Автор: Wolgen Deiss
Пост:[28.07.2000 - 12.05.2002] New Ages
Ничего хорошего из этой затеи не вышло. "Щенки" вернулись в отель и рассосались по номерам, словно дочери и сыновья в многодетной семье, в которой, прямо за ужином, произошла крупная ссора. Каждый хлопнул дверью. Каждый хотел ограничить поступление мыслей в свою голову и успокоиться. Эрик делил комнату с Региной, Вольген - с Софией. А еще утром, только заселяясь, они поняли - Кэррону достался номер с Элгаром. Поняли и забыли, потому что впереди был отдых, был пляж, было самое начало их августовских приключений. А теперь вдруг все вспомнили. Наставник погнал Лауэра в дальнюю комнату, даже пару раз толкнул его в плечо, как нерадивого отпрыска, вернувшегося домой поздно ночью. Походка наставника была резкой, энергичной, худощаво-ворчливой. Такая поступь называется "Сейчас будет серьезный разговор". Все подсознательно его ждали, пусть и не хотели при нем присутствовать. Они итак знали, как Стреттер общался с Кэрроном при всех - поддевал, гаркал, как и на остальных, но ничего более. Но был ли у этих двоих когда-нибудь диалог с глазу на глаз? Всем казалось, что нет. Элгар мог поговорить по душам с каждым из них, и он говорил, причем неоднократно. А что Лауэр? Сам он никогда бы не явился к Наставнику, а тот, в свою очередь, тоже не искал с ним личной встречи. Так что теперь будет, когда два этих мира столкнутся? Кажется, в таком предвосхищении "щенки" и застыли у себя в комнатах, опасаясь лишний раз шелохнуться. Только Софии не было дела до всего происходящего, но ей так и не удалось переманить на себя внимание Вольгена, замершего подле одной из стен. Они услышат хотя бы что-нибудь? Они хотели. Поэтому молчали.
Бабах!
Дверь в коридоре будто взорвалась.
Кэррон, бредя под конвоем немого осуждения, прошагал вглубь комнаты, не оборачиваясь на наставника. Лицо юноши не несло в себе ни тревоги, ни недовольства - казалось, его тело выкорчевали из танцевальной площадки, как сорняк из грядки, а вот разум его, подобно ядовитым корням, все еще был там. И он, этот разум, задавал вопросы. Много вопросов. Регине, которая ему отказала, и Эрику, который ему врезал. Ему хотелось знать - что сломалось в этой системе. Почему его слова не сработали, а желание так и не было претворено в жизнь. В чем крылась проблема? Губы нашептывали вопросительные знаки - бесшумно, машинально, выражая его заевшее, словно пластинка, любопытство, проговаривая его нескончаемое требование. Почему? Почему? Змея не могла понять, почему ее заклевали.
- А теперь скажи мне, мальчик-с-пальчик, насколько узкими должны были быть тазовые кости твоей мамаши, чтобы, проходя через них, тебе бы настолько спрессовало мозги, а??! - грозовая туча все-таки громыхнула за его спиной. Грозовая туча с золотым клыком. В их номере стояло две полуторных кровати, а у окна был какой-то то ли фикус, то ли еще какое растение. Все цивильно и очень чисто, все на своих местах - и шкафы, и стол, и стулья - за исключением еще толком неразобранных вещей, так и оставшихся в чемоданах на колесиках. Один черный, другой - темно-зеленый. Кэррон не хотел отвечать, хотя понимал, что отмолчаться тоже не выйдет. Он сделал последний шаг, затем все же развернулся к наставнику. Обреченно. С почти сонливой скукой.
- Я не хочу Вас слушать, мистер Стреттер, - искренность этого юноши была настолько же безбурной, насколько и отвратительной. Он не психовал, не повышал голоса - мягкого, затуманенного, будто сотканного из опиумной дымки, а сам он был как мертвец, которому кожу заменил застывший воск. Облик Элгара колол пространство острыми углами, оскалом религиозных татуировок и крепкими руками, опущенными вдоль тела в той динамике, какая не предвещала ничего хорошего - он был готов пустить их в ход. Сухой, поджарый и яростно-пылкий - сейчас он являлся полной противоположностью своего хладнокровного воспитанника. На заявление Лауэра мужчина почти искренне рассмеялся, чуть ли не взвыл в потолок.
- Ты не хочешь меня слушать, - подытожил он спустя пару секунд злобного веселья и спрятал ровные зубы под полоской губ. - Хорошо. Тогда подставляй свои уши, чтобы я НАСРАЛ в них, тогда ты блядь точно нихуя больше не услышишь!! - он метнулся к юноше то ли остроглазым коршуном, то ли ржавым трактором, готовым перемолоть чужую пренебрежительную наглость. - Какого нахуй рожна ты там устроил?! - бронзовые пальцы сцапали легкую ткань на плече медика, натянули и вернули назад с ощутимым толчком. Кэррон пошатнулся.
- Я хотел потанцевать с ней. Вот и все.
- И ты думал она согласится, Ларч* ты ёбнутый?! - рык Стреттера сыпался на парня грузным камнепадом, и тот не имел даже шанса скрыться, чтобы спастись. Но искал ли он спасения? Они чуть ли не впервые смотрели друг на друга так долго и так внимательно - изучая, знакомясь, принюхиваясь. Элгар всегда и всё видел. И знал. Может, не в деталях, но он понимал, с кем связался уже очень давно. Кэррон был не просто странным мальчиком. Он был опасным, токсичным, превращающим в радиоактивную труху все, к чему прикасался. Социализация ничуть его не изменила. Команда нисколько на него не повлияла. И Стреттер то и дело оттягивал их разговор, их диалог, потому что заранее знал - он ни к чему не приведет. До Лауэра не достучаться. Он, подобно круглому червю, будет ползти и ползти в одну сторону, пока не поставишь перед ним непробиваемый заслон. Словно тупорылый падальщик, которого так и манит мертвечина - заслышав угрожающий львиный рык он разве что пугливо отпрянет, но вряд ли отступится. Что ему до грозного рёва наставника? Что ему до безобидной демонстрации силы? Его можно избить, изувечить, пригрозить, но заставить его мыслить иначе все равно не получится. Потому что он всегда был таким. С раннего детства. Это был больной мальчик, а Стреттер никогда не был специалистом по больным мальчикам. По проблемным - да, но не по сумасшедшим.
- Кэррон, давай будем честными, - по-свойски, но без особой симпатии продолжил мужчина, сокрушенно поглядывая на воспитанника сверху вниз. Кэррон прислушался к запаху, исходящему от его тела - табак, одеколон и легкие нотки пота. Набор джентльмена со стройки. Странно, что при всем при этом парень не учуял алкоголя. Ах да.. Элгар был трезв. Даже когда пил - Элгар всегда был трезв. - Ты больной ублюдок, и святой апостол Петр явно чилил в отпуске, когда тебя принимали в Эльм, понимаешь да? Он наверняка ебал Марию Магдалену во все её причастия, раз не заметил мальца, у которого на лице написано: "Я буду убивать людей совершенно бесплатно, да простит меня бог!", - рука Стреттера тяжелым гарпуном дернула парня за загривок и так там и осталась, крепко стискивая его позвонки, торчащие под самым затылком. - Ты понимаешь, что если так и дальше будет продолжаться, то тебя посадят в изолятор, где твои яйца превратятся в стеклянные елочные шары, и когда ты на них сядешь, они расколются на витражи католического мать его собора!!
Кэррон дернулся, высвобождаясь из хватки сильной пятерни. Совсем как животное - не от стыда, не от испуга, а от раздражающих тональностей, слишком громких, чтобы терпеть их вблизи своих чутких ушей.
- За что меня сажать, мистер Стреттер? - невинно поинтересовался он, бережно приглаживая свои темные волосы. - Разве я кого-нибудь убил? Убивать запрещено законом. Я не нарушаю закон.
- А как часто ты думал о том, чтобы кого-нибудь пришить, а? - Стреттер деловито убрал ладони в карманы шорт. - Или изувечить? Бьюсь об заклад, что ты раз десять представлял, как насаживаешь мою отрубленную голову на кол, не так ли, мелкий ты засранец?!
И стало тихо. Как-то внезапно тихо и неуютно, потому что Элгар знал - юноша думает над его словами не как над клеветой, а как над правдой, требующей от него уточнений.
- Восемь, - все-таки выдал Кэррон, любезно улыбнувшись - без желания поддеть, без вызова, но с той безмятежной искренностью, с какой прожжённые преступники сознаются в своих изуверствах. - Я представлял это восемь раз, мистер Стреттер. Но ваша голова все еще на месте. Потому что я не нарушаю закон, - он сделал шаг совершенно внезапно - не назад, подальше от грозного наставника, а вперед, к нему навстречу, сознавшись в том, что уже давно не боится сокращать с ним дистанцию. Не боится ругани, не боится наказаний и трехэтажного мата. Разумеется, он был слабее. Сделай он хоть что-нибудь не так - и Элгар скрутит его и раздавит, как слоновья нога - детский трехколесный велосипед. Но физическая сила никогда и не была его коронным преимуществом. Не поэтому его так опасались и не поэтому он вызывал столь странное послевкусие - для кого-то очаровывающее, а для кого-то - до тошноты омерзительное. Главное оружие и главная опасность Кэррона таилась под его скальпом, под костями его черепа, потому что именно там хранился его мозг, больше похожий на черный ящик, который нельзя было вскрыть, хотя все знали, какие катастрофы на нем записаны. - Разве я кого-нибудь ударил? Изувечил? - спросил он, встав почти вплотную к Элгару и не сводя с него своих эпоксидных глаз. - За время нашего обучения что Эрик, что Регина и тем более Дайс совершили куда больше нарушений, чем я. Даже сейчас - все, что я сделал, так это предложил Регине потанцевать. Я не трогал ее, даже не касался. Но Эрик решил, что имеет полное право меня ударить. Так почему же здесь я, а не он, мистер Стреттер? - сантиметровое пространство, оставшееся между их грудными клетками, постепенно насыщалось отрицательным зарядом. Их мышление взаимно отталкивалось, противилось близкому расположению их тел, их дыхания, их взглядов на жизнь. Но оба терпели. Потому что вряд ли когда-нибудь еще повторят эту ни к чему не приводящую беседу. Бесполезную. Бессмысленную изначально. - Почему из всех них Вы отчитываете именно меня? Не важно, кто и о чем думает. О ромашках или о крови. Давайте по существу. Какой состав моего преступления? Я не так.. смотрю? Не так.. двигаюсь? Не так говорю? Я.. неудобен? Скажите, а Вы - удобны? Почему же Вы все время материтесь и ругаетесь, хотя знаете, что людям это не по нраву? И почему считаете, что я, в отличие от Вас, должен измениться и быть всем и каждому удобным? - пока он говорил, так медленно и словно чем-то завороженный, выражение на лице Стреттера постепенно затухало, обрастая вызревшей и вдумчивой тяжестью. Истинное лицо Элгара - не с выпученными глазами и искривленным презрительно-враждебным ртом, а именно такое - с возрастными морщинками в уголках блеклых глаз, с бездонной впалостью щёк, с грубыми скулами и матёрой утомленностью, с какой старшее поколение смотрит на младшее, видя в нем ошибки, целую вереницу ошибок, видя куда больше, чем может показаться, смотря в самый корень, в прошлое и будущее, которое вряд ли удастся исправить и изменить. Не получив сиюминутные ответы, Кэррон отстранился, позволяя себе выдохнуть, а Стреттеру - вдохнуть. Наставник мотнул головой и отчужденно побрел к кровати. Опустился на нее, занятый выуживанием сигаретной пачки из кармана черных шорт. Закурил. Лауэр начал размеренно расстегивать пуговицы белоснежной рубашки, готовясь, видимо, принять душ или же лечь сразу - черт его знает.
- Кэрон, мы разные с тобой, - негромко сказал Стреттер, пуская кольца дыма. - От убийства себе подобных меня удерживает не наказание, которое последует за ним. А ебаный моральный кодекс, понимаешь? Я не хочу брать на душу это дерьмо. А вот ты.. Если бы закона не было, ты бы давно порешал всех, кто тебе не нравится, и мы оба это знаем. И все это чувствуют. Лечить тебя надо, сукин ты сын, - он подумал, а потом снова затянулся. Лечить - да, именно так. В этом и была безвыходность их положения - знающего все наперед наставника и воспитанника, которого нельзя было исправить. Конечно, Кэррон еще ничего не сделал. Его не за что сажать или отправлять к психиатрам - за эти годы его так ни разу и не отчитали, не поймали и не посадили под арест. Потому что он помнил правила и следовал им, кроме тех, которых не понимал - правила общения с себе подобными. Неудобный. Да уж, как гребанная заноза в заднице - не удивительно, что он попал именно к Элгару и стал одним из его "щенков". Попробуй тут уберечь свою совесть о деформации, зная, что один из твоих ребят имеет все шансы стать ёбнутым на голову социопатом.
- Вы за меня волнуетесь, мистер Стреттер? - с бесчувственной беззаботностью уточнил воспитанник, бросив вопрос через плечо, пока направлялся в ванную комнату.
- Волноваться нужно за всех, кто тебя окружает, - хмуро отозвался Элгар, а немного погодя вздохнул, выталкивая из легких дымовую завесу. Таких, как Кэррон, либо изолировать, либо ждать, когда он детонирует и разорвет к чертям чужие судьбы. Третьего не дано.
