Автор: Cuthbert J. Kirby
Пост: [11.04.2018] Все бывает в первый раз
Он держит пальцами ногу, без малейшего представления что нужно делать сейчас. Извиниться? Подняться, как ни в чем не бывало, продолжая тренировку? Но парнишка не был уверен, что может так поступить. Участок у голени тянуло от боли, и, признаться, инстинктивное пережатие не так уж и помогало.
Майкл обернулся в ту же секунду... Нет, не так. Он обернулся в ту же долю миллисекунды, как только гравий под ногой прокатился вперед, а мальчишка рухнул, словно подкошенный. Реакция у мужчины была на высоте. И Катберт невольно отшатывается, когда чужие руки тянутся к его лбу, отводя в сторону взмокшие пряди темных волос. Но пространства почти нет, и мужчина все же касается его.
- Теплые руки, - коротко произносит Шкорлит.
Повторять что-либо не имеет смысла. Они оба знают, что теплые руки не приносят боли, даже если очень страшно. Майкл роняет слова извинений, словно это он подстроил происшествие, и честно, Катберт не понимает, почему мужчине так необходимо взять вину на себя. Он молчит, наблюдая за тем, зеленые глаза заметно темнеют, вероятнее всего накручивая владельца изнутри.
- Отпусти, дай мне посмотреть.
Катберт все еще думает, позволить ему или нет, а те же самые руки разжимают его пальцы, обнажая поврежденный участок. Штанина слегка задралась, испачканная в пыли, а нога вполне заметно припухла. Каберт взволнованно нахмурился - раньше он не подворачивал ноги, будучи аккуратистом, и мог только со стороны наблюдать, как неловкая младшая сестра Софи спотыкается на коньках, падая. Тогда у нее точно также припухали лодыжки, и девчонка ревела.
- Ты только сам не реви, а то совсем вид потеряем, - напоминает Шкорлит.
- Все в порядке, - неуверенно проговаривает он, как только убеждается в том, что горло не задрожит. Ему больно, ему действительно больно и чужие прикосновения пугают. Катберт выставляет в защите ладонь, собираясь процитировать свою речь о том, что он вполне самостоятельный и взрослый, как Майкл замечает содранные руки. И, естественно, не дает и слова вставить, уверенный в том, что каждый из учеников мечтает о том, чтобы его имя знала каждая медсестра. Катберт заметно морщится.
- Не думаю, что в этом... есть необходимость, - заканчивает он с задержкой, шокировано цепляясь за плечи Майкла, когда тот резко отрывает его от земли, словно ребенка.
Или девушку.
Или богиню.
Шкорлит ржет, пока Катберт сжимает губы. Никогда раньше его не поднимали на руки, не в сознательном возрасте и не тогда, когда он бы смог отказаться. Единственное, что можно найти схожим из опыта - это как старший брат Майкл
("Забавно, что и нашего брата зовут так, как зовут твоего наставника")
поднимал его под руки, подкидывая к потолку, если хотел поднять настроение мелкому. Тогда, в то время, Катберту едва исполнилось восемь и отношение братьев его полностью устраивало.
- Вот так. Удобно же, да?
- А сейчас что не устраивает? - выгнул бровь Шкорлит, шагая рядом. - Будешь возмущаться, что без дозволения барина тебя вынудили оставаться на чужих руках? Скажи еще, что не понравилось.
Катберт молчит. Ему нечего ответить.
"Я сам позволил ему."
Да, наверное. Нет, не позволил.
Их встречают все, кто только мог, на пути. Каждый видит то, как Майкл касается его, как несет, словно величайшую жемчужину в своей жизни. Катберт кусает щеку изнутри, стараясь не дать волнению прорваться. "Я сам позволил ему."
Но мантра не работает.
Когда они оказываются в медицинском крыле, Катберта усадили на кушетку. И чужие руки наконец-то перестали его касаться. Кёрби опустил глаза, напоминая себя, что было бы чертовски неприлично, если он сейчас откажется от помощи. Мужчина явно нервничал, и только вина воспитанника в том, что он довел сам себя до ручки.
- Нет ничего плохого в прикосновениях, - неуверенно говорит Шкорлит. И близнецы синхронно качают головой, не додумывая фразу. Нет ничего плохого, верно. Но фобия есть фобия, и даже если знать, что причины надуманны, чертовски сложно от них избавиться.
- Ты не против, если я сам тебя осмотрю?
Майкл смотрит прямо на него, опускаясь на колени. Катберт распахивает голубые глаза, шокированный уже в который раз за сегодняшний день. Перед. Ним. Встали. На. Колени.
- Подожди, - только успевает он произнести, протягивая руку, но за него уже все решили, устраивая ногу и растягивая шнурки.
"Я..."
- Просто не реви, окей? - тихо произносит Шкорлит. Он стоит далеко, почти у самого окна, и его голос плохо слышно. Катберт сжимает зубы, ожидая чего-то, но с него лишь снимают ботинок, носок и подвернули штанину. Мальчишка дергается, когда пальцы вновь касаются его, но не от боли. Он просто не знает, как оставить этот контакт, на который он не соглашался.
- Прости меня! Больно? Или у меня просто пальцы холодные?
- Нет, это моя вина. Ваши руки теплые, - Катберт отзывается почти сразу, не смея соврать. И не врет. Руки Координатора и вправду теплые, приятные. Он гладит его лодыжку, касается, и от чего-то выглядит это вовсе не по-медицински. Катберт отводит глаза, стараясь не думать о том, что мужчина с глазами его отца сейчас сидит у его ног. Почти поклоняется ему.
Как демоны покланяются богам.
- Знаешь, это смешно даже. Я каждую неделю буду тебе что-то лечить? Не то, чтобы я был против, но мне тебя жалко, - Майкл говорит жестокие вещи, хотя тон его голоса хрипловат. Шкорлит впивается в него взглядом, но Катберту плевать. Сейчас он не готов внимать голосу в своей голове.
- Вам меня жаль? - повторяет он. Катберт наклоняется с кушетки, стягивая второй кросовок с носком, позволяя им упать на пол. Теперь он совсем босой. Он упирается ступней в грудь Майкла, легко нажимая на нее, так что теперь он чувствует теплоту его тела под одеждой. Внутри мальчишки смешиваются чувства. И он не знает, как верно их выпустить вслух.
- Вам жаль меня? - повторяет он тоном чуть выше, приподнимая брови. Он надеялся, что его голос будет звучать насмешливо, и он так и звучит. Но вот только из голубых ледяных глаз катятся слезы по щекам. Мальчишка ломается, потому что...
"Я не разрешал тебе."
- Прошу прощение, но, пожалуй, здесь стоит пожалеть именно вас. Вы думаете, что сможете превратить меня в того, кем я не являюсь. Да, я не самый сильный. И не быстрый. И да, мне всего лишь шестнадцать.
Катберт приоткрывает яркий рот, вдруг чувствуя соленые слезы. Он отшатывается, прерывая свою речь. Касается пальцами щеки, как обычно это делают девушки, боясь смазать макияж.
- Ты плачешь.
"Я вижу."
- Вы виноваты в этом. Меня бросили здесь, мне сложно. Я никого здесь не знаю, - Катберт покачал головой. - Да, тут никто друг друга не знает, я в курсе. Тогда почему все подходят ко мне? Потому что я отличаюсь? Чем я отличаюсь?
Он чуть сильнее нажимает босой ногой на грудь Майкла, после чего соскальзывает на пол, оказываясь почти на коленях у мужчины.
- Отпустите меня. Я сам все сделаю.
Катберт на мгновение наклоняется, чтобы перекинуть свои тонкие ноги через Майкла, чтобы перешагнуть через колени, прихрамывая на поврежденную ногу. Но потом останавливается, и зачем-то смотрит на него. Смотрит, пока глаза полны слезами.
- Никогда больше не говорите мне, что вам жаль меня. Ваши слова мне ничем не помогут.
