[nick]Osse de Vran[/nick][status]У меня лапки[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/309/771559.jpg[/icon] В жизни даже самых хитрых и изворотливых лисов порой наступает полная и конкретная жопа, например, когда они ненароком влюбляют в себя сильных чародеев и отказывают им не то, что во взаимности, но и в банальном человеческом поебаться. Чародеи в этом плане вообще странный предмет: вроде и норм люди, а вроде на ингредиенты для чего-нибудь пустят и глазом не моргнут, так что им доверять нельзя.

Возможно, все закончилось бы не так печально, как вышло сейчас, не закрути Оссэ шашни с демоном, с которым бедному чародею тоже обломалось. И почему-то виноватым оказался по всем фронтам лис, как будто не белый, а рыжий. И проклятие - к счастью не смертельное, но все же весьма неприятное - полетело прямехонько в его спину. К сожалению, де Вран так и не узнал об этом. И благополучно не знал уже много-много лет, пытаясь понять причины своей амнезии, длящейся каждый раз непонятное количество времени. То чуть ли не год, то всего пару дней или недель, во время которых он оказывался в незнакомом месте и часто порядком замученный и побитый.

Оссэ не знал, что любое использование магии кроме обращения в лиса, заставляет его стать мелким карапузом, обладающим сознанием семилетнего Оссэ и воспоминаниями оттуда же, ну и собранными во время действия проклятия. А если бы знал - тысячу раз подумал бы, чтобы снова использовать магию. Но увы, чародей проклятие наложил с душой, да еще и сделал его  практически неснимаемым, разве что родственная кровь подсуетится или он сам сжалится и все же снимет, если встретит лиса еще раз и объяснит ему ситуацию, пыжась от собственной крутости. Но годы шли, а ситуация не менялась.

Именно поэтому сейчас снежно-белый лисенок, чья шерсть слиплась от грязи и стала скорее бурой, чем белой, бежал по рынку со всех лап, сжимая в зубах украденную булочку и слыша вслед гневные вопли и крики в духе: "Держи лисицу, хвост на воротник пустим". Сердце Оссэ обливалось кровью, ведь матушка всегда говорила, что воровать нехорошо и так поступают лишь очень плохие лисята, которые вырастут в крайне плохих лисов, которых никто и никогда не будет любить. Но его тело двигалось почти само, когда он унюхал свежую выпечку, и в итоге все вышло так, как вышло. Зато не нужно будет притворяться котом, чтобы покормила какая-нибудь сердобольная и подслеповатая старушка.

Привлеченные криками, люди тоже стали обращать внимание на скачущий комок меха, грызущий булку на ходу, из-за чего Оссэ еще быстрее зашевелил лапками, внутренне пища от ужаса. А после вполне ожидаемо подскользнулся на грязи и перекувыркнулся в воздухе, от неожиданности превращаясь обратно в человеческую форму и впечатываясь при этом в чьи-то ноги, запачкав при этом чужие сапоги.

- Надо же, оборотень, да еще и без сопровождения из своих же, бродяжка какой-то, - послышались шепотки зевак, глазеющих на происходящее: - Блохастый небось, аж смотреть мерзко...

Золотые глаза Оссэ - наверное единственная чистая часть его тела, не затронутая никакой грязью, - наполнились крупными слезами, он шмыгнул носом, продолжая прижимать к себе булку и опуская голову перед человеком, в которого впечатался.
- Простите, мистер, я... я не блохастый, правда. И сейчас все вычищу, - он замахал хвостом, старательно стирая им с носа чужой обуви грязь и то и дело нервно оглядываясь назад, ожидая, что вот-вот выбежит разозленный продавец булочек. Вроде обошлось, вот только пока Оссэ исправлял дело лап своих, парочка смекнувших возможную выгоду мужчин вышла из толпы, ненавязчиво отсекая лисенку пути к отступлению или продвижению вперед. И судя по запаху крови и чего-то гадкого, исходящему от них, окажись Оссэ в их руках, ему точно ничего хорошего светить не будет.

Оссэ не придумал ничего лучше, кроме как обратиться за помощью все к тому же мужчине, благо тот не пытался ни ударить его за промашку, ни хотя бы пнуть, чтобы не загораживал путь:
- Мистер, отвлеките их, пожалуйста, хоть чем-то. Я вам за это отдам свое сокровище, - он порылся в карманах и извлек большую пуговицу, похожую на золотую монету, которую тут же протянул вверх, испуганно прижимая уши к голове и поджимая хвост, готовый в любой момент превратиться обратно в лиса и рвануть в безопасную сторону, если человек все же замахнется для удара: - А еще буду помнить вашу доброту до конца свои дней, честно-честно!

[nick]Osse de Vran[/nick][status]У меня лапки[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/309/771559.jpg[/icon] Оссэ испуганно замер, оказавшись в чужих руках слишком неожиданно и полагая, что сейчас его вручат злым людям, которые будут творить с ним всякие ужасные вещи. Какие именно - тут фантазия пасовала, но в конце его обязательно пустили бы на воротник. Лисенок даже запищал, после того как спрятал драгоценную пуговку в карман, почти неощутимо забился в крепкой хватке, а потом замер, удивленно глядя, как люди расступаются перед поймавшим его человеком. Неужто важная шишка какая-то? И что такому крутому человеку может быть нужно от мелкого лиса?

На всякий случай Оссэ быстро запихнул остатки злополучной булки в рот и старательно прожевал, напоминая сейчас хомяка, что, видимо, и возмутило лавочника, все же добежавшего до них. Глаза его так злобно сверкали, что Оссэ вновь испуганно сжался, готовый к новому потоку обвинений. Но странный человек снова удивил и его, и продавца, явно не ожидавшего, что кто-то будет платить за вора.

- Нет-нет, господин, это относилось вовсе не к вам, а к блохастому недоразумению в ваших руках! Он тут без роду и племени, приблуда, не нужная даже своим, поэтому не думайте, что сообщество оборотней его разыскивает, - каждое слово лавочника било по де Врану все больнее, заставляя сжаться и беззвучно захныкать, закрыв чумазыми ладошками лицо. Говорят, где-то на севере жили хладнокровные белые лисы, управляющие снегом и метелью, одним из которых был его отец, но до севера еще очень далеко, пусть Оссэ и пытался добраться до него всеми своими крошечными силами. Сейчас, например, копил на корабль, чтобы перебраться через море, складывал медяшку к медяшке, коих накопилось уже десять штук, недоедая и напрашиваясь даже на самую грязную работу, которую ему все равно не давали. Наверное, их все придется отдать своему спасителю, чтобы отблагодарить за доброту, раз уж большая пуговка ему оказалась не нужна.

Он замолк, болтаясь грязной тряпкой в теплых руках, с интересом глядя на явно любопытствующих, но все же молчащих людей, у которых мужчина покупал еду, а потом удивленно переводя взгляд на оказавшийся в руках пирожок с сыром и мясом, от одного вида которого рот наполнился слюной, а живот одобрительно заурчал. Схомячил Оссэ вкусность быстро, а потом, хоть и обещал себе внимательно следить за дорогой, чтобы не потеряться, когда будет возвращаться в заброшенную лачугу на окраине города, ставшую его приютом на ночь, но все же уснул, расслабленный приятным теплом и сытостью. Проспал он так практически всю дорогу, очнувшись лишь от сканирования себя охранным заклятием и сонно захлопав пушистыми ресницами, осматривая дом. Вывески борделя нет и то хорошо, значит не будут с ним делать всякие взрослые вещи.

- Н-нет, мне хватило и пирожка, - смутился Оссэ, опущенный перед ванной, а его желудок тут же несогласно и громко заворчал, напоминая о своем существовании и намекая, что если дают еду, то надо соглашаться, а не играть в няшку-смущашку: - То есть, я не хотел бы злоупотреблять вашим гостеприимством, господин, - тихонько пищит он, буравя взглядом пол и боясь поднять голову - даже уши прижал и хвост поджал, комкая его в руках так виновато, будто обворовал весь дом неизвестного благодетеля.

Когда мужчина уходит, Оссэ скидывает грязную одежду на пол и забирается в ванну, включает воду, добиваясь идеальной температуры и старательно отмывается, соскабливая с шерстки все, что на нее налипло. Пришлось повозиться как следует, но результат того стоил - коричневато-бурый цвет шерстки сменился снежно-белым, волосы тоже приобрели благородный светлый цвет, даже в мокром виде выглядящий притягательно. Да и вообще если внимательно посмотреть на мордашку Оссэ, становилось понятно, что в будущем из него вырастет редкостный красавец.

Немного подумав, лисенок поднял грязную одежду и старательно простирал, грустно просовывая пальцы в дырки. Если у приютившего его господина найдется иголка и нитка, можно будет заштопать и выглядеть не как тощая побирушка, а как благопристойная и опрятная тощая побирушка. Ничего, вот он вырастет, станет большим и сильным и покажет всем силу своей магии, будет ходить только в шелке и бархате, есть с серебряной посуды и спать на пуховых перинах.

Оссэ развесил мокрую одежду сохнуть и только потом заметил аккуратно сложенную стопку одежды для себя, от чего даже завис ненадолго. Либо хозяин дома благодетель, либо маньяк, не иначе. Все было, конечно, большеватым, но зато свежим и даже хрустящим от чистоты, поэтому Оссэ долго и старательно вытирал шерсть, чтобы не оставить на ткани влажные пятна, а потом потопал из ванной на запах еды, улавливаемый чутким обонянием. При виде хозяина дома, Оссэ склонился в низком поклоне, а потом и вовсе на колени бухнулся, замотав хвостом за спиной в разные стороны.
- Господин, спасибо вам за возможность привести себя в порядок, не знаю, чем отблагодарить вас за проявленную доброту, - он чуть прижал ушки, испуганно ими подрагивая и боясь напрямую взглянуть на человека, надеясь, что тот не застегнет на нем рабский ошейник: - У меня есть только десять медяков и те не с собой. Я понимаю, что этого мало и надеюсь, что вы... вы... не пустите меня на воротник, - под конец своей речи Оссэ не выдержал и захлюпал носом, утирая горячие слезы рукавом.