Миссия 103, Мир Топи
Преображение отправило агентов раздобыть образцы тканей недавно обнаруженного НЕХа Кротуса для изучения. Требуется кусок как минимум одного щупальца, лучше - двух разных. Уничтожать НЕХа необязательно, главное как можно быстрее после отсечения доставить образцы в лабораторию.

Миссия 107, Доминикана
На побережье на довольно большом расстоянии друг от друга были найдены трупы двух Когтецов, когда нашли третьего - он еще вяло шевелился, но к прибытию агентов тоже умер. Местонахождение разрыва неизвестно, людей не эвакуировали, так как нападений НЕХов не было. Нужно убедиться, что живых НЕХов не осталось, найти и закрыть разрыв. Также стоит убедиться, что разрыв был только один и что поблизости нет НЕХов из того же или других миров - ведь нет гарантии, что Когтецы ранили друг друга сами.



Телеграм-канал Agency ELM

Наша тема Объявления от администрации!

[12.01.20] Появилась новая игра, визуальная новелла по миру Эльма! К вашему вниманию представляем ELM AGENCY: SHORT DATING SIMULATOR!

ELM AGENCY

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » ELM AGENCY » Альтернатива » Алиса, падай


Алиса, падай

Сообщений 1 страница 14 из 14

1

АЛИСА, ПАДАЙ

https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/140/777991.gif

https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/140/84237.png Коrsика - Алиса, падай

Кусочки Силы разбросаны по всему миру, затеряны в предметах, в людях, да где угодно. И собрать их совсем непросто, особенно когда один из самых значимых - когда-то давно Алиса, а сейчас от нее остались лишь светлые волосы, да наивные глаза - постоянно ускользает из когтистых лап.

Участники: Cillian St. Clair, Ivo Wald.

Локация: альтернативная современность, смена локаций.

[sign]***[/sign][nick]Чеширский кот[/nick][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/140/362913.jpg[/icon][status]героев казнят в ночь полной луны[/status]

+3

2

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/309/649068.jpg[/icon][nick]Elias Wonder[/nick][status]Drink me, shrink me, fill me to sink me[/status][sign]This kingdom
Good riddance
Her freedom
And innocence
Has brought this whole thing down
[/sign] В крохотном окне, закрытом плотной решеткой, было видно свинцовое небо, налитые дождем тучи, готовые пролиться на землю в любой момент. В сырой и влажной Англии солнце было редким гостем, но даже такого света хватало, чтоб небольшая ромашка набиралась сил в горшке из забытой медсестрой мензурке. В стенах была подходящая трещина, где прятался цветок от взглядов чужаков, посещающих камеру. Темную, душную камеру с лежанкой, накрытой тонким одеялом, больше похожим на обычный кусок ткани, с туалетом в углу - роскошь, доступная немногим пациентам! - со стенами, на которых были видны процарапанные ногтем на краске полоски. По одной на каждый восход солнца. Этими черточками уже была испещрена целая стенка.

В личной карточке обитателя этого места все было прописано сухо и коротко: Элиас Вандер, 22 года, пол мужской. Диагноз - параноидная шизофрения. Содержится в заключении с 19 лет после массового убийства одногруппников. Лечение - рифлуоперазин, галоперидол, мажептил, модитен, шоковая и гидротерапии.

Три года назад газеты пестрели заголовками, коих удостаивался не каждый матерый преступник. "Жестокое убийство друзей! Спланированная месть или падение в сумасшествие?", "единственный выживший в горящем аду, кто он - жертва или психопат?". Элиас уже забыл лица тех, кто ехал с ним в автобусе, забыл цель той поездки. Мать и сестры говорили, что там была и его девушка, что он убил ее тоже, выхватив баранку у водителя и повернув руль прямо в стену на полной скорости. Зато Элиас помнил, что они совершенно точно отклонились от нужного маршрута, что водитель тихо бормотал "я опаздываю" и у него были уши. Длинные уши белого кролика.

Мать и сестры не приходили уже так давно, что их имена Элиас тоже начал забывать. Впрочем, он всегда был бельмом на их глазу: слишком странный, слишком ебанутый, слишком отстраненный. Кажется, они даже порадовались тому, что их домыслы оказались правдой. Впрочем, себя сумасшедшим Элиас не считал. Он пытался доказать это толстой медсестре с грубыми руками, что вполне могла переломить его пополам, упорно повторял после шоковой терапии о том, что видел и пытался спасти их, ведь неизвестно куда мог привезти белый кролик. Его не слушали как психиаторы до того как пихнуть в эту захолустную больничку, так и здешние врачи. И тогда парень замолк, огрызаясь лишь когда пытались сбрить его светлые волосы, в которых уже прятались ниточки седины. Он оскаливался молча и страшно, сразу напоминая зверя, а не человека, и медсестра отступала, унося с собой ножницы и тяжелый запах острых колбасок, пробивавшийся через ее дезодорант и пряные духи. Волосы - единственное, что оставалось у Элиаса. Они и ромашка, с которой он ежедневно делился водой.

Ромашка досталась ему от прошлого жильца и была показателем "нормальности". Когда Вандер говорил и цветок молчал, он знал, что все происходящее реально и не является очередной галлюцинацией. Но иногда ромашка отвечала, гневно всплескивая лепестками и заявляя, что он, Элиас, настоящий безумец. Обычно это случалось после принятия очередной дозы таблеток. Тогда он ложился спать и видел яркие, сумасшедшие сны, смешивающиеся с реальностью. В этих снах он всегда был Алисой из страны Чудес за которой охотился Чеширский кот. Веками. И потому он лелеял план побега, ведь тут он наиболее уязвим.

За три года мечтательный и достаточно спокойный парень умер. Его место занял равнодушный молодой мужчина, способный за пару минут выпутаться из смирительной рубашки, выжидающий подходящий момент для побега и цепляющийся за новости из внешнего мира. Он был худ - неприлично худ до выпирающих ребер, сохраняя при этом упадническую красоту обнищавшего аристократа, голубые глаза, светлые, как у слепца, смотрели изучающе и насмешливо, зло сощуриваясь при слове "терапия".

Впрочем, он не сопротивлялся, принимая свою порцию боли и унижений, соглашаясь с безумием. Они не верили в страну Чудес из его снов. А Элиас верил и знал, что Чешир ищет его, скрываясь среди людей. Главное, чтобы он не догадался, что в этот раз Алиса - мужчина. Верил и одновременно не верил, потому что всегда оставался шанс, что прав не он, а они. Что он находится в этой психушке, ютящейся на краю современности и чертового средневековья, судя по методам, используемых в лечении, за дело. Что он - убийца, пустивший под откос жизни своих одногруппников.

В досье значилось, что он особо опасен и потому Элиаса не допускали к трудотерапии с остальными умалишенными. Он почти постоянно торчал в камере-одиночке, если, конечно, не приходила медсестра, под чьим пристальным взглядом он мылся, тратя на волосы больше времени, чем на все остальное. После этого, сопровождая в камеру, она любила хлопать его по плечу и говорить что-то в духе "Когда-нибудь Алиса лишится своих волос", а он обязательно должен был поправить, что его зовут Элиасом. В противном случае доза лекарств увеличивалась вдвое и его долго и мучительно рвало в туалет, пока ромашка удивлялась подобному идиотизму со стороны друга.

Впрочем, от Гертруды был толк. Она любила поговорить, особенно когда Вандер молчал, пытаясь вывести его из себя и задеть, зная, что он не сделает ей, вооруженной шокером, ничего. Лишь жирки сотрясет, если успеет ударить. Элиас тоже это знал и потому делал вид, что ему все равно, впитывая информацию. Так, например, он узнал, что появился новый маньяк, который ловит женщин - как правило блондинок, молодых, примерно его возраста, распарывая им рты в широкой улыбке и оставляя рядом с телом книгу Кэролла, изданную в 1865 году. Гертруда смеялась, что наверняка это его дружок, такой же поехавший на сказках больного писателя, а Элиас продолжал молчать, разглядывая все, что угодно, но не эту женщину.

Старая ведьма не поняла бы истории о том, как глупый человек пробрался в страну чудес и уничтожил шахматное поле и зеркало, вынудив жителей искать себе новое пристанище. Она не поверила бы в то, что Чешир ищет свою ухмылку уже почти двести лет и ему нужна Алиса, чтоб вернуть былую силу, пробудить остальных монстров и устроить войну, в которой уже этот мир станет зазеркальем, а люди лишь расходным материалом. Получать новую порцию электричества не хотелось. Странно, раньше он думал, что такие методы остались в 19 веке. Впрочем, чего еще ждать от маленькой психушки, ставшей его филиалом ада.

- Переодевайся, - Гертруда кинула в него охапкой свежей одежды и сухо улыбнулась: - У нас пополнение в рядах и новый доктор решил взять себе твое дело, так что у вас будет встреча... примерно сейчас. Дойдешь своими ножками или мне позвать санитаров?

Быстро переодеваясь в ничем не отличающуюся от старой мешковатую белую одежду, Элиас старался подавить всколыхнувшуюся в груди надежду, сразу настраиваясь на худший итог событий. Главное отвечать на вопросы и соглашаться со своим диагнозом, может тогда удастся притвориться белым и пушистым и настроенным на выздоровление. Тогда количество таблеток не увеличится. Да и не только таблеток.

И потому, оказавшись напротив нового доктора, Элиас очаровательно улыбнулся, пряча непримиримый взгляд и источая дружелюбие даже с руками, заведенными назад и скованными наручниками на всякий случай - все же он убийца.

Отредактировано Cillian St. Clair (05-06-2020 00:37:32)

+2

3

Доктор Вайлдс – золото и светило современной Английской психиатрии. Доктор Вайлдс – приверженец гуманных методов, часть из которых носит экспериментальный характер, приверженец правильной реабилитации и полноценной работы с каждым пациентом до полной самоотдачи. Кто-то за спиной шепчет, что больно молод, а потому не выгорел еще. Кто-то шипит зло, что такой же безумный, как и его пациенты, и методы у него безумные. Но всем – честно-то говоря – плевать, насколько много чертовщинки у доктора Вайлдса в глазах, пока его методики работают, а на тонких губах сияет эта тонкая улыбка, говорящая ярче всяких слов.

А еще у Эндрю Вайлдса – у человека, что снимает белый халат, да переступает порог клиники после рабочего дня – руки по локоть в крови, нечеловеческая улыбка от уха до уха, да пара кошачьих ушей с золотыми серьгами, что прячутся в стремительно темнеющих волосах. А еще Эндрю легко растворяется в тенях, словно и не было его там – увидишь только пушистый кончик хвоста, да весь оставшийся вечер будешь искренне уверять себя, что тебе просто примерещилось, что во всем виноваты тени, да разыгравшееся резко воображение.

Из всех воплощений, что были им придуманы, Чешир любил Эндрю больше всех. Никто и никогда не заподозрит в кротком докторе, выступающем за гуманизм и искренне старающемся помочь своим больным убийцу, оставляющего за собой кровавый след, тянущийся через года. Да и даже если заподозрит – плевать, ведь личность так легко стирается, ведь так легко придумать себе новый образ. Главное, чтобы кошачьи уши не вовремя не показались, позвякивая тяжелыми золотыми серьгами, да в голосе совсем уж откровенно не звучали мурчащие нотки, а то мало ли, кто больно подозрительный попадется.
Как шутила порой Красная Королева, уши-то Чешира и сгубят когда-нибудь. Шутила, да предлагала их подкоротить, получая недовольное шипение в ответ, да веселый смех своей более светлой, но от того не менее жестокой спутницы.

Больше всего на свете Чеширу хотелось получить все свои силы назад, а не те крохи, что есть у него сейчас. Получить, да ввергнуть здешний мир в хаос, превратить его во вторую страну чудес, где все перевернуто с ног на голову и нет прежних правил и законов.
И чтобы удовлетворить свое желание, он шел вперед, по следу. С упорством шел, которому многие гончие псы позавидуют. Раз за разом менял города, менял образы. Несколько раз, помнится, смыкал даже когти на тонкой светлой шее белокурой девчонки с голубыми глазами, но каждый чертов раз удавалось ей ускользать в небытие.
Каждый чертов раз колесо Сансары делало свой оборот, да гонка начиналась наново, словно с чистого листа. Алиса рождалась где-то. Алиса росла нормальной, видела вокруг себя доброту и заботу, а потом начинала видеть всякое. И рано или поздно это приводило ее в лучшем случае в психиатрическую лечебницу, а в худшем к подоконнику, яду или ножу. Порой она уходила одна, а порой забирала с собой другие жизни. Несколько раз Чешир даже видел ее смерть, отчетливо понимая, что опять опоздал, и сейчас все начнется сначала.

Он всегда чувствовал Алису, как только она начинала чувствовать совсем иной мир вокруг себя. Чувствовал, потому что в ней была частица силы, что принадлежала Чеширу с рождения. И тонкая нить со временем крепла, по мере того, как очередной перерождение белокурой девчонки утопало в безумии, превращаясь во все более яркую, ведущую сквозь серость окружающих людей к единственному источнику света.

У доктора Вайлдса отличные рекомендации, опыт работы, защищенная докторская за спиной, несмотря на молодость, на которую пеняют порой закостенелые в своих принципах коллеги. И, конечно же, небольшая клиника на окраине города, что пользуется не лучшей репутацией, даже мечтать не могла о том, что в их штате окажется подобный специалист. И, конечно же, в клинике никто не задался вопросом о том, что у них забыл молодой талантливый психиатр, которого с радостью взяли бы в любую больницу, в которую он бы пришел.
А Чешир, прячущийся за тщательно продуманной личиной, с которой сросся за последние годы целиком и полностью, даже подумать не мог, что его свет окажется здесь. Чешир даже подумать не мог, что его свет прячется настолько близко, что связывающая их нитка легла петлями, водя его кругами несколько лет. И, тем не менее.

Эндрю внимательно листает толстую историю болезни. Объем неудивителен: уже не первый год в клинике, смена нескольких лечащих врачей, никаких продвижений. Главврач, кажется, даже выдохнул, спихивая этого пациента Эндрю. Может, надеялся, что молодой врач откажется от трудностей, заберет документа, да пойдет искать работу полегче. Может, надеялся, напротив, что случится чудо, что чужой разум прояснится под новыми методиками, которых раньше в клинике не пробовали.
Чешир же смотрел на пожилого человека перед собой, да думал о том, что ему давно пора на пенсию. Плюгавенький, искренне боящийся людей, с которыми работает, прячущийся от них за железной дверью кабинета, что запирается на ключ, да за стеклами толстых очков. Жалкий, вызывающий лишь чувство бесконечной брезгливости, да желание вытереть руку о штаны от хирургички после рукопожатия.

- Я справлюсь, - Вайлдс одаривает мужичонку легкой, уверенной улыбкой, принимая из его рук историю болезни, да уходя в свой кабинет. На то, чтобы пролистать человеческие записи, Чеширу не требуется много времени. На то, чтобы понять чуть больше, чем есть в истории – не требуется тем более. Поэтому доктор Вайлдс зовет одну из сотрудниц – на бейдже аккуратно выведено «Гертруда» - да просит ее пригласить Элиаса в кабинет. Не привести, не притащить, не заставить прийти, а именно пригласить. И игнорирует высокомерный взгляд человека, что искренне полагает, что раз работает здесь, значит может распоряжаться чьей-то судьбой, кроме своей.

Докор Вайлдс предусмотрителен. На столе к приходу Элиаса не остается ничего опасного. Ни ручек, ни тяжелой карандашницы, ни даже стакана с водой и графина. Все оказывается аккуратно убрано с глаз, оставляя только темное дерево, что разделит два кресла. Именно кресла вместо стульев были обязательным условием прихода Эндрю на эту работу. Он знал, главврачу это не нравится. Ему плевать.

- Здравствуй, - когда Элиас переступает порог кабинета, доктор Вайлдс мягко улыбается, поднимаясь со своего места ему навстречу. В глазах – вежливое любопытство, и сколько не вглядывайся, не различишь в яркой зелени ничего предосудительного, не увидишь жадности, с которой облизывается изнутри голодный зверь. Чешир не чувствовал пока в этом человеке того, кто так нужен ему был. Да и пол отличался разительно, ведь Алиса – девочка, молодая женщина, иногда женщина средних лет и лишь единожды за долгие годы – старуха. И все же он определенно из тех, кого Чешир с удовольствием переодел бы в легкое голубое платье, чьи губы исказил бы безобразной улыбкой где-нибудь в подворотне, не используя для этого даже ножа, только собственные когти, легко рвущие человеческую плоть.
– Гертруда, - окликает он грузную женщину: - Наручники лишние. Снимите, оставайтесь у двери, - приказывает он, ловя взгляд сопровождающей за чужим плечом.
- Но, Доктор Вайлдс, неполож..., - Эндрю прекрасно знает, что Гертруда начнет говорить о том, что не положено, что небезопасно и все такое. Он прерывает ее коротким жестом, а потом предельно вежливо напоминает о том, что у него карт бланш.
- Элиас, значит, - дождавшись, пока молодой мужчина сядет напротив, Эндрю опускается в кресло напротив сам, оказываясь разделенным со своим пациентом столом: - Я твой новый лечащий врач – Эндрю Вайлдс. Приятно познакомиться. Может, у тебя есть ко мне какие-то вопросы?

[sign]***[/sign][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/140/414658.jpg[/icon][status]зеркало[/status][nick]Andrew Wilds[/nick]

+2

4

[nick]Elias Wonder[/nick][status]Drink me, shrink me, fill me to sink me[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/309/649068.jpg[/icon][sign]This kingdom
Good riddance
Her freedom
And innocence
Has brought this whole thing down
[/sign] Перед ним мог оказаться кто угодно. Обычно они были женщинами: сухощавыми или чуть полными, зрелыми, с грузом своих собственных проблем и острым, ядовитым языком. Они равнодушно смотрели через стекла очков, бросая короткий взгляд на Элиаса и чуть более долгий - в историю болезни. Был и лысеющий мужчина, относящийся к Элиасу с плохо скрываемой враждебностью. Кажется, во время его лечения доза таблеток была вовсе невыносимой, когда не удавалось притвориться и сныкать их за щекой. Тогда Элиас практически наяву видел, как рассыпается зеркало, скрывающее безумие одного мира от другого, как растворяется в нем сначала торжествующая улыбка, а потом яростный оскал. Кэрролл не был дураком. Кэрролл знал, что выпускать такое чудовище, как Чеширский кот, в мир нельзя. И все же у них было слишком мало сил, чтобы его заточить в одном из осколков проклятого зеркала. А потом Элиас приходил в себя и повторял, что это лишь сон, кошмар, какая-то его личная зацикленность, нашедшая выражение в старой сказке. И все же, когда свет выключался, он с опаской смотрел в сторону двери, ожидая увидеть там тонкую улыбку Чешира.

Новый доктор оказался не таким. Он на удивление молод, на удивление хорош собой, а на его лице не написана гримаса то ли отвращения, то ли собственного превосходства. Лишь любопытство, вполне очевидное, ведь тот впервые видел своего пациента. И это обескураживает Вандера. И еще больше его удивляет, когда Гертруде - этой суровой немецкой женщине, перед которой пасовали многие, - мягко и непреклонно командуют, а она подчиняется.

Наверное впервые за все время пребывания здесь Элиас оказывается в кабинете своего врача не в смирительной рубашке или наручниках, не под адовой дозой седативного, от которого может только осоловело и тупо смотреть вперед, кивая как болванчик и пытаясь не свалиться и не уснуть. Он осторожно садится в мягкое кресло, настороженно глядя на Эндрю, а в голубых глазах не отражается ничего от наивной и восторженной Алисы. В них читается лишь один вопрос "кто ты?".

Гертруда смотрит на убранный стол и мрачно хмыкает. Ей даже жаль, что на столе не осталось какого-нибудь карандаша, который мог бы схватить заключенный и вонзить если не в глаз беспечного доктора, то в руку. И пользуясь первой же попавшейся возможностью, она выходит за дверь, оставляя их наедине. Просто чтобы в случае чего доктор Вайлдс запомнил, что нельзя видеть в убийцах людей. Особенно в сумасшедших детишках.

- Ваша фамилия не подходит тому, что я вижу, - наконец произносит Элиас после долгой паузы, закончив разглядывать доктора и переводя взгляд на стол: такой гладкий и из нормального мира. Откидывается на спинку кресла, давая себе возможность насладиться такой мелочью, как удобная мебель. После трех лет в психушке начинаешь ценить подобное: - Как вы будете меня лечить, доктор?

Он прикидывается паинькой, наивно лупает длинными ресницами, улыбаясь вовсе не как человек, убивший всех своих одногруппников одним поворотом руля:
- Знаете, лечение прошлого доктора уже дало свои плоды! Я различаю реальность и иллюзорное, поэтому был бы рад, если бы мог участвовать вместе с остальными в трудотерапии, например, - Вандер само очарование, которое было бы еще ярче, будь у него нормальная одежда и не такое опасно худое тело, скрывающее за своей худобой старательно тренированные мышцы - лишенный физических упражнений Элиас старался заниматься ими в палате, чтобы держать себя в тонусе на момент побега. А в том, что он сбежит, он не сомневался. Сбежит, затеряется, уедет куда-нибудь в Ирландию, будет пить вкусный эль, заниматься фермерством и забудет об этом кошмаре.

Трудотерапия - одна из ступенек к свободе. Сначала показать себя там с лучшей стороны, потом добиться возможности гулять вместе с остальными, потом выкрасть ключи у охранника. А дальше желанная свобода подальше от мерзкой Англии и опасного маньяка, чьи деяния перекликаются с его снами. Подальше. Как можно дальше.

- У вас красивые глаза. Такие кошачье-зеленые. Линзы? - внезапно интересуется Вандер, плавно подавшись вперед и затем с хрустом потянувшись: - Вы первый, кто считает меня человеком, знаете? Даже лестно. И первый, кто поставил на место Гертруду. А еще так молоды по сравнению с остальными, - он тихо смеется, вытягивает ноги и совсем размякает в кресле, вдруг понимая, что наткнулся под столом на чужую ногу, когда потерял тапочку.

Будь Эндрю женщиной, его можно было бы попробовать соблазнить. Все же Элиас оставался хорош собой, правда постельные навыки заметно затупились за прошедшее время, да и лекарства не способствовали повышению либидо - скорее наоборот снижали его в хлам. И все же это не мешает скользнуть по стопе своей, задеть пальцами слегка под штаниной и убрать ногу, нырнув у себе обратно вместе со спешно нашаренной тапкой, пока лицо ни капли не меняется, мол ничего не было, это жучок прополз.

- О, и еще один вопрос! У вас ведь вся жизнь впереди, зачем вы ее решили угробить в этой больнице? Здесь же никаких перспектив! - вот сейчас в Элиасе проглядывает прежняя Алиса: заботливая, любопытная, обожающая совать свой нос в чужие дела, - Да еще и взяли мое дело. Я же тут на пожизненном, - он выразительно намекает на то, что его и лечить-то по сути нет смысла. Какая разница каким он умрет: психом или здоровым человеком?

+2

5

Эндрю выглядит беззащитным в этом своем небрежно распахнутом халате, открывающем светло-голубую рубашку, да темные брюки, с этими своими светлыми волосами в удлиненной прическе – при желании можно в хвост собрать на затылке где-нибудь – с этим своим любопытным взглядом зеленых глаз. И он прекрасно читает в темных глазах Гертруды пожелание облажаться, пожелание оступиться и остаться в лучшем случае с какой-нибудь неприятной раной, а в худшем – холодным трупом на ковре, потому что посмел обращаться с человеком, хоть и больным, как с человеком, а не как с животным.
Эндрю умеет за себя постоять. Эндрю умеет огрызнуться так, что мало не покажется, но знать об этом кому-либо, включая Гертруду, не стоит до поры до времени. И Элиасу тоже не стоит знать: будет видеть во враче опасность, будет закрываться, будет бояться и ждать проблем от того, кто сильнее.

Вайлдс снова скользит взглядом по своему пациенту. Тот из мальчишки, что затравленно смотрел с фотографии в личном деле, превратился в мужчину, но затравленность из взгляда не исчезла. Только черты лица стали чуть взрослее, но до понятия матерости все еще было очень и очень далеко. Эндрю был старше меньше, чем на десяток лет. А если поставить их рядом, то многие наверняка примут за ровесников: жизнь в психушке со строгими распорядками никого не красит, не красила она и Элиаса, оставляя свой уродливый росчерк, который не смоешь, не сотрешь так просто.

Дверь с тихим хлопком закрывается: Гертруда покинула кабинет. Слышатся грузные шаги – уходит куда-то по своим делам, посчитав, что коль он – молодой доктор Вайлдс – такой умный, то сам пускай и разбирается с последствиями. Эндрю позволяет себе снисходительную усмешку, обращенную не к Вандеру, сидящему напротив, а к двери. Можно было, конечно, встать и заставить Гертруду вернуться. Заставить ее подчиниться, не сметь больше проявлять даже отголоска своеволия в его присутствии. Это ниже Эндрю, поэтому он остается на месте. Тем более, у него гости, которые требуют более пристального внимания, чем своенравный старый персонал, который уже проще уволить, чем переучивать.

Эндрю не торопит Элиаса. Дает ему рассмотреть себя. Дает считать простой язык жестов, что каждый сумасшедший читает порой даже получше, чем многие здоровые люди. Дает ему возможность скользнуть взглядом и по своему лицу, и по общему образу, отпечатать все это в памяти.
- Интересный вывод, - роняет мягко: - Почему же не подходит? – склоняет голову к плечу вопросительным жестом, так что светлая челка на секунду прикрывает зеленый взгляд. Сдувает ее мальчишеским жестом. Вопрос с места в карьер, пожалуй, даже ему нравится. Нравится легкий чужой напор. Хороший знак, гораздо лучше, чем пустой взгляд, да абсолютное безразличие к миру вокруг. – Я еще не выбрал тактику. Поэтому Вы здесь, Элиас. Чтобы я мог с Вами познакомиться и решить, что делать дальше, - спокойно объясняет он.

Не только Элиас изучает. Изучает и сам Эндрю, сейчас будучи гораздо больше талантливым молодым психиатром, чем существом из другого мира, что ищет осколок своей милы на Земле, в мире таком же враждебном, но живущем совсем по иным законам. Он отмечает и чужое очарование, и эту совсем неявную попытку манипулировать, и другие мелкие детали в чужом поведении и манере себя держать, что сразу в глаза не бросаются, но если присмотреться – становятся заметны отлично.
- Вы бежите впереди паровоза, Элиас. Трудотерапия – это привилегия, так же как и множество других привилегий тут, а я еще не понял, за что должен Вам ее выдать, - мягкость в голосе профессионально мешается с непреклонностью. – Конечно, прекрасно, что препараты, что прописывал мой предшественник, работали и, как вы говорите, дали свои плоды. Однако доказательств этого пока не видно, - Вайлдс явно обозначает простое правило, что будет сквозить в их общении невидимой красной нитью.

Ничего не дастся просто так. Если его пациент думает, что глянет на него из-под пушистых светлых ресниц, и сразу выйдет на улицу – он ошибается.

- Нет, не линзы, - отрицательно качает головой Эндрю, да ловит чужой светлый взгляд своим ярко-зеленым. Будто предлагает рассмотреть и убедиться, что светлого ободка вокруг радужки, свидетельствующего о том, что глаза закрыты линзами, на самом деле нет. – Не обманывайтесь моей молодостью, - просто советует Вайлдс, позволяя себе очередную дружелюбную улыбку. Возраст, как говорится, в современном мире не говорит об опыте и прочих достоинствах.

Перед глазами проносится яркая картинка. Он не бросит Элиаса в подворотне, как бросал других своих жертв, оставляя им страшные раны. Он бережно уложит ему волосы, перевязав их черной лентой. Обязательно подберет небесного оттенка платье – как чужие глаза – с легким белым передником, обшитым кружевом. Обязательно подберет красивые белые гольфы и черные балетки. А еще накрасит ресницы, чтобы те были еще длиннее, еще более завораживающими. Он оставит труп на видном месте, и далеко не сразу понятно станет, что это не живой человек, что это не перформанс какой-нибудь с гримом, так реалистично подражающим страшным ранам. Что наносит жертвам городской маньяк.

Эндрю не вздрагивает от касания чужой стопы по своей ноге, не отстраняется от него, но чудовище где-то внутри поднимает голову, смотря на Элиаса сквозь зелень глаз своими темными, поводя пушистыми ушами со множеством колец, виляя длинным пушистым хвостом. Он почувствовал, но не распробовал. И он готов охотиться, даже если перед ним не Алиса. Просто потому, что ему хочется. Сейчас. И грустно от  того, что придется подождать.

- Люблю сложные случаи, знаете ли, - сообщает он, не дрогнув ни голосом, ни взглядом, хоть и был близок к этому в какой-то момент. Зверь внутри облизывается кровожадно, видя чужую заботу, чужое любопытство. Зверь внутри скребется, желая кинуться в атаку прямо сейчас, но вместе с тем прекрасно понимает, что прямо сейчас – рано. Поэтому царапает что-то внутри Эндрю в кровавые ошметки, но остается добровольно запертым внутри. Просто потому, что Эндрю нет. Есть только Чешир, и только он решит, когда стоит показать себя, даже если доктор Вайлдс наивно полагает иначе.
- Вопрос на вопрос, - предлагает Эндрю простую игру и не ждет согласия: - Как Вы переносите сейчас лечение? То, что подобрал мой предшественник? - повисает короткая пауза, а потом Эндрю добавляет: - Только врать не надо. [nick]Andrew Wilds[/nick][status]зеркало[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/140/414658.jpg[/icon][sign]***[/sign]

+2

6

[nick]Elias Wonder[/nick][status]Drink me, shrink me, fill me to sink me[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/309/649068.jpg[/icon][sign]This kingdom
Good riddance
Her freedom
And innocence
Has brought this whole thing down
[/sign] Будь Элиас действительно сумасшедшим преступником, ну или чуть более сумасшедшим, чем он был на самом деле, он непременно воспользовался ситуацией, перехватывая руки доктора, кажущегося его ровесником или только-только выпускником университета, беря его в заложники и покидая это чертово место, выставив Эндрю живым щитом. План выглядел соблазнительно, но Элиас прекрасно понимал, что далеко не уйдет, что в него откуда-нибудь прилетит усыпляющий дротик или выскочит охранник с шокером. А после этого начнется настоящий ад. И потому он не действует так, как надеялась уходящая медсестра, даже не позволяет подобной мысли проскользнуть в его взгляде. Нельзя пугать нового доктора. Нельзя даже дать тому подумать, что Элиас - такой беззащитный и милый молодой человек - может причинить вред.

- Вы вовсе не выглядите диким, - поясняет он со смешком, глядя на светлые волосы, мешающиеся своей непослушностью: - Скорее похожи на милого и пушистого породистого котика, даже глаза такие, - в голосе звучит легкая тоска по коту, оставшемуся дома. В этих жестоких реалиях порой слишком сильно не хватало теплого пузика и успокаивающего урчания, залечивающего душевные раны. Но увы, опасным преступникам не положены домашние питомцы. Опасным сумасшедшим преступникам не положено вообще ничего, ведь их и за людей-то не считают. Скорее за животных, запертых в клетке.

Он задумчиво смотрит на наручники, повисшие на одной руке оригинальным браслетом - Герти даже не потрудилась снять их полностью, давая, видимо, шанс забить доктора сталью, лениво его крутит на запястье, проверяя может ли вытащить руку. Не вышло, разве что только если надавить сильнее, сдирая кожу.
- А сколько в запасе тактик? Я далек от психологии и психиатрии, пока что сталкивался лишь с тактикой "давай побольше таблеток и может быть это поможет", - вежливо улыбается Вандер, делая вид, что вовсе не закидывает камень в огород своих прошлых врачей. Все равно к ним он не питал ни малейшего уважения. Взаимно, между прочим.

Молодость, увы, не показатель тупизны. По крайней мере док знал, что трудотерапию еще надо заслужить, особенно в его ситуации. Значит придется придумывать какое-то доказательство, показывающее его нормальность, вот только бы еще знать чего от него ждут. Явно не полнейшего отрицания видений прошлого, когда Элиас наивно рассказывал врачам про страну Чудес из своих снов.
- Знаете, когда-то давно в детстве я очень любил истории Кэрролла. Сейчас я понимаю, что именно эта любовь и стала фиксатором моих галлюцинаций. Но сейчас видения практически полностью меня покинули, - осторожно сообщает он, улыбнувшись со всем возможным очарованием и открытостью. Вроде ничего не сказал, а вроде и работу таблеток подтвердил. А про то, что ему снится, доктору знать вовсе не обязательно.

Он с удовольствием смотрит в зеленые глаза, раз уж ему разрешают, любуется их яркостью и какой-то даже нереальностью, будто мистер Вайлдс очередная галлюцинация. Интересно, кем бы он был в стране Чудес? Для Шляпника слишком нормальный, для Чешира слишком милый, для Гусеницы слишком молодой. Может быть, Кролик? Ему пошел бы фрак и длинные белые ушки, выглядывающие из волос.
- Удивительно красивые глаза, - выносит Элиас вердикт, наконец, даже не подозревая какие мысли прячет невинная глубина чужих глаз: - Говорят, что чистые голубые глаза, как у меня, верный признак безумия. Признак чего же такая зелень, как у вас? Может, вы ведьма? - смеется он весело, вспоминая предрассудки старого-доброго средневековья и опуская замечание про молодость. Как будто он сам не понимает, что за красивые глаза на эту работу не взяли бы недавнего студента.

Реакции на свою дерзость Элиас ждет с замиранием сердца. И на миг ему кажется, что где-то за тонкой границей прячется нечто чертовски темное, готовое рвануть к нему, запуская острые когти в грудную клетку, разрывая ее с нечеловеческой легкостью. Кажется и тут же пропадает. Наверное, всему виной таблетки, выпитые утром. И поэтому Вандер справляется со странным порывом вскочить и бежать, импульсом скакнувшим по нервам из самого его естества. Он даже наоборот глубже садится в удобное кресло, наслаждаясь его мягкостью пока может. Когда еще его посадят на такое приятное место. Может еще и чаечком угостят, раз уж такое неожиданно человечное отношение?

Вопрос застает врасплох, Элиас отводит взгляд, вспоминая, как его поначалу выворачивало, когда неприятные терапии заменили большим количеством препаратов, как он тупо лежал бревном на койке, практически ничего не соображая от приема и до пробуждения.
- Иногда мне плохо после приема таблеток. И очень сильная сонливость, даже думать сложно, не то, что двигаться, - все же честно отвечает он, надеясь, что ему снизят дозировку, а не повысят, а потом понимая, что для своего описания он какой-то слишком энергичный. Поэтому добавляет в робкой надежде на то, что молодой врач перед ним еще не проникся цинизмом своих тертых коллег и не назначит ему наказание: - Иногда удается вытошнить таблетки, тогда не так плохо. Боюсь, мое тело не выдерживает того, что должно делать разуму лучше, - виновато разводит он руками, умолчав лишь о том, как прячет большую часть таблеток и смывает потом в туалет, чтобы при очередной смене постельного белья его не спалили.

- Раз уж мы играем в вопросы, то... что вы думаете, доктор, когда смотрите на меня? - спрашивает Вандер после своего ответа, лукаво улыбнувшись, как будто беззастенчиво сейчас флиртует с Эндрю. Хотя, вероятность этого отметать не стоило, все же Вайлдс был настоящим глотком свежего воздуха среди скучных и старых лиц.

Отредактировано Cillian St. Clair (09-06-2020 17:03:53)

+2

7

Элиас совсем не выглядит как человек, решивший судьбу своих одноклассников одним поворотом руля. Однако Эндрю отлично понимает, насколько обманчива внешность. Он помнит самое начало своей практики, когда на него кинулась девушка, что совсем не выглядела опасной. И столько силы в ней было, порожденной безумной яростью, что диву только даваться будешь, откуда все это в хрупком теле.
После того случая Вайлдс ни на секунду не забывал о том, что работает с сумасшедшими. И он мог выглядеть внешне расслабленным, но на практике был готов ко всякому. А еще был уверен: чудовище, таящееся на грани его сознания не останется в стороне, если его решат прямо сейчас убить, покалечить или взять в заложники.
И Эндрю ловил чужие движения, вглядывался в них и не видел ничего предосудительного. И все же не позволял себе опасно расслабиться.

- Буду считать это комплиментом. Кстати, очень миленьким, - со смешком подмигивает доктор, ни на секунду не растерявшись от слов своего сегодняшнего собеседника. Он ловит эту мимолетную тоску в чужом голосе, да вопросительно склоняет голову к плечу. Интересуется жестом ее причинами, но вслух вопроса не задает. Если Элиас захочет понять, он поймет и ответит на вопрос. Если не захочет или не способен – что ж, это тоже сигнал, хоть и не тот, что хотелось бы получить в идеале.

- Не пытайтесь, - одергивает он Вандера, видя его тщетные попытки вытащить руку из висящего бесполезной игрушкой наручника: - Не думаю, что за три года, проведенных здесь, вы не усвоили простого правила: наручники сидят прочно. И пока ничего не изменилось, чтобы Гертруда пренебрегла этим правилом, - честно говоря, главврач удостоился очень неодобрительного взгляда Эндрю, когда тот увидел пациентов в наручниках. Просто потому, что смирительные рубашки придуманы не просто так. Просто потому, что буйствующий пациент способен нанести себе сильные травмы безжалостным железом, что никак не поспособствует нормализации его психо-эмоционального фона.
- Огромное множество. Существующие методики можно комбинировать, как заблагорассудится, особенно если ты молодой перспективный специалист, и у тебя на руках карт-бланш, - Вайлдс мягко улыбается. Сознательно разыгрывает чуть более опрометчивого, чуть более честолюбивого, чем есть на самом деле.

Чужое признание срабатывает, как еще один триггер. На этот раз удержать рвущееся наружу становится сложнее, и Эндрю даже отводит зеленый взгляд чуть в сторону, надеясь только на то, что среди светлых волос не брякнуло сережками темное меховое ухо. А потом с легкой улыбкой смотрит на Элиаса: даже если и брякнуло, тот ничего не скажет. Слишком хочет показаться нормальным, слишком хочет показать свое улучшение – это доктор просек на раз-два.
- Расскажите, что вы видели последний раз? И как давно это было? И как поняли, что перед Вами очередная галлюцинация? Вообще, как понимали, что все вокруг – плод воображения, а не реальность? – вопросы довольно стандартные. И вместе с тем смотрит Эндрю не с равнодушием, смотрит на Элиаса, а не в его карту с пытливым мягким любопытством в зеленых глазах.

- Людей с чисто-голубыми глазами в мире огромное множество, а психиатрические больницы что-то далеки от понятия «переполнен», - Вайлдс ведет пальцем по столу легко, едва касаясь поверхности, вычерчивая незамысловатый узор и будто гипнотизируя этими размеренными движениями: - Но я уверен, знаете ли, что в средневековье меня бы сожгли, как колдуна какого-нибудь, - он снова ловит чужой светло-голубой взгляд.
И кажется даже, нечто внутри смирнеет от взгляда глаза в глаза, становится спокойнее, сворачиваясь уютным клубочком. Эндрю прекрасно знает: ложь. Прикидывается, таится, чтобы кинуться позже, чтобы вонзить когти в плоть с особым рвением.

Ему не жаль. У него нет своего «хочу».

Склонив слегка голову к плечу, Вайлдс внимательно выслушивает Элиаса. Мысленно перебирает препараты, что принимает его пациент. Среди них – три нейролептика, один из которых рекомендован к применению при кататоническом и гебефренном типах шизофрении, да галоперидол, рассчитанный на устранении продуктивной симптоматики. Последний так и вообще затычка во всех бочках, когда неясно, что делать с пациентом. Даже если показаний к применению нет: все равно никто не проверит.
- Сдадите общие анализы завтра. Я дам распоряжения. После получения результатов пересмотрю Вашу схему, - просто сообщает он, мысленно уже прикидывая, что заменять, что убирать вовсе, а что оставлять, если в этом будет нужда.
Все препараты, что принимает Элиас регулярно, не безвредные витаминки. При них положены регулярная оценка общего анализа крови, биохимии, ЭКГ – и это минимум. А в карте последние данные восьмимесячной давности, да и те не внушают положительных эмоций.

Впрочем, мысленно Эндрю решил уже, что после получения анализов терапию на пару дней точно придется снимать. Лить Элиаса аскорбиновой кислотой с глюкозой, чтобы хоть немного снять буйно цветущую интоксикацию от высоких доз без прикрытия. И только потом, после контроля назначать новые таблетки. Более действенные. Более современные. Обладающие меньшим числом побочных эффектов, в конце концов.

Вопрос застает врасплох, заставляя Эндрю на несколько секунд задуматься над ответом, даже закусить слегка губу, будто он флиртует в ответ, сидя на в кабинете в психиатрической лечебнице, а на террасе какого-нибудь кафе в погожий летний день.
- Думаю, что Вам не повезло тогда, три года назад. И критически не везло в течение всех этих трех лет, - честно сообщает он, не видя смысла кривить душой: - Но теперь удача повернулась к вам лицом. Люблю сложные случаи, - Вайлдс откидывается на спинку кресла, да обаятельно улыбается человеку, сидящему напротив. [nick]Andrew Wilds[/nick][status]зеркало[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/140/414658.jpg[/icon][sign]***[/sign]

+1

8

[nick]Elias Wonder[/nick][status]Drink me, shrink me, fill me to sink me[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/309/649068.jpg[/icon][sign]This kingdom
Good riddance
Her freedom
And innocence
Has brought this whole thing down
[/sign] Наверное, дело было в том, что Элиас уже долго не видел молодых и красивых людей рядом с собой, поэтому сейчас попросту не мог удержаться от вполне заметного флирта. С котиками вот сравнивает, вздыхает тяжело - аж самому стыдно было бы, будь он нормальным. Но все же он в психушке, а тут можно и не такое.
- Скучаю по своему коту, - поясняет Вандер, грустно улыбнувшись: - Он был настоящей меховой подушкой с ушами, можно было его таскать как угодно и даже не пискнул бы. Правда, он уже тогда был стариком, а сейчас я даже не знаю жив он или нет, - вздыхает он, одной фразой расписываясь в том, что уже давно не виделся с родственниками. Впрочем, это все доктор мог легко узнать и без его участия.

Он снова легонько пошевелил запястьем, а потом бросил это дело, решив, что пытаться справиться с наручниками лучше все же не на глазах своего доктора. Мало ли о чем он догадается, а прощаться с мечтами о свободе Элиас вовсе не хотел.
- Просто проверяю не похудели ли мои руки настолько, что начнут пролезать через наручники, - мирно сообщает он, облокотившись на спинку кресла и наслаждаясь моментом уюта и спокойствия: - Мне больше интересно почему Гертруда пренебрегла другим правилом и не сняла их до конца. Вдруг я буйный и прямо сейчас уже добиваю вас этим твердым железом? - Элиас смеется и гибко тянется в кресле, сам сейчас напоминая кота - увы, скорее дворового, - Не нравитесь вы ей доктор. Каким бы молодым и перспективным специалистом вы не были, мистер Вайлдс, но злить местных старожилов не стоит. Место опасное и никто не знает кого на вас спустят, - говорит Элиас, а в глазах снова проглядывает беспокоящаяся Алиса, обреченная пытаться спасти мир. Один раз ей это даже удалось, не без помощи старины Льюиса, конечно.

На короткое мгновение ему слышится тихий и отдаленно знакомый звеньк, заставляющий вспомнить о голодной тьме, охотящейся за ним в кошмарах, обманчиво мягко появляющейся из-за спины, чтобы раскрыть жуткую пасть и впиться в плоть, терзая ее, но не убивая, даруя возможность сбежать и отнимая ее за миг до побега. Но Элиас даже не шевелится, потому что не хватало ему перед новым доктором палиться своими кошмарами. Наверняка какой-то симптом ведь.
- Видел говорящую ромашку. Она злилась и говорила, что я дурак, раз разговариваю с цветком, трепетала лепесточками и требовала больше солнца, иначе завянет всем назло, себе на радость, - честно ответил Вандер, решив, что подобное можно рассказать без особых для себя последствий: - Не могу сказать точно когда это произошло, обычно случается после приема всех таблеток, когда плющить начинает, - пожимает он плечами, надеясь, что доктор не дурак и поймет, что у него проблемы с точным временем - календарь в палате не висит, из ориентиров лишь окошко и праздничная овсянка с фруктами.
Он задумчиво покачал ногой, подавив желание снова игриво дотронуться до чужой ноги, а потом хмыкнул:
- Я понимаю, что у меня глюки, когда со мной разговаривает то, что не должно разговаривать. Например, ромашка. Она должна просто расти в своей мензурке и напоминать о свободе. Или если я вижу кого-то с символикой карт. Никто не ходит в одежде бубновой масти, - пожимает Элиас плечами, вспомнив, как еще в самом начале его глючило как раз этим при виде Гертруды. Шестерка белой королевы - так он постоянно твердил, пытаясь забиться от нее в дальний угол.

Приятно греет душу, что Эндрю смотрит именно на него, видит в нем человека, а не доверяет целиком и полностью карточке. Наверное, год-два назад Элиас от такого не выдержал бы и расплакался, готовый доверить за толику человечности все свои секреты и помыслы. Но сейчас он все же изменился.

- Да, слишком умных инквизиция любила сжигать, чтобы потом нагло попользоваться их исследованиями или богатством. Но, думаю, вы были бы достаточно умны, чтобы прикинуться одним из серой массы, - легко отвешивает он очередной комплимент, следя за движениями пальца и сам даже не замечая этого. А потом залипает на красивые, возможно даже слишком красивые, глаза, чья глубина больше почему-то не пугает, пусть и кажется обманчивой.

Весть об анализах застает врасплох, сразу сердце сжимает ледяная хватка испуга, ведь по анализам сразу будет видно, что треть, а то и половину таблеток он благополучно выплевывает в унитаз. Наверняка же они должны где-то оседать в крови и отходах. Договорился на свою голову, снова будут в него запихивать таблетки, предварительно связав и оставив так на полчасика, чтобы не сблевал. А дальше уже физически не сможет, потому что крыша начнет улетать. И сейчас Элиас даже не подозревает, что еще пара годиков даже такого щадящего для себя режима и у него понемногу начнет отказывать печень, произойдет снижение когнитивных функций и появятся необратимые повреждения головного мозга. А даже если и подозревает, то обещает себе, что сбежит раньше.

- Вы так уважительно ко мне обращаетесь, доктор. На Вы, зовете не Белоснежкой, не Алисой, даже не убийцей, - тихо вздыхает Элиас, отчего-то уверенный, что долго тут этот милашка не протянет. Сожрут. И лучше, если это сделает персонал лично, не натравливая психов. Элиасу даже будет спокойнее, если доктор Котик найдет работу в более престижном месте, где его достижения действительно будут вызывать восхищение со стороны коллег, а не банальную зависть и злость.

Он ожидал услышать что угодно. Описание внешности, скабрезную шуточку в духе "я думаю о том, как заставить тебя кричать", равнодушное признание, что Вайлдс вообще о нем не думает и видит пустое место, к которому дежурно вежлив. Но слова Эндрю заставляют его удивленно распахнуть глаза, в которых отражается невообразимо яркая смесь надежды и веры в силы доктора, а потом Элиас разрывает зрительный контакт и качает головой, как-то потускнев:
- Вы легко дарите мне надежду, а это довольно редкая птица в местных бесплодных землях. Будет больно, если вы ее отберете, - грустно улыбается Элиас, а потом замирает в кресле, стоило двери открыться, а на пороге появиться недовольной Гертруде, к которой он без лишних слов протянул руки, чтобы наручники были защелкнуты, как раньше.

- Время обеда и приема лекарств, - пояснила она, хмуро взглянув на своего безусловно временного начальника, годившегося в сыновья, как минимум: - Или он вам еще нужен, доктор Вайлдс?

+1

9

Эндрю прекрасно понимает, что весь флирт его пациента рожден не слишком здоровым разумом, да долгой изоляцией. А еще прекрасно понимает, что стоит протянуть руку, приласкать немного, и он получит отдачу сторицей. А еще вместе с отдачей может получить совершенно непредсказуемый выверт чужого ума, что способен расценить слова и действия совсем не так, как предполагалось изначально.
Поэтому Эндрю не тянет руку, не пытается ответить флиртом на флирт, не говорит ласковых слов и не пытается приласкать: работа в психиатрической больнице примерно то же, что работа с дикими животными. Ты можешь считать, что понимаешь зверя и чувствуешь его, а он в последний момент кинется на твою спину, да исполосует ее когтями.
- Могу понять, - кивает чуть Вайлд, да улыбается легко в ответ: - У меня у самого в детстве был кот – та еще плюшка. Но старость, к сожалению, никого не щадит, - выводы из сказанного делать даже не надо. От Элиаса отреклись. Забыли, как о страшном сне и позоре всей семьи.

- Гертруда, конечно, допустила ошибку, не сняв их до конца, но явно не настолько беспечна, чтобы не затянуть наручники достаточно ощутимо, чтобы освободить руку Вы все же не могли, - тактично замечает доктор, лениво закидывая ногу на ногу, да откидываясь в кресле. Смотрит на Элиаса оценивающе, да приходит к одному закономерному выводу: если бы кошачьи уши с множеством сережек и мелькнули в волосах, он бы уже отбивался от наручника, используемого в качестве оружия. Видать, пока не выбиваются, как не выбивается и пушистый хвост из-за спины. – Не поверите, но я знаю, - успокаивающе, доверительно даже сообщает Вайлдс: - Гертруда не умеет скрывать своего отношения – своего рода профессиональная деформация. Как и у многих тут, - он легко пожимает плечами, да ободряюще улыбается беспокоящемуся пациенту: - Я справлюсь.

А внутри – бушует снова. Снова рвется, кидается на мысленные стены зверь, желая вцепиться в это лицо, полное беспокойство. Желая запустить когти в эти голубые глаза, да оставить вместо губ кровавую усмешку. Зверь, что сам заточил себя в клетку и разрушит ее только тогда, когда посчитает нужным. А пока можно и побеситься внутри, побесноваться, заставляя тело чуть более нервно покачивать под столом ногой.

- Знаете, - Эндрю бросает косточку надежды легко, словно и не задумываясь над этим, но на деле внимательно следит за реакцией: - Вы не так уж безнадежны, даже если пытались недавно убедить меня в обратном, как пытались и мои коллеги. Люди в терминальной стадии обычно не отдают себе отчета в том, что разговаривают с предметами, которые разговаривать не должны. Для них это обычно, норма, которая никак не выбивается из рисунка из мира, - поясняет он легко, почему бросил эту самую косточку. Почему почти протянул руку, да погладил по облезшей шерстке когда-то, несомненно, холеного домашнего зверя.
А еще мысленно ставит пометку в голове, отмечая чужие проблемы с ориентировкой во времени. Впрочем, ничего удивительного в этом нет. Думает о том, что обязательно отдаст распоряжение о том, чтобы Элиасу говорили о числе, о дне недели каждый день. Последит, начнет ли его пациент ориентироваться во временных рамках после подобного хода. Но все это – чуть позже все же. Не прямо сейчас, не начиная с сегодняшнего дня.

А еще Эндрю подмечает, как напрягается чужое тело при вести об анализах. Может представить себе примерно, о чем думает Элиас. Не собирается никак комментировать это чужое напряжение, если его пациент не заговорит сам. Представляет, что увидит в анализах, представляет, что картина будет чуть лучше, чем могла бы быть при нынешнем режиме терапии.
- Высоко меня оцениваете, - хмыкает в ответ на комплимент, не оставляя мягких гипнотизирующих даже движений пальцами: - Приятно слышать, как ни странно это признать.

- Это обычная этика, Элиас. Если Вы не сталкивались с ней раньше – это не моя заслуга, это просто недоработка тех, кто сотрудничал с Вами раньше, - объясняет элементарные вещи Эндрю, максимально тактично преподнося простую истину: предыдущий лечащий врач был безграмотным идиотом, который думать не хотел, а хотел минимум проблем. – Если наше сотрудничество сложится – не отберу, - уверяет он, ловя чужой взгляд, да даря еще одну ободряющую улыбку. А затем переводит посерьезневший – даже разом как-то потемневший – взгляд зеленых глаз на Гертруду.

- Понимаю. Мы на сегодня закончили. Я сделаю пометки с назначениями в карте, - сообщает он Гертруде: - Проследите, чтобы все было выполнено.
- Да, доктор Вайлдс, - в чужом голосе не слышится довольство жизнью, в хлопке дверью есть что-то раздраженное, явно выдающее не лучшее настроение Гертруды. Но Вайлдсу плевать. Тем более, что он уже решил, что сегодняшний день - последний, когда именно она работает с его пациентом.

***

Как только за Гертрудой с Элиасом закроется дверь, Эндрю на самом деле сядет делать назначения. Позвонит, например, в аптечный расчет, да узнает, что есть в распоряжении лечебницы из гепатопротекторов. Разочаруется, что кроме аскорбинки с глюкозой ничего не завезли, но назначит хотя бы их на ближайшие пять дней. А еще на три дня полностью снимет основную терапию Элиаса. И даст распоряжение ориентировать его по датам.

А еще через сутки поймет, что Гертруда, которой он подумал-было дать шанс, саботирует бессовестно его работу. Сообщает не те даты. Не следит за меняющимися назначениями для других пациентов, да и для Элиаса тоже. Игнорирует прямые указания, поступая так, как ей заблагорассудится там, где ее мнения никто не спрашивал.
Поэтому уже на 26 часу без терапии к Элиасу придет другая медсестра. Пусть она будет напоминать телосложением Гертруду, но у нее будет иное имя - Мишель, иная манера поведения, иной взгляд и улыбка.

Следующая встреча будет назначена через 72 часа. Снова в кабинете. Снова в мягком кресле, но при абсолютно пустом столе, с которого нечего схватить, нечем ударить. И Эндрю, когда новая медсестра приведет Элиаса в кабинет, снова по привычке поднимается со своего места, да приветливо улыбнется, не сводя со своего пациента внимательного взгляда зеленых глаз. Оценивая, насколько он сейчас, без терапии адекватен и контактен. [nick]Andrew Wilds[/nick][status]зеркало[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/140/414658.jpg[/icon][sign]***[/sign]

Отредактировано Ivo Wald (29-06-2020 23:39:37)

+1

10

[nick]Elias Wonder[/nick][status]Drink me, shrink me, fill me to sink me[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/309/649068.jpg[/icon][sign]This kingdom
Good riddance
Her freedom
And innocence
Has brought this whole thing down
[/sign] На изможденном лице Элиаса отчетливо видна печать тоски по своему коту. Он вообще любил эдаких плюшечек, готовых висеть на шее пушистым шарфом и загадочно помуркивать, подставляя теплое пузо. Заботился ли хоть кто-то о его коте? Носили ли к ветеринару или выбросили на улицу, чтобы не тратить время и деньги? На миг ему даже захотелось попросить о возможности позвонить семье, а потом он жестоко давит в себе это желание, закусив губу. Прошло уже достаточно времени, чтобы ничего не осталось для него в том доме. Ничего и никого.

- Плюшевые котики - это лучшее, что может существовать в природе, - соглашается Вандер, стараясь отмести сразу пришедшие в голову мысли о другом коте, преследующем его через сны, в которых он умирает раз за разом. И почему-то сам, чтобы беснующаяся тьма с узкими зрачками не смогла получить что-то важное. Настолько важное, что даже собственная жизнь меркнет по сравнению с этим.

Он молчит и отводит взгляд, нервно прокручивая на запястье наручник. Доктор не прав: если бы Элиас хотел - действительно хотел - он бы мог выдрать руку из стального кольца, оставляя на нем ошметки кожи и пятная алым. Мог бы даже сейчас воспользоваться наручником как кастетом. Мог бы слишком много, вот только это прибавило бы ему срок и не приблизило бы ни на йоту к цели. И раз Эндрю ошибается в первом, то он может ошибаться и во втором случае. Гертруда не просто старый персонал, она мстительный старый персонал. Остается только верить, что в докторе говорит уверенность, а не пустая самонадеянность. И забавно, как он в своем не самом завидном положении умудряется находить силы, чтобы беспокоиться о ком-то кроме себя.

А может быть Алиса просто хотела принести в мир хоть немного света перед тем, как угаснуть.

- Серьезно? - Элиас недоуменно вскидывает брови, даже рукой машет, мол что вы мне, док, врете так безбожно: - Если я и разговариваю со своей ромашкой в здравом уме, то лишь потому что больше не с кем. Она хоть немного живая. Говорят, что печаль можно доверять струящейся воде еще, но у меня в распоряжении лишь унитаз и говорить в него как-то не очень приятно, - заканчивает он с тихим хмыканьем, представляя как обрадуется старушка Герти новому поводу назвать его психом.

Он все же молчит, понимая, что все возможное уже сказал, даже предупредил, что его часто тошнило от таблеток. Даже слишком часто, как поймет Вайлдс, когда увидит результаты анализов. Но почему бы и не понадеяться на лучшее. Особенно когда ему так ободряюще улыбаются. Благословенны будьте юные специалисты.

***

Уже лежа на неудобной и узкой койке, Элиас вспоминает уютное и удобное кресло, мягкий голос и улыбку мистера Вайлдса. Удивительный человек, еще и красивый к тому же. А тот звон ему несомненно просто послышался. Или за окном что-то звенькнуло, например, брелок у охранника.
Он засыпает со светлой надеждой, что утром его встретит уполовиненная доза лекарств, что что-то изменится в лучшую сторону, ведь зачем доктору обманывать без выгоды для себя? Но по пробуждению его ждет все то же количество лекарств и злая Гертруда, заставившая все выпить без остатка. После ее ухода Элиас вызывает рвоту, мучительно и долго склонившись над унитазом и чувствуя, как по лицу бегут слезы. А потом успокаивает себя, что док не всесилен, что всяким там врачебным штукам нужно время, это ведь тоже бюрократия.

А потом Герти волшебным образом исчезает. Поначалу Элиас смотрел на Мишель с опаской, напоминая дикого волка, настороженно косящего голубыми глазами на приближающегося человека. Все же Гертруда была известным злом, с которым он научился как-то ладить. Он с подозрением пробует аскорбинку, подозревая сначала в этом какие-то новые таблеточки, способные вызвать взрыв мозга, а потом, когда до него доходит что это действительно обычная аскорбинка и что его лечение пусть на время, но отменено, то снова плачет, но уже от счастья. Да еще и новая медсестра оказывается довольно добродушной женщиной, не грозящей обкорнать волосы, не язвящей по поводу и без. Элиас наконец-то теперь даже знает какой сегодня день и с удивлением отмечает, что ему совсем скоро день рождения. Буквально через неделю.

Сложно сказать, что за три дня Вандер расцвел и стал источать флюиды здорового человека - все же его организм так или иначе был прилично подорван и не самой лучшей для растущего тела едой, и побочками от не самых слабых лекарств. Но все же он стал более живым, даже угрюмость перестала быть столь явной. И что самое главное, в нем снова проснулась надежда, сияющая в голубых глазах живыми искорками.

- Мистер Вайлдс! - Элиас охотно тянет ладонь для рукопожатия, радостно плюхается в нежно любимое кресло, по которому так скучали его ягодички. На запястьях ни следа наручников, на лице светлая улыбка совершенно счастливого человека: - Не представляю как вам это удалось! Мишель просто солнышко, даже не капает на мозг своими умозаключениями по поводу маньяка. Ну знаете, который девушек переодевает, - он чешет кончик носа, уверенный, что Вайлдс все понял: - И как только его не называют: и Чудесником, и Шляпником. Уверен, Шляпник от такого сравнения не обрадовался бы...

...Ведь он предпочитал убивать мучительнее и дольше, чего стоят его веселящие пилюли, когда человек смеялся, смеялся и смеялся до тех пор, пока не умирал. Смеялся, пытаясь расцарапать себе горло, хватая ртом воздух и одними глазами умоляя о пощаде. Видеть это было так же мучительно, как и оказаться на месте жертвы.

Мысль проскакивает ярким образом перед глазами, как будто он на мгновение сам увидел сухопарого и высокого мужчину в яркой шляпе, сидящего с чашкой чая, аристократически оттопырив мизинчик, и наблюдающего за задыхающимся от смеха человеком перед собой. Элиас осекается и улыбка его немного меркнет.
- Все же Шляпник вроде как был положительным персонажем, верно? Впрочем, не будем об этом. Как вы добились того, что Герти уволилась? Ох, и спасибо вам, глюкоза такая сладкая, я уже и забыл какие на вкус сладости, - щебечет он, пытаясь скрыть промашку и сменить тему, которую сам же и задал, да заодно продолжая прикидываться белым, недалеким и пушистым, чтобы добиться своей великой цели - свободы, путем получения сначала трудовой терапии, а потом и возможности гулять в саду. Правда там наверняка колючая проволока на заборе под напряжением, так что надо будет поискать способы либо перелезть, либо сделать подкоп. Но это все еще нескоро, впрочем, времени у него много.

Главное, чтобы Чешир не нашел тебя (нас), а он ни за что не будет искать в психушке. Это же так очевидно и скучно!

Элиас загоняет тоненький и почти детский внутренний голос как можно дальше в подсознание, жалея, что не может его стереть из себя. Он просто болен. И кошмары он видит лишь потому что эмпатичен и сочувствует жертвам. Не больше. И померкшая было улыбка снова сияет своей белизной.

+1

11

Порог кабинета Вайлдса через обозначенное время переступает уже совершенно иной человек. А, казалось бы, что делает небольшая смена коллектива, да отмена токсичных препаратов, которые давались совершенно без какого-либо лекарственного прикрытия в течение пары лет. Вайлдс довольно хмыкает про себя: Элиас на самом деле выглядит лучше, причем ощутимо. И это учитывая, что лечение только-только начало меняться, и впереди еще несколько изменений. И это учитывая, что Эндрю все еще хочет не просто прокормить своего пациента аскорбинкой с глюкозой, а прокапать, и даже поругался с аптекой, чтобы получить эти дешевые препараты, а также несколько гепатопротекторов не только в таблетках, но и в капельницах. Тот же самый гептрал, например.

Да и Мишель… Эндрю прекрасно знал ее, они работали уже не в первый раз вместе, и стоило Вайлдсу поманить женщину за собой, она легко бросала прежнюю работу и переводилась на новую. Огромный стаж, неутраченная чуткость к пациентами, умение проявить твердость там, где это на самом деле необходимо – за таких сотрудников необходимо держаться в психиатрии. Было в Мишель что-то от мышки Сони из пресловутой «Алисы в стране чудес». Например то, что ее сложно было назвать сумасшедшей.

- Спасибо, - благодарит Вайлдс Мишель после того, как здоровается с Элиасом, после чего кивком головы отпускает женщину. Она давно работает с Вайлдсом и знает, что прийти за пациентом можно будет через пару часов, когда беседа закончится, а пока можно и своими делами заниматься, чтобы не слоняться под дверью, да не прерывать конфиденциальную беседу своим топотом.

- Рад, что Вам лучше, Элиас, - мягко улыбается Эндрю, да пожимает протянутую руку. Кажется, даже в рукопожатии его пациента появилось чуть больше уверенности, чем было еще совсем недавно. – Я же говорил Вам, что мне дали карт бланш в надежде, что я облажаюсь. Но я не облажаюсь, - пожимает он плечами без тени ложного стеснения. И не уточняет, что не только Гертруда, не пожелавшая идти на сотрудничество, способна на грязную игру в этом небольшом учреждении. Что он – Эндрю – тоже вполне способен, если в этом есть необходимость. И что легко нашлись недовольные отношением Гертруды к работе, да не только среди адекватных пациентов, проходящих лечение от депрессий или еще чего подобного, но и среди персонала. Женщиной она оказалась склочной, вороватой и в целом весьма мерзкой.

- Рад, что вы нашли контакт. А о Гертруде можете позабыть, как о страшном сне. Она тут больше не работает, - хмыкает коротко Вайлдс. Его запоздало гложет легкое раскаяние на счет того, что осуждать коллегу не слишком этично. С другой стороны, он не работал с Гертрудой годами, чтобы теперь быть ей чем-то обязанным и отзываться об откровенно мерзком человеке положительно. – Информацией об этих убийствах пестрит каждая газета. И я почему-то даже не удивлен, что хоть Вам и не дают газеты, а Вы об этом в курсе, - не в упрек сказано, скорее просто как факт. Кстати, еще одна деталька, которую доктор планирует исправить в жизни Элиаса.

Последнее убийство случилось менее чем сутки назад. Очередную девушку найдут через пару часов на одной из не слишком оживленных улиц. Она будет сидеть в голубом платье под одним из фонарей, опустив белокурую голову на грудь. Сначала люди будут думать об очередном перформансе, проходя мимо. Потом кто-то из туристов решит сфотографироваться с симпатично одетой куклой.

А потом улицу надрежет истошный крик.

Эндрю придется коротко встряхнуть головой, да спрятать на несколько секунд зелень глаз под светлой челкой. Слишком яркой будет картинка того, как его руки, замаранные в крови, аккуратно будут усаживать девушку под столбом. Слишком ярко в ушах зазвенит затихающий крик. Отпечатком в памяти пронесется очередной обезображенное страшной улыбкой лицо.

Слишком ярко на несколько секунд просияет в зелени глаз не добрый и отзывчивый доктор Вайлдс, а потусторонняя тварь, чутко поводящая ушами, да бьющая пушистым хвостом по земле.

И все же Эндрю возьмет себя в руки усилием воли, успокоится и снова мягко улыбнется своему пациенту, сидящему в кресле напротив, да соловьем разливающемуся о сладости аскорбинки с глюкозой.
- Вообще, я хотел Вас прокапать смесью аскорбиновой кислоты с глюкозой, чтобы организм побыстрее почистился, но пришлось даже эти элементарные препараты заказывать через аптеку, - сообщает он, и в голосе нет даже намека на тьму, что бушевала внутри еще несколько секунд назад. – Но я заказал, так что несколько капельниц сделаем все же, потому что анализы меня предсказуемо не устроили.

Эндрю коротко стучит кончиками пальцев по столу, изгоняя из головы последние кровавые образы усилием воли, да глядя теперь уже в глаза Элиасу.
- Начали ориентироваться в датах? Какое сегодня число, день недели? И не было ли у вас галлюцинаций в эти дни без терапии? – интересуется он. [nick]Andrew Wilds[/nick][status]зеркало[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/140/414658.jpg[/icon][sign]***[/sign]

+1

12

[nick]Elias Wonder[/nick][status]Drink me, shrink me, fill me to sink me[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/309/649068.jpg[/icon][sign]This kingdom
Good riddance
Her freedom
And innocence
Has brought this whole thing down
[/sign] Элиас не верил, что у доктора Вайлдса все получится, поскольку был свидетелем того, как молодой персонал, полный идей и желания помочь и сделать мир лучше, увольнялся или принимал старые порядки, потухая на глазах. Но Эндрю оказался другим. Эндрю даже смог свергнуть одну из старейших здесь женщин, обладающую довольно приличным авторитетом. И в это было сложно поверить. Настолько сложно, что на миг Элиаса окунуло в нереальность происходящего, возникло ощущение, что это все один большой сон, мечта, которую его больной разум придумал, чтобы не находиться в той отвратительной действительности, где он никому не нужен и неинтересен, где о нем забыли все, оставив медленно умирать от препаратов.

- Вы очень быстро воспользовались своим преимуществом, я не ожидал, - честно сообщает Вандер, считавший, что если Эндрю и сможет что-то изменить, то за полгода минимум, а не за считанные дни. Насколько же он хорош, что смог настоять на увольнении Гертруды и его послушало начальство? Кто он вообще такой? Юный гений под чьей-то протекцией? Просто богач, развлекающийся таким образом? Счастливый обладатель влиятельной любовницы или, чем черт не шутит, любовника? Как такой пирожочек смог? Элиас кусает губы, но не спрашивает, уверенный, что ему не ответят. Есть некоторые вещи, которые простые психи наверняка знать не должны.

- Вы не представляете, как я рад этому. Мишель правда очень милая и не грозится обрезать мои волосы, - он накручивает на палец кончик косы, в которую аккуратно собрана пышная шевелюра, заметно потускневшая за прошедшие годы, но сохранившая тот самый идеальный блондинистый оттенок, которым всегда радовала Алиса. Единственная его оставшаяся гордость, единственная часть своей личности, которую с боем удалось отстоять, единственное напоминание о прошлом до злополучного автобуса. Если их с месяц помыть хорошим шампунем, если распустить и позволить легким кудрям спуститься по плечам, если нарядить в платье и добавить макияж, скрыв кадык кружевным чокером, то Элиаса можно будет спутать с высокой девушкой, неумело вышагивающей на небольших каблуках. Но об этом он даже не задумывался.

Он улыбнулся и чуть пожал плечами, поерзал в кресле, уютно в нем устраиваясь и чувствуя себя сейчас самым счастливым человеком на планете, полным благодарности за подаренное спокойствие и веру в светлое будущее:
- Мне кажется, об этих убийствах не знают только груднички. На самом деле не очень понимаю что движет убийцей, за что он так сильно ненавидит какую-то девушку, из-за чего убивает всех остальных, похожих на нее. Надеюсь, если его поймают, то не посадят в эту психушку, - смущенно добавляет Вандер, потупившись и перестав улыбаться, потому что от одной мысли, что Чешир - а это наверняка его оживший кошмар - окажется в одном с ним помещении, становится страшно и холодеют кончики пальцев. Он ведь сразу его раскроет, сразу вонзит свои острые когти в грудную клетку, вырывая душу и свою силу из нее, уничтожая и лишая шанса на перерождение, а потом собирая всю темную кодлу и превращая этот мир в подобие зазеркалья. А потом Элиас гонит от себя эти мысли, тряхнув головой, устало прикрывает глаза на короткое мгновение, повторяя себе, что это все одна большая выдумка. Наверное, оно и к лучшему, что в этот момент он не заметил отражение чужой смерти в зеленых глазах.

Плечи вздрагивают словно от хлесткого удара, Элиас поднимает взгляд, на дне которого плещется едва заметная паника, когда слышит про анализы и делает совершенно не те выводы, которые стоило бы, решив, что он слишком пышет здоровьем для того, кто столько сидел на таблетках.
- Я надеюсь, что из-за результатов анализов мое лечение не станет... более интенсивным? - осторожно интересуется он, прекрасно понимая, что лекарства в него после всех откровений могут и просто вкалывать, а тогда от них избавиться тошнотой не выйдет. И все, кранты котенку. Хотя, может оно и к лучшему будет, может в следующем перерождении он будет чуточку счастливее и удачливее.

Он проводит по губам языком, коротко их смачивая, снова улыбается, стараясь избавиться от подозрений и плохих мыслей:
- Двадцать седьмое апреля. А четвертого мая мой день рождения. Не то, чтобы это была важная информация и повар уже ломал голову над изысканным ужином в честь этого, - язвит в отношении себя же Элиас, откинувшись назад на мягкую спинку и лениво разглядывая Эндрю, пытаясь представить как он празднует свои дни рождения, сколько у него друзей, как живет за пределами работы. Можно бы и спросить, но это личные вопросы, на которые наверняка не будет ответов. - Ах да, пятница. Вы уже составили план, как проведете выходные? - все же не может удержаться он от вопроса с нотками флирта, даже подмигивает, очаровательно заулыбавшись.

На вопрос о галлюцинациях Элиас отрицательно качает головой:
- Только кошмары. Но их я вижу постоянно с момента, как узнал про убийства, наверное, мне слишком жаль этих девушек, вот и все. Довольно иронично, учитывая скольких я убил тем поворотом руля, - он тяжело вздыхает, уверенный, что и доктор ему не поверит, если прозвучат слова о попытке спасти своих однокурсников. И даже то, что Элиас сам тогда пострадал - на бедре остался шрам от пронзившей железки, а на спине ниже лопаток и до поясницы уродливый вытянутый треугольный ожог - вряд ли станет смягчающим фактором. - Так что, ромашка моя молчит, глюки не случаются, даже либидо, кажется, начало слабо трепыхаться и напоминать, что у него есть какие-то потребности, - тихо хмыкает он, гибко потянувшись в кресле и закинув ногу на ногу, чуть покачивая тапочкой. Запоздало приходит понимание, что он уже три года живет без физической близости, как отшельник какой-то. Вот и как собой не возгордиться после такого.

Отредактировано Cillian St. Clair (09-07-2020 05:45:34)

+1

13

На душе приятно теплело каждый раз, когда Эндрю видел результаты своей работы. Так было еще во времена учебы в университете: стоило приложить усилие, и на чужих губах расцветала улыбка, взгляд становился яснее, удавалось вывести человека из непроглядной тьмы безумия, в которой он мог тонуть без надежды на спасение годами. Конечно, не всегда идеально. Конечно, многим была уготована жизнь в психиатрической лечебнице, но у доктора Вайлдса получалось сделать ее немного иной. Чуть более красочной, чуть более яркой, не напоминающий кошмар, когда все дни сливаются вместе, и ничего хорошего уже не ждешь.

По крайней мере, Эндрю так думал. Не будь все эти воспоминания искусственно созданы, как и многое-многое другое вокруг просто потому, что Эндрю – лишь маска, очередной временный образ, который останется пустой оболочкой, стоит только того захотеть истинной сущности, что щурит сейчас в глубине сияющие желтые глаза, да ведет ушами, чутко прислушиваясь в очередной раз, покачивая кончиком хвоста.

- Верьте в меня чуть больше впредь. Теперь у Вас есть для этого основания, - на губы ложится почти ласковая улыбка, а взгляд прослеживает чужие движения. Эндрю чутко наблюдает за тем, как Элиас устраивается вольготно в кресле напротив, да невольно отмечает, что даже движения у него стали несколько иными. Будто бы более уверенными, более спокойными. В них, кажется, стало меньше затравленности и безысходности.

- Такие волосы грех обстригать, - без тени стеснения сообщает Эндрю, взглядом скользя по чужой светлой косе, кончик которой обвивается словно змея вокруг указательного пальца: - Привести бы только в порядок, но это дело времени на самом деле. Времени и нормального питания с нормальным уходом, - добавляет после небольшой паузы. Чудище внутри урчит утробно, да примеряет на хрупкого юношу, сидящего напротив, совсем иной образ. В собственных мыслях на светлую кожу, которой явно не хватает немного солнца легко ложится легкий макияж, а вместо больничной казенной одежды тело скрывает светло-голубое платье с пушистой юбкой.
Энтони и невдомек, откуда такие мысли в его голове. Он только подмечает сам для себя, как-то на периферии сознания, что девкой Элиас был бы краше, как говорится. Естественно, он не обмолвится об этом никогда в жизни. Просто потому, что неэтично, как минимум.

- Если бы хоть кто-то понимал, что движет убийцей, его бы давно поймали. Сейчас же все, что есть – это схожи внешне типаж жертв, и не более того, - Эндрю качает задумчиво головой, да не считает нужным дальше пояснять простую логику. Преступника тем проще ловить, чем понятнее и предсказуемее его действия. А сколько по густонаселенному городу ходит светловолосых девушек с голубыми глазами – не счесть. Каждую взять под охрану, никакой полиции не хватит. – Даже если его поместят сюда, что очень маловероятно, что кто-то будет с ним заниматься. Там все давно потеряно, скорее всего, - успокаивает он своего пациента мягким, даже бархатистым голосом. Сам же склоняется, что будет неплохо, если преступника не убьют во время допроса, списав все на попытку оказать сопротивление. А так, с большей долей вероятности отправят в тюрьму, да там с ним и разберутся. Никакого шанса на реабилитацию в отличие от того же Элиаса, у которого шанс был, но заниматься им никто не хотел.

- Тсс, - Эндрю легко читает панику в чужих зеленых глазах, да даже примирительно руки поднимает, демонстрируя открытые ладони, стараясь успокоить не только голосом, но и жестом. – Не паникуйте на пустом месте. Я хочу понять, что творится с Вашим организмом, а не поймать Вас на том, что вы не принимаете таблетки или их часть. Это я и без анализов прекрасно знаю, - смешок слетает с губ. В конце концов, Элиас не овощ и очевидно, что часть таблеток он отправлял в унитаз или в помойное ведро. Все же человеческий инстинкт самосохранения – шикарная вещь. Знать не будешь, как и что работает, но сможешь защитить себя чисто на уровне интуиции.

- Как Вы раньше отмечали день рождения, Элиас? Как проводили это время? – Эндрю кидает вопросительный взгляд, но за блокнотом или листом бумаги не тянется. У него отличная память, сделать записи в карте он сможет и потом, если посчитает, что в этом есть необходимость. – Ооо! - видит отлично эти заигрывающие нотки и тут не удерживается от совсем непрофессиональной улыбки в ответ, сильно далекой от дежурной вежливости: - Планирую провести выходные с Вами, - легкий тон беседы поддерживать даже нравится, хоть Эндрю и не перешагивает ту тонкую грань, где начинается флирт: - Как раз доставят препараты, что я заказал, чтобы Вас немного реабилитировать. Хочу проследить, чтобы все назначения были исполнены, потому что Мишель будет в отгуле.
И Эндрю даже не лукавит. Хочет на самом деле проконтролировать, чтобы никто больше не посмел саботировать его работу. А у чудесной Мишель – семья, с которой хочется побыть выходные. Уж ладно, ставить капельницы Вайлдса отлично научили в медицинском институте. Справится с тем, чтобы простую дезинтоксикацию провести.

Эндрю задумчиво закусывает губу, слыша ответ Элиаса. С одной стороны, стоило бы не допустить возвращения галлюцинаций вовсе. С другой стороны наступать на те же грабли, что и его предшественник очень и очень не хочется. И думать, что Элиас ему врет оснований нет. Просто потому, что Эндрю следит внимательно. Ловит движения, ловит выражения лица, вслушивается в речь. И не видит тревожных сигналов, свидетельствующих о том, что человек перед ним лжет, скрывая наличие у себя галлюцинаций, или вовсе находится в отрыве от реальности, ведя этот разговор.

- Расскажите о своих кошмарах поподробнее? – просит Эндрю. И сознательно не заостряет внимание на словах Элиаса о роковом повороте руля, что привел его в психиатрическую лечебницу. Не видит в этом смысла просто потому, что его пациент и маньяк, что орудует в городе, скоро по количеству жертв явно сравняются. А по уровню страха человек, орудующий ножом на улице, давно уже обогнал пацана, что из-за голоса в голове развернул в стену автобус с кучей своих одноклассников. – И да, не копите сексуальное напряжение. Сейчас у Вас и доступ в душ есть, и свободы побольше, так что не стоит нагружать свою психику еще и этим, - мягко наставляет он. Они оба – Элиас и Эндрю – знают, что в комнатах-камерах, где живут пациенты, стоит видеонаблюдение. Но на месте Элиаса факт постоянной съемки волновал бы Эндрю в последнюю очередь. [nick]Andrew Wilds[/nick][status]зеркало[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/140/414658.jpg[/icon][sign]***[/sign]

+1

14

[nick]Elias Wonder[/nick][status]Drink me, shrink me, fill me to sink me[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/73/8e/309/649068.jpg[/icon][sign]This kingdom
Good riddance
Her freedom
And innocence
Has brought this whole thing down
[/sign] Элиас невольно замирает, сраженный теплотой улыбки. За прошедшие годы он уже разучился верить, за последние годы он уже перестал на что-то надеяться, проходя тяжелейший период жизни в одиночестве. Ну или почти в одиночестве, все же у него были таблетки, дарящие прекрасные галлюцинации, переходящие в отвратительные кошмары. А теперь ему так легко предлагают поверить в себя. И Элиасу невыносимо сильно хочется это сделать, а еще невыносимо страшно, что его предадут снова, посмеются и оставят гнить дальше в одиночной изолированной от других камере с крохотным окошком под потолком, больше похожим на простую вентиляцию. Ведь он убийца, а относиться к убийце по-доброму - это слишком странно. Кто знает, вдруг нынче появился новый пранк и сейчас все это снимают на скрытую камеру, чтобы потом набрать миллионы просмотров. Элиас на миг прикрывает глаза и давит проснувшуюся паранойю, которые вкупе с интуицией кричат, что что-то не так, кивает с улыбкой, благодарно затем взглянув на Эндрю.

- Нормальный уход, - мечтательно тянет он, вспоминая довольно безвкусные принадлежности душевой кабины: - Когда-то я любил всякие ягодно-фруктовые гели и шампуни. По-девчачьи, конечно, но зато они так приятно пахнут, - смеется Элиас, продолжая гипнотически накручивать кончик косы на палец и вспоминая, как фыркала сестра, вечно путаясь в гелях с почти одинаковым цветом и требуя от брата, чтобы он пользовался каким-то другим, чтоб бутылка сразу бросалась в глаза. Вторая сестра относилась к этому намного спокойнее, впрочем, дело могло быть попросту в ее нежном возрасте.

- Я думаю, он мстит кому-то. Может быть его предали или бросили, может еще что. На месте всех светловолосых голубоглазок этого города я бы задумался нет ли у них ревнивого парня, - хмыкает Элиас, потянувшись в кресле и явно наслаждаясь возможностью удобно устроить в нем свои ягодички. Ради этого можно как можно чаще ходить на встречи с доктором Вайлдсом. Еще бы чай с конфетками предлагал и Элиас точно поселился бы в его кабинете. Шоколадные конфеты, господи, душу бы за них сейчас продал, если бы хоть кого-то интересовала душа убийцы, которая и без того попадет в ад. - Единственное чего я не понимаю - как у маньяка получается оставлять тела в довольно людных местах. Магия какая-то, ведь он должен хоть где-то засветиться на камерах, которые нынче везде. Может у него есть покровитель среди полиции, который затирает улики? Или у нее? Это ведь не обязательно должен быть мужчина на самом деле... - вдруг озаряет Элиаса, радующегося возможности поболтать с живым человеком, а не с ромашкой. С Мишель, какой бы она ни была лапушкой, он все еще побаивался заводить разговоры, помня Гертруду и ее непредсказуемую реакцию, сводившуюся обычно к словесным или физическим издевательствам.

Он чуточку успокаивается, сжав одну ладонь другой и пытаясь вернуть самообладание, которое быстро сделало ручкой при мысли о том, что его могут начать снова пичкать таблетками, выдыхает чуть спокойнее, расслабляясь в кресле.
- Мне просто интересно, что со мной было бы, принимай я всё, что мне давали? Я бы уже точно сошел с ума? Или просто посадил бы какие-то органы? Или уснул бы и больше не проснулся? Если последний вариант, то это даже неплохо. В следующей жизни больше повезет, я уверен, - расслабленно произносит Вандер, который в принципе смерти не боялся. А вот боли - вполне себе.

Непроизвольная улыбка - искренняя и светлая - озаряет лицо Элиаса, когда он вспоминает прошлое.
- Когда мама была жива - я старший сын, отец потом женился второй раз, - поясняет он задумчиво и продолжает: - В общем, первые лет девять моей жизни мы всегда праздновали с размахом. Водили меня в парк развлечений, покупали большой торт со свечками, которые надо было задуть разом, дарили то, что я просил. Приглашали друзей, иногда устраивали открытую вечеринку на заднем дворе и даже приглашали всяких клоунов и тех, кто разрисовывает лица под всяких забавных зверушек. В десять должны были поехать в Диснейленд, но... не получилось. Потом два года отец приходил в себя и день рождения ограничивался тортом и какой-нибудь игрушкой. Потом он женился второй раз и у моей второй матери уже была одна дочь, плюс она быстро забеременела снова, так что на пышные празднования денег уже не было. Девочкам нужно намного больше, чем парням, так что в принципе я привык праздновать тортом или кексиком со свечкой. Ну или отец давал денег и мы сидели в каком-нибудь макдаке со школьными друзьями. А потом он погиб в аварии и на этом мои дни рождения закончились совсем. Не могу винить в этом мачеху, я же ей как-никак совершенно никто.
Элиас вздыхает, невольно погладив себя по плечам. Он так и не смог наладить отношения ни со сводной сестрой, ни с единокровной, перенявшей манеру поведения с ним от матери. Скорее всего им только на руку было это происшествие, позволившее запихнуть его в психушку. Но об этом Вандер старался не думать.

- Со мной? Только вы и я, я и вы, - восхищенно выдыхает он, продолжая напропалую флиртовать и делая вид, что не услышал жуткое слово "препараты", - Я польщен, что вы так сразу готовы тратить на меня свое время. Неужели вас не ждет дома недовольная девушка, уперев руки в бока и фыркая за то, что все ее планы на совместный отдых накрылись?
Наверное, Элиасу действительно интересно. Хочется послушать хоть что-то новенькое, узнать больше о своем докторе, пусть это совершенно неэтично и неправильно. Но кто сказал, что он вообще правильный.

Улыбка и флирт из голоса пропадают, когда разговор заходит о кошмарах, Элиас зябко ежится, погладив себя по плечам как будто в кабинете резко подул северный ветер, медлит, не зная стоит ли рассказывать правду или не нужно, а потом все же решается.
- Мне снится тьма. Такая действительно темная, практически бездна, рокочущая обещанием моей смерти, обволакивающая и затягивающая куда-то, откуда уже не выбраться. Она даже ничего со мной не делает, но я просыпаюсь в холодном поту и с выпрыгивающим из груди сердцем просто от того, что знаю о ее существовании и о том, что она знает обо мне. И, возможно, даже ищет меня, вглядываясь своими глазами в случайных прохожих, - сознается Вандер, неловко все же улыбнувшись, пряча свой страх за чуть задрожавшими губами. А потом с удовольствием переводит тему, сразу наполняясь живостью: - Надо же, это расценивать как подрочить в сугубо медицинских целях, на что вы даете свое разрешение? Я обязательно им воспользуюсь! - смеется Элиас, подавшись чуть вперед и выглядя сейчас совершеннейшим очаровашкой, если не обращать внимания на скудные казенные одежды. Разговаривать с Эндрю вот так, заметно флиртуя, кажется для него глотком чистого воздуха среди затуманенной смогом лекарств и не самого хорошего отношения жизни.

+1


Вы здесь » ELM AGENCY » Альтернатива » Алиса, падай


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно