не заглянул с ним вместе на рынок экзотики. Он узнал и этот хвост, и эти светлые платиновые волосы, и эти глаза мгновенно. И не задумываясь, выкупил того, за кем наблюдал на протяжении нескольких месяцев.

И когда сирену в просторном аквариуме привезли к нему в поместье, Макс долго и задумчиво смотрел за тем, как тот приходит в себя. Его разрывало надвое. С одной стороны яркое желание выпустить обратно в океан. С другой – познакомиться ближе, коль выпал такой шанс. Может, даже изучить. Может – идеальный вариант – найти хоть какие-то ответы на свои вопросы. Пока перевешивало второе.

- Прости, что наше знакомство произошло вот так, - Максимилиан виновато улыбается, даже близко не представляя, понимает ли его сирена. Надеется, что все же да. – Ты наверное и не поверишь даже, если я скажу, что в этом не замешан. Хотя, наверное, косвенно все же виноват, - Элой потупил синий взгляд. В конце концов, он усыпил чужую бдительность. В конце концов, из-за него сирена стал брать человеческие вещи без тени опасения. В конце концов, из-за него притупилось чужое чувство самосохранения. Только сейчас Максимилиан понимал, что натворил. [nick]Maximilian Eloi[/nick][status]море само покоряется лучшим[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/140/769131.jpg[/icon][sign]***[/sign]

Максимилиана жгло чувство вины. Только сейчас, глядя на это прекрасное существо в замкнутом, хоть и довольно просторном аквариуме, он понимал, что оказал сирене, мягко говоря, очень медвежью услугу, оставляя маленькие подарки на берегу. Забил ее природную настороженность в отношении человека. Приглушил ощущение, что люди всегда являются опасностью. Наверное, подумай Макс об том всем подольше, он бы точно рано или поздно сожрал сам себя чувством вины. Сейчас же приходилось встряхнуть головой, да подумать, что делать дальше.

Он заводит пряди длинных темных волос за ухо, открывая на лбу узор, указывающий на принадлежность к тем, кто владеет магией, да шагает ближе к аквариуму, подчиняясь манящему жесту. Макс легко различает антимагический ошейник на чужой шее. Если чуть прищурится, то будет видно, как на нем искрится и переливается легкая рябь заклинаний. И не удивительно. Ловцы были из обычных людей: если бы не хитрость, да не эта побрякушка – сирена легко оставил бы от них мокрое место. Даже сам Макс не был уверен в том, что совладает с магией морского существа, если рискнет снять с него ошейник здесь и сейчас.

А еще он видит искорки понимания в глазах сирены. Призрачные, но все же. Как минимум, он понимает извиняющиеся интонации, решает Элой, а это всяко лучше, чем вообще ничего.
- Ты – Рюи, - Максимилиан сначала показывает на сирену, а затем кивает, обозначая, что представление понял. Потом следует примеру, да показывает пальцем на себя, дальновидно называя не полный, а сокращенный вариант своего имени: - Макс, - и улыбается уголками губ.

А дальше – Максимилиан, скрестив руки на груди, наблюдает за пантомимой. Он искренне делает вид, что не понимает, чего от него хотят, хоть отлично и осознал все еще с момента, когда Рюи показал на ошейник на своей шее. Тот оставил неприятную красную полосу на светлой и наверняка не привыкшей к подобным воздействиям коже морского обитателя. Эта полоса наверняка останется на пару дней минимум, потому что такие следы просто так не исчезают. Даже смешно, что после магического ошейника их даже магией не сотрешь, пока сами не сойдут. А если артефакт попался с характером, то при попытках ответит еще более яркими отметинами.

Макс снова ощущает острый укол вины. Нет, он не нанимал браконьеров. Он даже не думал о подобном никогда: ему было достаточно с берега наблюдать за сиреной, слушать его голос, греясь на ласковом солнце, да следить за тем, как тот резвится иной раз в воде. И все равно пусть вина и была косвенной, но отрицать ее Максимилиан не мог. Просто совесть не позволяла.

И он мог бы снять ошейник. И чем сильнее спрашивал себя, стоит ли рисковать и делать это, тем ярче осознавал: да. В противном случае это будет еще одним предательством по отношению к этому прекрасному созданию. Другом его Элой назвать, конечно, не мог, а вот лекарем для мечущейся души – вполне.

- Замри, - просит он и поднимает руку раскрытой ладонью вверх. Понимает, что так обычно собакам приказывают, но надеется, что Рюи все же поймет каким-нибудь шестым чувством или еще чем, и даст ему подойти и осмотреть артефакт. В конце концов, пока Макс не поймет, на каком заклинании он работает, снять он его не сможет. Все очень закономерно.

Сирена погружается в воду, и Максимилиан расценивает это, как то, что его не поняли. Приходится изображать собственную пантомиму, да жалеть о том, в их магии нет никаких заклинаний, что позволили бы понимать сирен. Вот ориентированные на чужеземные племена – есть, а на обитателей морских вод – нет. Обидно. Макс показывает сначала на Рюи. Затем на себя, как бы проводя параллели. Ведет пальцами с длинными, покрытыми темно-синим лаком ногтями, по собственной шее, обозначая ошейник, после чего замирает. И надеется, что Рюи его поймет. А после – подходит совсем впритык к стеклу, да манит сирену высунуться из воды, чтобы ему было удобнее.

- Тсс, - мурлыкает почти Максимилиан с успокаивающими, мягкими интонациями в голосе: - Дай-ка я гляну, что тут такое, и как с этим быть, - он ведет сначала по артефакту, а затем по коже к подбородку сирены, чтобы осторожно попросить-вынудить его приподнять голову. – Не переживай, плохо не сделаю, - Элой знает, что слова Рюи не понимает, но улавливает интонации. А потому – пользуется собственным голосом – отец всегда говорил, что тот достался от матери – чтобы успокоить.

Ошейник лежит на коже на самом деле плотно. И вязь на нем указывает, что изначально сирену хотели продать в бордель. Макса тянет сплюнуть, но он сдерживается, увлеченно изучая рябь заклинания и чуть отводя в сторону влажные светлые волосы сирены, чтобы они не мешались. И вязь оказывается совсем простой, поддаваясь короткому шипящему шепоту. На шее в качестве временного напоминания остается красная полоса. У Макса в руках – этот самый ошейник.

- Лучше? – интересуется он, все еще ориентируясь на интонации. А еще он уверен в двух вещах. Во-первых, Рюи попросит его о свободе. Во-вторых, он пока не чувствует в себе сил ее дать, хотя и хочет.[nick]Maximilian Eloi[/nick][status]море само покоряется лучшим[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/140/769131.jpg[/icon][sign]***[/sign]

Максимилиан отлично, как губы сирены слегка поджимаются, но попробовать исправить произношение не пытается. Все равно у него наверняка не получится. Кажется, три звука – это совсем несложно, но не тогда, когда пытаешься в произношение того, чего раньше произносить не пробовал. Впрочем, Элой не исправляет и Рюи, что пытается произнести сокращение от его собственного имени, да тоже делает ошибку. Пожалуй, оно того не стоит. Может, произношение у них обоих выровняется со временем.

Максимилиан с интересом рассматривает ошейник, что остался в его руках. Работа явно выполнена на совесть. Его делали со вполне определенной целью, причем это явно штучная работа. Ох, какая незадача. Видать Максимилиан своим появлением сорвал кому-то крупную покупку, просто перебив цену. Сожаления на этот счет он не испытывал. Просто провел коротко пальцами по вязи заклинания, запоминая его на всякий случай, да отправил ошейник куда-то на пол, позабыв о нем, как о бесполезном. Все равно второй раз не используешь уже, да он и не собирался.

Когда Рюи подался вперед и коснулся лбом его лба, прошелестев что-то на своем языке, Максимилиан удивленно отшатнулся на полшага назад, удивленно глядя на то, как сирена корчится на дне аквариума. Вместе с тем пришло понимание: не Рюи. Руи. А еще легкая боль в висках, что шла на спад какими-то непонятными толчками. Макс озадаченно посмотрел на сирену, и от чужих мучений его накрыло острой волной жалости. Элой легко понял, что произошло, и почему сейчас Руи так плохо. Их заклинания перевода работали примерно по той же схеме, хоть и не требовали обычно касаний лоб ко лбу.

- Нет-нет, я вообще рыбу не очень люблю, - Макс поспешил отрицательно замотать головой, так что прядки длинных волос снова выбились и пришлось заводить их за ухо. Хотя он не был уверен в том, насколько сирену можно назвать рыбой, и не считать ли ее человеческую часть скорее мясом. Почему-то от подобных рассуждений тянуло смеяться в голос, и Максу пришлось даже закусить слегка губу, чтобы скрыть улыбку, что так и просилась наружу. – И знаю, что все эти легенды – ложь.

Зрачки в синей радужке удивленно расширяются, когда Макс видит, как жабры на чужом теле исчезают, словно бы их и не было. Хочется поинтересоваться, зачем это сделано и не больно ли проделывать такие трюки, но судя по легкости, все же не больно. Да и зачем, Макс догадывается легко сам.
- Глупости какие, - к щекам резко приливает краска от тех предположений, что выдает сирена, даже ухом, кажется, не ведя и смущения не испытывая: - Случайность. Я не должен был вообще туда заходить, но увидел тебя, узнал и выкупил. Не заказывал похищение, просто так получилось. И да, прости, - еще раз извиняется Элой, снова потупившись. Теперь-то Руи поймет, за что именно перед ним извиняются, а также поймет, что именно извиняются.

Макс не говорит о том, что готов отпустить сирену. Не говорит и о том, что какая-то часть его души категорически против этого по неясной причине. Он только снова закусывает слегка губу, наблюдая за своим внезапным гостем, да задумчиво щурится. Ловит себя на желании, что хочется еще разок прикоснуться к прохладной светлой коже, но причин для этого нет.
- Болит? – интересуется он, ловя движение Руи взглядом: - Я бы мог подлечить, но такие ошейники очень своенравные. Может усилиться или краснота дольше держаться будет, - предупредил честно он, а потом, услышав просьбу, будто спохватился. – Я совсем не знаю, что из человеческой еды тебе предложить, - признался честно, ободряюще так улыбнувшись, мол не случилось ничего постыдного или плохого. А после – попросил подождать пару секунд, выходя за дверь комнаты, да кликнув одну из горничных.

Сам Максимилиан возвратился в комнату быстро. Горничная же вошла, катя перед собой высокую тележку с несколькими блюдами, минут пять спустя. В глазах у женщины плескался нескрываемый интерес, но задавать вопросы она не рискнула, быстро нырнув обратно в коридор, да притворив за собой дверь. Среди прислуги всегда бытовало мнение, что Максимилиан мягко говоря со странностями. На тарелках было и жаренное, порезанное тонкими кусочками мясо, и фрукты – яблоки, персики, пара апельсинов, груши – и несколько сладких десертов – пирожные, кусочки тортов. Предлагать рыбу Макс все же дальновидно не стал. Коль зашла речь о человеческой еде, есть много чего другого. Правда, Элой был не уверен, что Руи понравится чай, но все же разлил его на две чашки, давая возможность сирене выбрать и попробовать то, что ему нравится больше.

- Не стоит. Виски немного ломит, но пройдет само. Я понимаю, мы сами используем такие заклинания, когда разговариваем с иноземцами. Это удобно и быстро, - улыбается маг: - прости, что я немного тебя задержу, - решается наконец-то сразу обозначить вопрос, беря в руки чашку, осторожно дуя на горячий, исходящий паром напиток: - Я ученый и не могу упустить такого шанса. Обещаю, что не причиню вреда, но мне нужны некоторые ответы, - Макс отпивает осторожно глоток, отставляет чашку, да тянется за апельсином. Чистит его с помощью ножа от шкурки и протягивает половину Руи, предлагая попробовать.[nick]Maximilian Eloi[/nick][status]море само покоряется лучшим[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/140/769131.jpg[/icon][sign]***[/sign]

Максимилиан испытывает очень и очень смешанные эмоции от всей этой ситуации. С одной стороны это все еще стыд за то, что он настолько расслабил своим регулярным присутствием морского обитателя, что тот совсем забыл об осторожности и угодил в ловушку. С другой стороны любопытство от того, что существо, за которым он наблюдал так долго, оказалось вдруг так близко. С другой стороны, максу было просто забавно и от ситуации в целом, и от того, что они с сиреной, кажется, откровенно друг друга недопонимали.
А еще Максимилиан не мог выбросить из головы слов отца, мыслей о море, да о матери. Что-то звало ее туда, в пучину. Что-то звало туда же и его. И вот он – шанс выяснить, что же это было.

- Человечину я тоже не ем, - резонно возражает Макс, с мягким смешком разводя руками в ответ на возмущения своей неожиданной и во многом спонтанной покупки. – Поедание себе подобных, знаешь ли, у нас вообще законом не одобряется, как и поедание разумных существ, если их разумность доказана. Кентавры те же или дриады, которых в лесах много, - поясняет он свои слова, как ни в чем не бывало. Вопрос разумности русалок и сирен давно стоит остро. Много где на них даже запрещена охота, но браконьерам это никогда в жизни не мешало и не мешает по сей день. Вдаваться в подробности Элою не хочется.

Макс головой коротко встряхивает, прогоняя с лица дурную красноту, что появилась там благодаря странным предположениям Руи, от которых краска приливала к бледной коже. А затем с легким непониманием в глазах смотрит на сирену. До него не сразу доходит смысл сказанных слов, а потом – когда доходит – он отмахивается небрежно.
- Никаких долгов и никакого выкупа. Забудь вообще об этом, - Элой всегда были маленьким родом, но никогда не были бедствующими. А способности к магии только укрепляли капитал, что позволяло Максимилиану, как единственному владельцу всего наследия, тратиться, не оглядываясь ни на что. Конечно, он был осторожен: мало ли появится семья, дети, рано или поздно встанет вопрос о наследнике, но это все когда-нибудь потом. А сирена – вот он, живой и настоящий, протяни руку да потрогай.

- Ничего, это пройдет через пару часов, - успокаивает он мягко, снова пускай в свой голос те же интонации, что использовал раньше: - Просто не чеши лишний раз. А если станет совсем невтерпеж – скажи, дам тебе мазь, чтобы зуд немного снять. На нее у магии не должно быть реакции. По крайней мере, обычно не бывает, потому что она сама не магическая, - Элой поясняет подобные мелочи как-то на автомате, даже не задумываясь о том, что Руи может знать о них все, что требуется. Ведь с другой стороны может и не знать, как работает магия вне воды.

Мужчина с интересом наблюдает за тем, что из принесенных блюд выберет сирена. Руи, кажется, больше всего приглянулось мясо, приготовленное с легкой подливой и специями, дающее приятный острый вкус. И почему он не удивлен – Макс коротко хмыкает сам себе, отвлекаясь на то, чтобы почистить крупный апельсин. Перед тем. Как взяться за него, он стелет на колени салфетку, и не зря. Апельсин исходит кисловато-сладким соком, а комната просто молниеносно заполняется запахом цитруса, поглотившим, кажется, все пространство. Руки потом еще наверняка долго будут пахнуть.

- Я понимаю и не требую от тебя подобной информации, - кивает серьезно Максимилиан, этим соглашаясь с тем, что провокационных вопросов не задаст. Он наблюдает за тем, как сирена осторожно берет почищенный апельсин и пробует фрукт теперь уже нормально. Улыбается светло, замечая, что Руи кажется понравилось лакомство, да отправляет в рот дольку апельсина от своей половины. Тот на самом деле попался на удивление сладкий, с ярким запахом. Прям будто под заказ. Макс приканчивает свою половину апельсина, да осторожно вытирает руки салфеткой, после чего тоже берется за чашку. Есть ему не слишком хочется, а потому на оставшуюся на подносе еду он совсем не претендует.

- Я не знаю, с чего начать и как правильно поставить вопрос, - честно признается колдун после секунды раздумий: - Мою мать забрал океан. Так всегда говорил отец, когда она пропала. И я очень четко ощущаю, что океан зовет и меня. Но совсем не понимаю, чего он хочет, - Максимилиан поднимает синий взгляд от чашки, исходящей паром, на Руи. Во взгляде легко читается смесь отчаяния, непонимания, замешательства. Мелькает даже мысль о том, что если сирена не скажет ему ничего серьезного – а Элой почему-то уверен, что не скажет – он все же шагнет в воду. А дальше будь, что будет. - И когда я наблюдал с берега за тем, как ты поешь, мне иногда казалось, что ты или тебе подобный поможет мне разрешить мои метания. но я пойму, если это не так. Точнее я почти уверен, что ты ничем мне не поможешь.

- Глубинные колдуны? – уточняет он, впервые слыша о чем-то подобном на своей памяти: - Не знаю, насколько ни опасны. Ученые изучают мир вокруг. Познают его различными способами. Кто-то с помощью экспериментов, кто-то другими методами. Открывают вещи, которые помогают жить лучше, дольше, комфортнее и все такое, - подбирать слова, чтобы объяснить смысл своего занятия сложно. А вопрос о собственной опасности Максимилиан и вовсе тактично обходит стороной.

- А о глубинных колдунах тебе можно говорить? – заинтересовывается он: - Расскажи, если можно. Мне любопытно, - Макс отпивает из чашки, слегка на нее подув и даже не подумав о том, чтобы остудить напиток магией. Кощунство же какое-то – остужать горячий чай! [nick]Maximilian Eloi[/nick][status]море само покоряется лучшим[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/140/769131.jpg[/icon][sign]***[/sign]

Максимилиан нет-нет, но любуется на сирену. У того отточенные движения, приятные черты лица, приятный человеческому слуху голос. Наверное, стоит так чуть дольше понаблюдать, да становится понятно, почему многие богатые люди хотели завести себе этих созданий, словно домашних зверушек, в больших аквариумах, а то и вовсе пытались селить их в купальни, как слышал Элой. Говорят, такие заселения кончались всегда плохо: либо сирена погибала из-за того, что вода оказывалась неподходящей, либо погибал человек, рискнувший не только заточить живое разумное существо, но и попытаться влезть в его среду обитания.

- Не совсем, - Макс отставляет чашку, да подливает в нее заварки из чайника сначала себе, а затем и Руи: - Существует непреложное правило о том, что незнание закона не освобождает от ответственности. Здесь примерно та же логика. Проще не есть то, что ты не уверен, что можно есть. Потому что наказание – суровое. В некоторых странах это даже смертная казнь, а у нас пожизненное заключение, - собственная чашка снова оказывается в руках. Макс греет о тонкий фарфор прохладные пальцы, да чуть улыбается.

На вопрос только отрицательно мотает головой. Долг жизни от сирены – это тоже вряд ли то, что ему необходимо. Тем более Макс вряд ли когда-либо окажется на корабле, что потерпит крушение. Вряд ли ему когда-нибудь понадобится чужая услуга по спасению жизни. Макс отчетливо понимает: если он окажется к воде слишком близко, обратно вряд ли уже выйдет. Правда, и что умрет – далеко не факт. Тут интуиция мага молчит в тряпочку.
- Мы, кажется, уже решили, что мне нужны от тебя ответы на вопросы. Если ты, конечно, сможешь их дать. А потом – плыви на все четыре стороны, да не попадайся больше людям, потому что меня может быть и не будет рядом, чтобы еще раз тебя спасти, - мужчина ногу на ногу закидывает, устраиваясь поудобнее на стуле, да жалея о том, что не организовал себе тут кресло. Ну, кто ж знал, что оно ему понадобится.

- Нет, не убиваю, но доставляют много неудобств. Я сам не испытывал, да и не уверен, что настолько силен, но слыхал, что если такой ошейник окажется на сильном маге – это будет нескончаемой пыткой до тех пор, пока его не снимут. Сложно сказать, в чем эта пытка выражается, учитывая, что все ошейники работают по-разному, - объясняет он. Не вдается в подробности о том, что некоторые говаривают, будто носить такой ошейник сильному магу – все равно что ступать босыми ногами по раскаленным углям или острому стеклу, когда каждый шаг сопровождается болью. Ты привыкаешь к ней, конечно, постепенно, но вряд ли это делает тебя добрее к окружающим.

А еще Максимилиан не уточняет, что такие ошейники используют иногда в войнах, чтобы сдерживать пленных магов, которых иными способами и не сдержишь. Их все пытаются признать негуманными и все такое, но пока дело не двигается с мертвой точки, и нет-нет, да натолкнешься на эти штуки. Элой всегда испытывал к этим ошейникам смесь интереса и брезгливости. Побеждало обычно первое, потому что Макс всегда больше был ученым, чем просто аристократом с замашками ученого.

- Война обошла мое государство стороной пока, - отвечает он, запинаясь на полуслове, наблюдая за тем, как сирена слизывает с пальцев апельсиновый сок. Приходится на секунду даже зажмуриться, чтобы непрошенные ведения прочь прогнать, да нервно прикусить губу. Макс тянет руку, да берет из вазы еще один апельсин вместе с ножом. Портить ухоженные ногти не хочется, поэтому в этот раз он надрезает шкурку и снимает ее с помощью ножа. И весь фрукт отдает Руи, видя, что цитрус пришелся ему явно по вкусу. – Наши границы спокойны, причем не только сухопутные, но и морские. Говорят, давно подобного не было. Видать, везет, - он коротко пожимает плечами, да ведет кончиками пальцев по бортику снова оказавшейся в руках чашки с чаем.

Впрочем, видя, как Руи колупается с тортом, чашку приходится снова отставить. Макс находит на подносе ложечку для десертов, да машет ей перед глазами сирены. Затем берет одно из пирожных и, аккуратно отломив ложечкой кусочек, отправляет в рот. После – вручает в руки Руи вторую чистую ложку, также найденную на подносе. А в это время обдумывает его слова, понимая, что наверное да, это описание самое точное.
- Наверное. Я сначала, в самом детстве, ничего не слышал. Иногда, когда уезжаю от побережья вглубь страны, это что-то становится тише, но совсем ненадолго. Потом громкость снова повышается, хотя отдельные слова разобрать и нельзя. Особенно дурно в штормовые ночи, - Макс отковыривает от пирожного еще кусок, раз уж взял тарелку в руки.
Он вспоминает, как несколько лет назад в одну из таких ночей, когда ветер рвал с карниза занавески, да расшвыривал бумаги по кабинету, едва не вышел в окно. Тогда спасла зашедшая служанка, что окликнула по имени, да будто сняла этим какое-то дикое наваждение.
- Я не помню, - честно признается Элой: - Был слишком маленьким, когда она исчезла. Но отец говорил, мы были похожи с ней. А это имеет значение? – он вопросительно смотрит на сирену.

А затем – удивленно вздергивает брови. Он раньше слышал о том, что морские обитатели бывают не только с рыбьими хвостами, но считал, что это скорее байки моряков. А сейчас перед ним сидит живое доказательство того, что нет, не байки, а реальность. Редкая, практически уникальная, судя по всему, но все же реальность.
- Эти ошейники сделали маги. Не без помощи ученых, да. Уникальный симбиоз, - невесело усмехается макс, пытаясь переварить хоть немного услышанную информацию. Она никак не поможет ему с его зовом, но внутри просыпается все тот же исследовательский интерес. Вопросов у Элоя, конечно же, будет тут же гораздо больше, чем ответов. И он пытается решить, как задавать их правильно. И стоит ли вообще. Решает, что в этом случае знать слишком много – опаснее, чем знать чуть-чуть.

- Среди наших моряков ходят легенды о русалках и сиренах с щупальцами. Правда, до встречи с тобой я думал, что это на самом деле просто легенды, - признает наконец-то Максимилиан после небольшой паузы: - Ты говорил, что вас зовет океан, если вы слишком долго находитесь вдали от него. Разве их он не должен звать тоже? Понимаю, что ты не знаешь, наверное, но вдруг да, - Макс замолкает на секунду, снова задумчиво прикусывая губу, а затем поднимая на Руи синие глаза, внезапно оказываясь с подавшимся вперед сиреной едва ли не нос к носу: - Ты сейчас слышишь этот Зов? Или прошло пока мало времени?
[sign]***[/sign][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/140/769131.jpg[/icon][nick]Maximilian Eloi[/nick][status]море само покоряется лучшим[/status]

Отредактировано Ivo Wald (09-05-2020 01:16:27)

Максимилиан где-то в глубине души понимает отлично, что некоторые их законы кажутся странными. Дриады, например, большую часть из них вообще не понимают, из-за чего нередко, отправляясь в людские города, договариваются с кем-то из людей, чтобы те выступали провожатыми. С кентаврами почему-то попроще, но они и контактируют с людьми чаще. А так, от народа к народу. Никогда не угадаешь, а незнание закона не освобождает от ответственности.

- Если человек не знал, чье мясо ест, то его не осудят на заключение. Но могут приговорить к штрафу, например. Это перипетии человеческих законов, они довольно сложные и вряд ли тебе нужны, - Максимилиан коротко отмахивается. Из него из самого законник не лучший. Более того, законы постоянно меняются, а потому у них и существует отдельная профессия под это дело. Впрочем, вряд ли Руи нужны все эти подробности.

Макс вздыхает коротко, слыша интонации в чужом голосе. В них не слышится осуждения, хотя сирена имеет полное право осуждать за тех своих сородичей, что веками страдают и страдали от рук людей. Кажется, сейчас Элой как никогда ясно понимает, что такое испанский стыд.
- Ничего удивительного. Я выкупил тебя просто потому, что узнал. Если бы на твоем месте была любая другая сирена, прошел бы мимо наверняка, потому что это не мое дело, - его слова могут прозвучать неприятно, зато они максимально правдивы. И сейчас Максимилиан даже сам осознает это на удивление ярко. Он выкупил Руи не потому, что тот сирена, а потому что, это именно Руи, а не какой-то абстрактный представитель водного народа. – И то, что я задаю тебе вопросы – это просто возможность немного прояснить ситуацию, раз уж мне вообще выпал шанс поговорить с тобой.

- Ничего не поделаешь. Если маг попал в ошейник, значит оказался или слишком слаб, или было, за что, - Макс чуть прикусывает задумчиво губу: - Я слышал, что с сирен и снимали ошейники тоже после того, как те оказывались у, - он едва не говорит хозяев, но вовремя глотает это неприятное слово: - людей, что их купили. Но это тоже не заканчивалось ничем хорошим: или сирена все же гибла, или гиб человек. Правда, может там были неправильные условия – тут сказать не могу, - а еще Макс слыхал, что некоторые содержат у себя не сирен, а речных русалок. Те не столь изящны обычно, как сирены, но значительно неприхотливее. Правда, русалок и разумными не считают: те глупы, словно рыбы, и это не проблема языкового барьера, как с сиренами, а вполне доказанный факт. Говорить об этом Максимилиан не торопится, хоть в глубине и зреет вопрос о том, в родственниках ли сирены с русалками.

С легким смешком Элой наблюдает за новым открытием Руи: апельсин, оказывается, можно поделить на части, а не вгрызаться в весь плод целиком, заляпывая его соком. Макс тянется к вазе с фруктами, да подхватывает с нее банан. Чистит его от кожуры полностью и протягивает сирене, чтобы тот попробовал теперь уже другое лакомство. Ему нравится видеть удовольствие на красивом лице.

- И надеюсь, что не будет. Привычка людей развязывать войны очень… - Максимилиан запинается, подбирая подходящее слово: - Сложная. Это не любовь к убийству, как таковая. Это иное, - человек слабо себе представляет, как объяснить представителю морского народа, почему люди порой воюют. Чтобы дать пояснения, придется говорить про ресурсы, про экономику, про 1001 тонкость жизни в человеческом социуме. Максу не то, чтобы лень заморачиваться. Он просто не уверен, что в этом есть необходимость. – Он называется апельсином. А длинный и желтый – банан. Они растут на юге нашей страны, довольно далеко от океана, - поясняет он.

- Ложка, - поясняет Макс, доедая пирожное, да отставляя тарелку в сторону: - Существует, чтобы руки не пачкать, да и некоторые блюда есть ей удобнее, чем ковырять пальцами. Есть и другие столовые приборы, с помощью которых есть не только чище, но и удобнее, - рассказывает мягко, с легкой улыбкой.
Слова про шторм, про большое количество воды и про возможное происхождение матери задевают за живое. Максу сейчас очень жаль, что ни одного портрета ее не сохранилось. Даже карандашного наброска какого-нибудь нет, потому что отец уничтожил все досконально, как только она исчезла. Видимо, чтобы раны не бередить.
- Так ты предполагаешь, - несмело уточняет Макс, во все глаза глядя на сирену: - Что я полукровка? – в голосе нет страха, нет осуждения. Просто яркое удивление.

Нельзя сказать, что Макс никогда не думал о подобном своем происхождении. Нельзя сказать, что он отверг его полностью. Более того, многое сходилось, если подумать подробнее: и тяга к воде, и росчерк зову, идущий с ним всю жизнь, и опасения отца. И, тем не менее, почему-то Макс всегда не заострял на этой теории внимание всерьез.

- Мне нравится идея с проверкой. Но я не представляю, что буду делать со знаниями, которые получу, - признается честно Элой, выслушав слова сирены о Зове, о глубинных колдунах, да о том, как все это взаимосвязано. – Просто потому, что если я один из вас, океан всегда будет меня звать, а быть его частью я не смогу: у меня нет хвоста и никогда не было. Я родился человеком в полном смысле этого слова. А если я просто схожу с ума, то это тоже открытие не из лучших, - синие глаза будто заволокло тучами – смесью раздумья, тоски и чего-то еще, отдаленно напоминающего огонек любопытства, что не разгорелся еще пока в полноценный костер. В словах Макса не было вопроса. Не было предложения, чтобы Руи принял решение за него. Просто рассуждение, не более.

- На самом деле беспокоюсь, - признается Макс: - Мне кажется, что тебе тесно в этом аквариуме. Да и в том, что вода подходящего состава, я не уверен, - чужие глаза так близко затягивают едва ли не хуже двух глубоких омутов. И вместе с тем Макс не находит в себе желания оторвать от них взгляд, как не находит желания и отстраниться от прохладной руки, скользящей по щеке. Напротив, на секунду появляется желание приластиться к ней, словно котенок. – Вопросы? – прикосновение нос к носу будто выдергивает из желания, и макс подается назад, запоздало ловя себя на мысли о том, что почти что коснулся чужих губ собственными. Наваждение стряхнуть оказывается не так-то просто.
А затем, слыша пулеметную очередь их вопросов, он мягко смеется.
- Помедленнее, я же не успеваю, - мягко тормозит он Руи: - Мы спим на кроватях. Кто-то голышом, кто-то переодевшись в специальную одежду для сна. Накрываемся одеялами, чтобы было теплее, - начинает отвечать он, не будучи уверенным, что запомнил все, что протараторил сирена: - Размножаемся?... Тебе в подробностях? – склоняет непонимающе голову к плечу, представляя, как вот сейчас придется вещать про пестики, да тычинки: - Ходить на ногах – дело привычки. Я б предложил тебе попробовать, могу даже попробовать наколдовать тебе ноги на время, - Макс задумчиво смотрит на роскошный хвост сирены, словно оценивая свои силы. Приходит к выводу, что попробовать и впрямь можно. – Ну, если ты имеешь в виду собак или котов, то в моем дворе живет одна собака. В качестве охранника. А подарки я тебе дарил, чтобы отблагодарить за песни, а не потому, что влюбился. От твоих песен мне правда становилось легче, поэтому я приходил тебя слушать, - человек откидывается на спинку стула, выдыхая. Вопросительно смотрит на сирену: - Я ничего не пропустил?[nick]Maximilian Eloi[/nick][status]море само покоряется лучшим[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/140/769131.jpg[/icon][sign]***[/sign]

Вопрос Руи застает Максимилиана врасплох. Он несколько рас моргает и закусывает губу. Все же ответ «не считаю» будет не совсем верным. В конце концов, он долго слушал песни сирены, и они приносили облегчение. В конце концов, он на самом деле расстроился, когда его «друг» пропал.
- Неправильно расставляешь акценты, - поправляет Макс, немного подумав: - Скорее я выкупил тебя как раз потому, что ты – это ты. А будь это кто угодно другой, я бы прошел мимо, и даже не оглянулся, - хочется добавить, что благотворительность – это не его сильная сторона, но Максимилиан вовремя прикусывает губу. В конце концов, последнее, что ему хочется объяснять – это значение слова «благотворительность», в понимании которого сиреной он не был уверен от слова совсем. Может, он сделает это как-нибудь в другой раз.

Вспышка чужих эмоций встречается Элоем довольно прохладно. Он только сочувственно вздыхает, потому что больше ничего поделать не может.
- Я не имел дел с сиренами до тебя. Поэтому просто рассказал то, что слышал от разных людей. Извини, если тебя это задевает. Я могу понять твои чувства, потому что эмпатия мне не чужда, - Макс осторожно протягивает руку, да осторожно кончиками пальцев ловит опасно повисшую над столом прядку светлых волос. Теплыми пальцами, едва касаясь уха сирены, заводит ее назад, чтобы чужие волосы не запачкались в креме или другой еде, что стоит на столе.

- Говорят, что есть страны, где рабство запрещено на законодательном уровне. А еще что есть племена в глубине континента, что не приручают даже животных, полагая, что животные имеют право на свободу, независимо от их интеллекта. О последних я даже читал несколько очерков в научных газетах от исследователей, - рассказывает он. И предпочитает не уточнять, насколько законно рабстве сам по себе гибок. Предпочитает не уточнять, что на бумагах новорожденный ребенок, например, может проводиться, как неразумное существо, попав таким образом в рабство вполне законным путем.
Да, в некоторых случаях человеческий мир отвратителен. И Руи вовсе не обязательно знать обо всех проблемах этого мира. Все равно он наверняка не вернется в него после того, как снова очутится в море.

Темные тонкие брови в немом удивлении взлетают вверх, когда Максимилиан понимает, что вспышка гнева миновала уже, и теперь его гость-пленник гораздо сильнее заинтересован бананом, чем моральным обликом людей.
- Они дают силу людям, но очень специфическую. Речь сейчас не о магии, - терпеливо объясняет маг, наливая себе еще чай из узорчатого чайника: - Скорее о возможности добиваться своего, давая эти блестяшки и камешки нужным людям. Получать то, что хочется. Если будет проще понимать, можешь называть это, - Макс прячет кривую усмешку в чашке: - Артефактами убеждения, например. Но именно магической силы в них нет, они работают иначе, - благо, наверное, что он отвлекся на то, чтобы налить себе чай, иначе непременно залип бы на длинный язык, обвившийся вокруг банана. Так же Макс снова переводит внимание на Руи, когда тот уже прекратил фокусы и попробовал лакомство, откусив от него. – Если что-то нравится – скажи, я попрошу принести еще, - предлагает он легко.

- Да, неудобно. Поэтому столовые приборы и придумали. Нож – потому что неудобно кусать огромные куски, терзая их зубами. Вилку – потому что еда может быть кусками и горячей, да и чтобы руки не пачкать по возможности, - рассказывает он. С удивлением обнаруживает, что рассказывать сирену про мир людей ему нравится. Даже если речь идет о таких неприглядных вещах, как человеческие законы или рабство. Удивительно, ничего не скажешь. Обычно Макс не так разговорчив, особенно с другими людьми.

Макс кусает снова губы – эта отвратная привычка появилась у него еще в детстве, когда мать пропала, и он не смог избавиться от нее до сих пор. Наверное, это не слишком красиво, но ничего не поделаешь: стоит задуматься или разнервничаться – и на тебе, от новых повреждений не уйти, причем иной раз до крови.
Сейчас Максимилиан больше задумчив. Почему бы вода ни звала его, ему кажется, что ничего хорошего это не сулит. Или жизнь в океане, или безумие. Правда, в первом случае мысль коротко цепляется за слова Руи о том, что вне Зова можно выходить на сушу, жить среди людей. Вот только все равно слишком много вопросов, и Элой вовсе не уверен, что сирена может их все разрешить.

- Если бы я знал, как ошейник действует, я бы снял его раньше. Извини, что медлил до дома, - честно сообщает маг, кидая виноватый взгляд на своего гостя. Приставка «пленник» пропадает из мыслей, и Макс все больше уверен в том, что как только Руи соберется уйти, он отпустит его без раздумий.

- По идее не должно затруднить. Правда, придется вытащить тебя из воды, ты не против? – Макс поднимается на ноги, да подходит ближе к аквариуму, предлагая сирене обхватить себя за шею, чтобы он мог помочь ему перебраться из воды аквариума куда-нибудь в другое место. Выбор падает на широкий подоконник. – Никогда не использовал это заклинание, - сразу и честно признается Максимилиан: - Так что не могу обещать, что это будет не больно, - если бы он знал, что Руи собирается применить свою магию параллельно с его собственной, то двадцать раз подумал бы, стоит ли начинать обряд.

Элой присаживается на колени перед Руи, оказываясь теперь ниже, чем он, после чего вытаскивает из камзола брошь и острой иглой коротко касается указательного пальца, давая капле крови выступить на коже. В конце концов, заклинания на крови всегда давались Максу легче всего, в отличие от его отца, который обходился без подобного. Правда, и заклинания у Максимилиана были сильнее.
Он едва касается пальцем чужого хвоста, чертя на нем легкие узоры знаков от линии бедер ниже, почти к плавнику. И вместе с тем читает на древнем языке, заставляя знаки гореть и совсем не чувствуя, что работает не только его сила, но и сила, которую использует Руи.

А еще Макс совершенно не ощущает, как сдвоенное заклинание начинает потихоньку изменять его собственное тело. Зато ему нравится видеть, как рыбий хвост превращается в пару изящных ног.
- Получилось, ты смотри-ка, - улыбается он, глянув на сирену снизу вверх: - Теперь тебя и с собакой моей можно познакомить, если не боишься, - мягко смеется он, поднимаясь на ноги, ощутимо покачнувшись и ощущая в них почти ватную слабость, но списывая все на использованную силу. Подойдя к дивану, Макс сдергивает с него легкий плед и протягивает его Руи, предлагая для начала прикрыться хотя бы этим.
Небольшой укол на руке между тем тоже перестал уже не только кровить, но и затянулся свежей кожей. Но Максимилиан слишком увлечен своим гостем, да и в любом случае списал бы все на то, что ранка совсем крошечная.
[sign]***[/sign][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/140/769131.jpg[/icon][nick]Maximilian Eloi[/nick][status]море само покоряется лучшим[/status]

Отредактировано Ivo Wald (25-10-2020 19:19:21)

Максу самому немного стеснительно от того, что он сказал и в каком виде. Особенно если начинать конкретно хоть немного задумываться о контекстах, об особенностях слов в человеческом понимании. Макс осознает это слишком поздно: из песни слов не выкинешь при всем желании. Приходится только надеяться, что Руи просто поймет его буквально, и не будет смотреть как-нибудь странно или неодобрительно.
Мало ли, в конце концов. О культуре сирен же известно совсем немного.

- Очень приятное признание, - улыбка касается губ Максимилиана, прячется в глубине голубых глаз и делает лицо в целом как-то сразу светлее, будто бы спокойнее и нежнее. И руку от не отстраняет, продлевая касание почти до неприлично долгого и отстраняя ее лишь тогда, когда понимает, что еще чуть-чуть, и его прикосновения точно начнут трактовать не так, как хотелось бы того. Кажется, в какой-то момент пальцы Макса даже соскальзывают мимолетно на чужую шею.

Элой тянет руку, да берет с тарелки гроздь винограда. Осторожно отщипывает по виноградине, радуясь тому, что сладкие ягоды без косточек. Ему почему-то приятно на душе от того, что Руи нравится еда, начиная от сладостей, и заканчивая предложенными ему фруктами. За Руи приятно наблюдать: за тем, как он двигается, за его мимикой и жестами, за тем, как плещется в воде длинный переливающийся хвост. И Максимилиан не отказывает себе в удовольствии, где-то на краешке сознания понимая, почему многие хотели иметь рядом с собой сирен или попросту не находили сил отпустить их, хоть и понимали, что несут гибель разумному морскому существу.
Все же люди порой были отвратительны в своем эгоизме.

- Зачем? – не понимает Макс, далеко не сразу догоняя, что именно говорит ему Руи. Грешен, все же подзалип на красоту и упустил чужие слова из виду. Элой отмахивается с легкой небрежностью: - Мне достаточно этих кругляшков, не переживай. Но если принесешь мне как-нибудь просто красивую ракушку, я буду очень рад, - Макс понимает, что полностью отказываться от предложенного подарка, наверное, не очень. Но сокровища со дна морского ему без надобности, а ракушка может красиво стоять на столе и, может, если приложить ее к уху, получится услышать шум моря.
- Это у тебя есть когти, а у меня нет, например, - и Макс вытягивает руку, наглядно демонстрируя свои аккуратно обстриженные ногти, покрытые прозрачным лаком чисто для того, чтобы не ломались и не портились из-за работы с зельями. – Да и потом, когтями в приличном обществе не едят среди людей, - напоминает, невольно поражаясь чужой непосредственности. Вот уж точно, не человек перед ним. И об этом не только внешность кричит вовсю, но и поведение.

Макс фыркает смешливо, придерживая клубничину за кончик и откусывая от нее. Не очень понимает, почему сирена сделал такой жест, но все же выбора особо не остается. Не отставлять же ягоду в сторону. Тем более, та оказывается приятно-сладкой с едва ощутимой кислинкой.
- Спасибо, - благодарит коротко. И не поймешь, то ли это к своеобразной заботе относится, то ли к тому, что на него не обижаются за ошейник.

Руи оказывается не против применения магии, и Макс только сияет улыбкой в ответ на согласие. А еще он склоняет слегка голову, давая пальцам сирены коснуться его волос. Они, в отличие от волос Руи, полностью сухие. Прямые тяжелые пряди доходят почти до поясницы и в основном Макс носит их, собранными в тугую косу или в высокий хвост. Сегодня же просто исключение из правил: если уж показываться в городе, то при полном параде, напоминая о том, что он все еще среди людей, и с ним стоит считаться.

И естественно, Макс не чувствует, как в его заклинание на крови вплетается легкая магия сирен. Только смеется, наблюдая за реакцией Руи.
- Вообще-то мы носим одежду, если ты не заметил, - напоминает он, жестом заодно указывая на собственные брюки из хорошей ткани. – Так что тебе тоже надо что-то подобрать. Думаю, какие-нибудь мои брюки вполне сойдут, мы примерно одной комплекции, - мысленно Макс ставит себе пометку приказать кому-то из слуг организовать для его гостя одежду. – Да и потом, - смех Максимилиана становится все более ярким просто потому, что воображение очень ярко рисует картинку пафосного приема, на котором разыгрывается сцена, описываемая Руи: - У людей же не принято подходить и трогать друг друга за члены.

Макс тянет руку, да стирает едва заметный росчерк крови с чужого бедра пальцем.
- Красивые, - признается: - Не каждый человек такими похвастается, даже если он девушка. А с хвостом не сравнить. Это же просто две разные вещи. Как сравнивать, например… - задумывается коротко: - Холодное и мягкое! Вот, - Макс увлеченно расправляет плед. Отмечает краем сознания, что слабость в ногах почти сошла на нет, и вроде уже не шатает. Видать, заклинание глотнуло много сил, отсюда и легкая слабость. И никакого беспокойства.
- Эй, осторож… - договорить, конечно же, не успевает, заваливаясь вместе с Руи на спину, придерживая того за талию, отмечая контраст в температуре между своей кожей и кожей сирены. А еще – сбивается слегка на выдохе, чувствуя чужое дыхание на своих губах и заглядывая в чужие глаза. И понимает, что пропадает. Что если посмотрит еще немного, сделает что-нибудь, чего делать не должен. А потому заставляет себя встряхнуть головой, чтобы сбросить немного наваждение, да садится, усаживая Руи рядом с собой.
- Конечно я теплый. Ты же хоть и с ногами, но все еще сирена, так что твоя температура не поменялась, - поясняет он, накидывая на плечи сирены плед, да переводя дух.

Чувствует, как наваждение отступает нехотя, волной отлива будто бы.
Хотя внутри все еще не улеглось до конца что-то, желающее притянуть к себе за затылок, смять прохладные бледные губы поцелуем, сжать ладони на ягодицах и подмять под себя, приласкав светлую нежную кожу своими горячими прикосновениями.[sign]***[/sign][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/140/769131.jpg[/icon][nick]Maximilian Eloi[/nick][status]море само покоряется лучшим[/status]